— Вот и замечательно, — Азамат расплывается в радостной улыбке. — Так как, согласны меняться?

— А сколько давать — то? — хмуро спрашивает фермер. — И какая дичь?

— Олень, — говорит Азамат.

— Ого! — ахает фермер. — И сколько ж сурков за оленя?

Азамат косится на Хоса, Хос — на Азамата. Потом показывает скрюченные пальцы — один на одной руке, пять на другой.

— За одного оленя пять сурков, — переводит Азамат. И добавляет: — Только не в первые два месяца весны. Остальной год — пожалуйста.

Фермер переглядывается с сыновьями.

— За пять сурков целого оленя — это очень здорово, — говорит наконец. — Неужто взрослого?

Хос неопределённо пожимает плечами.

— Ему всё равно какого, — говорит Азамат. — Какого скажете, такого и принесёт.

— Как же вы понимаете, чего он хочет? — интересуется кто — то из молодых.

— Моя жена со всякой тварью общий язык найдёт, — ухмыляется Азамат.

Ему верят беспрекословно.

— Ну что ж, можно попробовать, — осторожно говорит фермер. — Но до первой кражи, и чтобы уважаемый хозяин леса тоже никому мне тут… вреда не причинил.

Хос легко кивает. Нужны ему эти сопливые фермерские дети.

— По рукам, — неуверенно произносит фермер, рассматривая когтистую лапку Хоса. На Муданге по рукам ударяют не ладонь — в-ладонь, а кулак — в-кулак. Хос с этим жестом явно плохо знаком, долго складывает кулак нужным образом, потом легонько тыкает им в кулак фермера, который стремительно убирает руку, стоит им соприкоснуться. Кир, стоящий чуть позади меня, прыскает от смеха.

— Вот и отлично, — покровительственно улыбается Азамат. — Ну раз уж мы здесь, давайте мы кой — чего подкупим к столу. Лиза, у тебя есть пожелания?

Список пожеланий ещё с прошлого приезда висел на холодильнике, так что я быстренько разбираюсь с закупками, подключив к делу одного из младших фермерских сыновей, которого я в начале осени лечила от ангины. Он без проволочек и лишних реверансов выносит мне всё желаемое и получает от меня помимо денег бесплатное благословение.

Фермерское семейство снова кланяется на прощание, и мы тоже, Хос, получивший от меня шар козьего масла, в том числе.

— Ты с нами или прямо отсюда в лес пойдёшь? — спрашивает его Азамат.

Хос мотает головой и лезет в унгуц. Когда мы взлетаем, он признаётся:

— Тут ближе. Но летать здорово!

Азамат поднимает бровь.

— А мне казалось, вы умеете летать.

— Только вниз, — вздыхает Хос.

Кир ржёт. Хос пихает его локтем.

— Чего пихаешься? Сам сказал, летать не умеешь!

— Я сказал: только вниз, — категорически поправляет Хос. — Отсюда могу вниз. Не ушибусь. Но вверх не могу.

— А, то есть, вы планируете, — соображает Азамат. — Как летяги, да?

Хос кивает.

— Вот почему такие складки на боках! — продолжает осознавать Азамат.

Хос снова кивает.

— Покажи хоть, — предлагает Кир.

Хос оглядывается на всё ещё видимую ферму.

— Дома покажу.

— Ты сегодня немножко получше разговариваешь, — замечаю, пока Кир не решил взять Хоса на слабо.

— Вспоминал слова, — застенчиво отвечает Хос. — Отец учил.

— Так ты с ним встречаешься иногда? — интересуется Азамат, который ещё тогда довольно болезненно воспринял мысль, что отец Хоса шляется неизвестно где, бросив жену с детьми.

— Каждое лето приходит, — гордо говорит Хос. — Учит. Летом еды много.

Азамат тихонько закипает.

— Что же он тебя не возьмёт туда, где много еды?

Хос чует его раздражение и удивляется.

— А это где?

— Ну, где он живёт остальной год.

— На севере… Но там не много еды. В одном лесу один хозяин, а больше — голодно. Взрослому надо очень много есть, — Хос крепко задумывается над следующей фразой. — Кот большой. Кошка меньше. Меньше ест. Может жить с котятами.

— А — а, — понимает Азамат. — Вот оно что. То есть, он с вами не живёт, чтобы вы были в достатке?

— Да — а, да — а, — кивает Хос. — Отец хороший.

— Получается, — говорю, — ты когда вырастешь, тоже пойдёшь на север?

Хос грустнеет.

— Да. Буду искать пустой лес.

— А если не найдешь? — интересуется Кир.

