Да, немало копий сломали военные историки в спорах, но кажется так и не пришли к единому мнению.

Конечно, быстрота и решительность — вот главные отличительные черты военной стратегии Святослава. Его войско действовало быстрее, чем предупрежденный о нападении противник. Но, согласитесь, внезапность нападения все равно предпочтительнее: захваченный врасплох враг и вовсе не окажет сопротивления. Нет, стремительность стремительностью, быстрота быстротой, но что-то здесь не сходится. А может быть, в этом предупреждении-вызове заключалась какая-то военная хитрость?

Святослав побеждал хазар, печенегов, аланов, косогов в открытом бою. Прикрывшись большими, почти в рост человека, щитами, выставив вперед длинные копья, стеной двигались на врага воины Святослава. В этой несокрушимой стене было до двадцати шеренг, небольшие отряды прикрывали ее фланги и тыл.

Но имеющая множество преимуществ в бою «стена-фаланга» имела и свои недостатки. Само движение шеренг во время боя было крайне медленным, любые препятствия да и неровности почвы затрудняли наступление. Выгоднее всего было вступать в битву на открытом, достаточно широком пространстве, а значит, выманить противника, заставить его принять бой там, где преимущества строевого порядка были очевидны. Вот для того, чтобы не искать вражеское войско, не гоняться за ним, предусмотрительный Святослав предупреждал: «Иду на вы!» Краткий и дерзкий вызов уязвлял гордость и самолюбие противника, и он бросался навстречу Святославу, выполняя тем самым его желание.

Впрочем, это всего лишь предположение. Может быть, найдется более убедительное объяснение столь нестандартной тактики великого полководца, который в совершенстве владел и другими приемами ведения боя. Во время противостояния могущественной Византии, наследницы греческого и римского военного искусства, Святослав предпринимал внезапные, обескураживавшие противника наступления, устраивал засады, а из осажденного византийцами болгарского города Доростола совершал хитроумнейшие боевые вылазки… Гениальный военачальник Святослав сам устанавливал правила ведения войны, заставляя и противника следовать этим правилам.

Достаточно сказать, что в Болгарии с одной только русской дружиной Святослав на протяжении нескольких лет противостоял всей воинской мощи Византийской империи. Император Иоанн Цимисхий вынужден был пойти на переговоры о мире и предложил почетные условия. Святослав Игоревич соглашался сдать Доростол, который византийцы так и не смогли взять, несмотря на то, что во много раз превосходили по численности войско Святослава, и уйти из Болгарии, а Цимисхий обязался не только пропустить русскую дружину на родину с оружием и добычей, но и снабдить на дорогу хлебом.

Вот как описывает встречу двух полководцев византийский историк Лев Диакон:

«Император Цимисхий в позлащенном вооружении, на коне подъехал к берегу Дуная, сопровождаемый великим отрядом всадников, блестящих доспехами. Святослав приплыл по реке на скифской ладье и, сидя за веслом, греб наравне с прочими без всякого различия. Он был среднего роста, ни слишком высок, ни слишком мал, с густыми бровями, с голубыми глазами, с плоским носом, с бритою бородою и с длинными висячими усами. Голова у него была совсем голая, только на одной ее стороне висел локон волос, означавший знатность рода; шея толстая, плечи широкие и весь стан довольно стройный. Он казался мрачным и свирепым. В одном ухе у него висела золотая серьга, украшенная карбункулом, а по обеим сторонам от него — двумя жемчужинами. Одежда на нем была простая, ничем, кроме чистоты, от прочих не отличная; поговорив немного с императором о мире, сидя на лавке, он отправился обратно. Таким образом закончилась война греков с русскими…» Война, в которой не было победителя. Возвращение домой оказалось долгим. Святослав заподозрил, и не без оснований, византийского императора в вероломстве. Он догадался, что Иоанн захочет расправиться с ним и с остатками его непобедимой дружины. Чтобы ввести в заблуждение византийцев, князь отправил в Киев своего воеводу Свенальда с частью войска, а сам остался зимовать в Белобережье, на одном из островов дунайской дельты. В голоде и больших лишениях провели зиму дружинники Святослава — вместо мяса в котлах варили ремни от щитов. Ждали воеводу Свенальда с новыми воинами и обозом, но так и не дождались. Весной 972 года ладьи Святослава направились к днепровскому устью. Близкой казалась Родина.

