— Тогда сладких снов, Моррисон. Не жмись к ней утром, а то, знаешь, встает не только солнце.

Созвучие их голосов и приглушенный смех, бесят, как овсянка на завтрак и я хлопаю москитной дверью, давая понять, чтоб лишь на хрен. Только Моника не оценивает моей горячности. Круглые, как крышки от пивных бутылок глаза, с изумлением таращатся на меня. Я пожимаю плечами и стаскиваю с себя куртку, а после и кеды.

— Ты спишь на кровати Флориана.

— Что? Нет, я не лягу на его кровать!!! Ты издеваешься, он только что набросился на меня и хотел изнасиловать!!!

Слезы водопадами, бегут по ее щекам, и я растираю переносицу, прося у чертова Господа бога, помощи выдержать эту ночь.

— Ты спишь у стенки. Места мало, так что будь добра, не шевелись. Не хочу проснуться утром на полу.

— Хорошо. Я тебя поняла.

Моника проскальзывает под одеяло и жмется к деревянной стене, освобождая для меня целый фут. Один чертов фут! Я ложусь в джинсах и футболке, чтоб слухи о нашей ночевке не расползлись по лагерю.

— Спокойной ночи, Мон.

— Спасибо тебе. — Девчонка кладет ладонь мне на грудь и, найдя дырочку, буравит мизинцем. Я останавливаю этот цирк в самом начале и произношу:

— Не надо. Он мой друг, а ты, подруга Мэй.

— То есть, ты заступился за меня из-за Мэй? — нотки досады и странной злости, эхом, доносятся до моих ушей.

— Я помог всем нам. Спи.

— Ты настоящий…друг, Грэм.

Я не собираюсь отвечать ей и зацикливать беседу на том, чего нет. Моника маленькая куколка, что станет бабочкой года через три. Да и даже тогда, я не найду ее привлекательной в том смысле, чтобы вообразить под собой в минуты страсти.

К трем часам ночи, я так и не смыкаю глаз. Сверчки поют свои удивительные брачные песни, а я лежу на спине и разглядываю, сучок на балке, что держит крышу и напоминает морду бульдога. Еще полчаса, трачу на то, что придумываю историю про этого пса. Кстати, я дал ему имя Фрэд. В детстве, по-соседству жил дедуля по имени Фрэд. Он гонял меня, когда я воровал розы на его участке. Моника дергается и опять равномерно дышит. Что я в принципе делаю? С таким же успехом, я мог отвезти ее к девчонкам и обеспечить безопасность. Может, дело в том, что я так и не обзавелся сестрой? Попытки родителей зачать ребенка, лопались на этапе прохождения тестов в специализированной клинике. Вместе с ними, и я терял надежду на счастливую семью. Они так и не оправились. Сейчас, я думаю, работа их ребенок, что требует пристального внимания. Кажется, именно так, я и скатился на дно. Магда не может справиться со мной в одиночку, да и я не вижу в ней авторитет. Мне нужен тот кнут, о котором пишут в умных книжках.

Телефон сверкает где-то внизу и чтобы не разбудить Монику, я ловко поднимаю аппарат и открываю ленту Фейсбук. Фотки, репосты, снова фотки и вот он — бывший парень Мэй. Ублюдок, что пишет о новой шлюхе, как о чем-то колоссально важном. А стоило бы, вытащить муки совести наружу и поразмышлять, каково было Мэй, когда он ее бросил. Я немало узнал, пролистывая ленту Майка Анофрио: сколько раз в день он трахает подружку, что ест на ужин, какие марки одежды предпочитает и тому подобное. Но, особенно впечатляют отсылки к прошлой жизни: воспоминания о Мэй, о ее боевом характере и жажде победы. Естественно, недоумок, она же профессионал и знает, чего хочет! И вот, очередная разрывная речь о том, что Джулианна Кортес, должна бояться ту, что притаилась и готовится нанести «грозовой» удар. Проклятье! Я сую смартфон под подушку и выползаю из неволи на дышащий влажным воздухом, лесной простор. Легкие благодарят за пихтовые ароматы и чистейший глоток первобытной свежести. Почему я перестал писать? Почему забросил то, что безумно нравится? В голове вихрь спонтанных идей и искры лучших моментов на звукозаписывающей студии. Вдалеке проносится женский силуэт. Я растираю веки и всматриваюсь в туманную молочно-зеленую гладь. Мэй…Прямо босиком, спрыгиваю на мелкие камни и матерюсь, но тихо. Девчонка растворяется, словно видение.