— Есть будет нечего, — пожимает плечами Хос.

Мы с Азаматом хмуримся.

— Если что, возвращайся, — предлагает Азамат. — Подкормим.

Хос фыркает.

— За что? Так неправильно. Сам найду. Больные у людей просят.

— За что — это интересный вопрос, — задумчиво произносит Азамат, притормаживая над стоянкой около дома. — Ты можешь определить, сколько дичи можно взять, чтобы общее поголовье не пострадало?

— Конечно! — удивляется Хос. — Все могут! Так лес ищут.

— Отлично, — улыбается Азамат, мягко сажая унгуц. — А сколько деревьев можно срубить, чтобы лес не пострадал?

Хос задумывается.

— Каких деревьев? И какой лес?

— Ну вот допустим, — говорит Азамат, открывая купол, — пришли мы с тобой в некий лес, например, на Сиримирне. И я тебя спрашиваю, сколько можно вынуть высоких сосен, чтобы лес этого не заметил. Сможешь сказать?

— Смотреть надо, — пожимает плечами Хос. — Наверное да.

— А сколько в поле может пастись овец, чтобы не всю траву повывести?

— У, это легко! — задирает нос лесной хозяин.

— Очень хорошо, — радуется Азамат. — Мне как раз нужен такой ч… э — э, работник, который бы мог оценивать лес или степь. Люди это очень плохо умеют делать. А я бы тебе за это платил — едой или деньгами. И ещё ты бы много летал на унгуце, потому что леса все в разных местах.

Хос выглядит совершенно потрясённым.

— Деньгами?.. Это нехорошо. Брать у людей деньги нехорошо.

— Ну, тогда едой и одеждой, — легко соглашается Азамат.

Хос по — прежнему хмурится.

— Не знаю. Спрошу отца.

— Так ты его до лета не увидишь, — вклинивается Кир.

— Летом спрошу, — пожимает плечами Хос.

— Это долго, — качает головой Азамат. — Мне уже сейчас нужно. Если ты знаешь, где твой отец живёт, я могу тебя к нему свозить, чтобы вы поговорили.

Хос отступает немного затравленно.

— Не знаю. Подумаю. Спасибо — до — свиданья!

Обращается в звериную форму и улепётывает в лес, только чёрные пятки сверкают.

— Ну во — от, — протягивает Кир. — А обещал показать, как летает.

— Твоя неуёмная жажда всех приставить к делу не доводит до добра, — бормочу я Азамату.

— Ну кто ж знал, что он денег испугается, — расстраивается муж.

— Если учесть их общее отношение к людям, можно было бы догадаться, — вздыхаю. — Ладно, может, ещё успокоится. Оставим ему снова сливок для сестрёнки.

После ужина я тщательно пресекаю попытки Азамата подкатить к Киру с новыми предложениями, и мы проводим вечер, как вчера — за чтением. Когда расползаемся по койкам, я обнаруживаю себя в редкой в последнее время ситуации — я наедине с Азаматом, и он не спит.

— Чем же Кир занимался днём? — немного ехидно спрашивает муж, откидываясь на подушки.

— Приносил пользу, — усмехаюсь я, переодеваясь в халат. — Шлифовал мне челночки и лепил плюшки.

— Я бы мог тебе отшлифовать, зачем ты его заставила? — удивляется Азамат.

Я не сдерживаюсь и хлопаю его по голове подушкой.

— Как ты мыслишь вообще?! Возвращайся в реальность, ау, милый! Мне тебя очень не хватает!

Азамат отпихивает подушку и садится.

— Лиза, ты чего? — говорит он пришибленно.

— Того. Почему ты сразу думаешь, что я его заставила? Почему ты думаешь, что он не хотел? Как у тебя в одной голове получается, что ребёнка надо чем — то занять, но я должна была ждать тебя, чтобы попросить сделать простое дело?!

— Я думаю, что он не хотел, потому что он ничего не хочет, — объясняет Азамат. — И естественно, раз он не хочет, значит, тебе пришлось его заставить. Мне ты всё время говоришь, чтобы я оставил его в покое, поэтому мне странно.

Я перевожу дыхание.

— Ладно, прости. Всё логично, у тебя была недостаточная информация. Я просто села вязать, а он предложил чем — нибудь помочь. Я долго выдумывала, что бы он такое мог сделать, придумала челноки для гобелена. Мы очень мило посидели, я вязала, он шлифовал. Я поставила передачку из тех, что Унгуц с книжниками переводил, так Кир читал субтитры. Он хочет выучить всеобщий. И ещё он сказал, что хочет учиться в клубе.