Но на днепровских порогах встретили малочисленную и обессиленную дружину Святослава подкупленные византийцами печенеги. В том последнем бою принял смерть князь Святослав — гордость и слава русской воинской доблести. И было ему тогда тридцать два года.

Во Франции, к северу от Парижа, был старинный замок Санлис. Не знаю, существует ли он сейчас, но давным-давно, девятьсот с лишним лет назад, рядом с замком был основан женский монастырь и воздвигнута церковь. В XVII веке церковь перестроили, и на фронтоне появилось лепное изображение прелестной женщины в средневековом наряде. Краткая надпись на цоколе гласила: «Анна Русская, королева Франции, основала этот собор в 1060 году».

История Анны Ярославны, королевы Франции, достаточно известна и вроде бы не содержит никакой тайны — о судьбе королевы даже снят художественный фильм, однако, говоря о прошлом, уместно вспомнить и об этой удивительной женщине, вызывавшей восхищение всей Европы.

У киевского князя Ярослава, названного Мудрым (978-1054) детей было много.

Семерых сыновей и трех дочерей родила ему жена, шведская принцесса по имени Ингигерда, в крещении Ирина. Сыновей мы даже перечислять не станем, а дочерей Ярослава звали Анастасия, Елизавета и Анна.

Наиболее примечательна и романтична судьба последней княжны. Точная дата ее рождения не известна (около 1024 г.). К семнадцати годам она так расцвела, что слава о ее замечательной красоте достигла Франции. Говорят, король Генрих I был очарован рассказами о совершенстве киевской юной княжны. К тому же, уже в XI веке Русь слыла государством сильным, и многие европейские правители мечтали породниться с домом киевских князей.

Еще в 1044 году Генрих I прислал в Киев посольство, с тем чтобы получить согласие Ярослава на брак с его дочерью. Однако Ярослав Владимирович почему-то отказал французскому королю. Как говорится в сказках, король пригорюнился, но надежды не потерял и через четыре года вновь отправил в Киев посольство. На этот раз Ярослав, видимо тронутый настойчивостью французского монарха, не отказал Генриху I.

Так решилась судьба Анны.

В апреле 1049 года по улицам весеннего Парижа проследовал богатый свадебный кортеж. Если вы думаете, что Анна была обрадована супружеством с королем и переездом во Францию, то глубоко заблуждаетесь. Видно, на Руси жизнь тогда была и веселее, и достойнее. Во всяком случае, вот что написала Анна отцу вскоре после прибытия в Париж: «В какую варварскую страну ты меня послал! Здесь жилища мрачны, церкви безобразны и нравы ужасны…»

Но как ни был убог средневековый Париж в сравнении со светлым Киевом, обратной дороги для дочери Ярослава Мудрого не было. Спустя год после свадьбы у Анны Ярославны и Генриха I родился сын Филипп, будущий король Франции.

Судя по всему, Анна Ярославна была натурой удивительно деятельной. Она принимала самое активное участие в управлении государством. Небезынтересно то, что ей было предоставлено право ставить свою подпись на документах государственного значения. Четко выписанные ее рукой латинские буквы стоят рядом с крестами неграмотных королевских чиновников и самого короля. Поражает образованность киевской княжны. Разумеется, она знала французский, но знала и латынь — официальный язык того времени. При этом, живя вдали от родины, Анна помнила и кириллическое правописание: иногда она подписывала документы на русском языке. Словом, Анна Ярославна пришлась, что называется, ко двору и заняла самое высокое положение не только во французском, но и в европейском высшем образованном обществе.