— Мэй! — полушепотов выкрикиваю я, но зловещая тишина, шлет в ответ холодное затишье.

Мне необходимо поговорить с ней, а также, надрать задницу Флориану, за то, что испортил почти свидание и почти поимел невинную Шай. Ненавижу слово «почти»…

Энергичная мелодия в наушниках от «Hinder» и я не слышу стук собственного сердца, огибая последний скалистый поворот, и выхожу на финишную прямую, ведущую прямо к северным воротам «Хоуп Крик». Вчерашний разговор с мамой, никак не укладывается в голове. Парочка блоков из этой логической пирамиды, просто-напросто, не вписываются по объему и по диаметру в идеально выстроенный дворец памяти. «Гуано» приносят нам большую часть прибыли, а мамин спа-салон, ее личный уголок рая. Папа обожает маму и постоянно балует, воплощая в жизнь любую, даже самую абсурдную затею. Но что-то, в интонации маминого голоса, кажется мне неправильным. Будто по прямой линии, скачут бойкие кривые штрихи. Я до сих пор не имею представления, какого черта, папа идет на уступки Вентуро и просит нас, потратить наши законные каникулы на бесцельное шатание в обществе «алмазных» мальчиков и девочек. Мои тренировки, никому не сдались и каждая Барби в костюме от «Puma», желает, чтобы я провалилась сквозь землю. Они не привыкли стараться, напрягаться и делать хоть малую толику того, что делают все обычные люди. Допустим, прилагать силы, чтобы получить место в колледже благодаря своим знаниям и навыкам, а не родительским пожертвованиям в фонд учебного заведения.

Моя ступня подворачивается на травянистой горке, и я ахаю, прыгая пару футов на одной ноге. Потом боль проходит, как и все мои мысли, при виде гуляющего по каменистому берегу Грэма. Черт! Я не хочу с ним встречаться и пытаться понять ситуацию, что случилась накануне. Но выбора у меня нет. Грэм синхронно со мной двигается из стороны в сторону, когда я пробую найти выход и сбежать, а затем, двумя руками, сковывает мои плечи.

— Не мельтеши, давай поговорим.

Я прекрасно его слышу, но скривив правую половину лица, блефую, что оглохла. Тогда парень, грубо выдергивает проводки из моих ушей и повторяет предложение внятнее некуда:

— Мы поговорим.

Меня тянут к облизанному ветром и покрывшемуся мхом камню, усаживают и начинают излагать свои доводы.

— Флориан часто болтает чушь, но вчера, он сказал правду. В городских джунглях, мы ведем, вели себя, как животные. Я не стану отрицать, что я гнилой до самых ДНК-молекул и даже глубже, но я прошу, не игнорируй меня.

Мой вздох и якобы скучающий взгляд, заводит взрывной механизм, что не был мне знаком до этой минуты. Грэм матерится, и двумя кулаками ударив себя в грудь, как шимпанзе, выкрикивает:

— Мне хорошо с тобой, Мэй и я не собираюсь терять то, что между нами есть.

— А ночное времяпрепровождение с Моникой уже не в счет?

— С друзьями и теми, кто еще смотрит «Маппет шоу» не спят.

Я улыбаюсь. Он всегда умеет вызвать у меня улыбку, и я перестаю злиться. Он леприкон, спустившийся с радуги и подаривший мне горшочек с золотом. Вот именно так! Почему я забываю обо всем плохом и просто маниакально верю ему? Возможно, гипотетически, я привязана к нему крепче, чем к другим парням. Только все привязанности, рано или поздно рвутся, и наступает конец света. Ядерный гриб, накрывает всю планету и остается выжженная пустота.

— Мэй? — окликает меня Грэм, и я вздрагиваю, слегка замерзнув от прохлады, что наступает с рассветом.

— Зачем ты хочешь что-то донести мне? Что ты пытаешься доказать?

— Я никому ничего не доказываю. Никогда. Я такой, какой есть. И многие, видят во мне придурка с большим эго.

— Но почему?

— Потому-что, Мэй.

Он садится на корточки и наши лица на смешном расстоянии. Его левая рука, касается моей щеки, сдирая остатки недавней пробежки, вместе с невидимым слоем смущения.