— Добрый вечер, — начинаю я. — Майк, Джулианна, рада, что вы нашли друг друга и полюбили. Для всех, кто не в курсе, мы с Майком встречались несколько лет, до того, как он меня бросил…

Смешки, вздохи и ядовитые словечки, разносятся по всему залу. Я дура. Причем дурнее, других незамужних и озлобленных девушек, что присутствуют здесь.

— Но не будем о прошлом. Сегодня ваш день, ребята. Я желаю вам огромной, просто гигантской любви и симпатичных детишек. А вот победу в Вегасе, я тебе не отдам, Джулс.

Я отгибаю указательный палец от стенки бокала и сердито гляжу на будущую кровожадную соперницу. Кортес подавляет раздражение, а я передаю микрофон дальше, опустошаю хрустальную ёмкость и, запнувшись о стул, нацеливаюсь на свежий воздух, что смогу вдохнуть через пару минут. Ди-джей включает сингл «Chocolate» группы «The 1975» и матерюсь, что на этой свадьбе даже музыка дерьмовее некуда. Чей-то захват, тормозит меня у порхающих на ветру дверей шатра. Я оборачиваюсь и вижу Грэма. На нем помятый костюм с бутоньеркой в нагрудном кармане, рубашка, расстегнутая почти до пупка и ужасно безвкусные лакированные туфли. Нет, я лгу, он восхитительно прекрасен. Просто умопомрачительно соблазнителен. Парень вытягивает меня на танцпол и крепко обнимает. Я молчу. Он молчит. Под эту мелодию нельзя медленно танцевать, но нам закон не писан. Мы переминаемся в искусительной близости и соски под достаточно тонким платьем, трутся о его грудь. Ладони Грэма, ласкают мои плавные изгибы. Я закрываю глаза, вырываюсь из собственного тела и уношусь туда, где он любит меня до изнеможения. По всей видимости, он чувствует это и, наклонившись, целует. Всё, Мэй Жюстин Эплби, бесследно растаяла. Я не замечаю, как мы покидаем зал, как спешим к машине, как он раздевает меня на переднем сиденье, как его губы покрывают поцелуями мои скулы, шею, плечи. Я витаю в облаках даже тогда, когда он рвет мои трусики, расстегивает ширинку и насаживает на свой член. Насаживает столько раз, что на бедрах остаются отпечатки пальцев, и бледные синяки. Жаркие стоны, которыми я наполняю салон, возносят меня еще выше. Болезненные укусы парня, засосы на обеих грудях, ничто, в сравнении с тем, как он вытрахивает из меня все мысли. Немного придя в себя, я взираю в его пепельно-зеленые глаза и тут же ощущаю, как глубоко он погружается и кончает. Я замираю на секунду, а ему приходится пару раз толкнуться, чтобы полностью выбить из меня рассудок. Волнующий, нарастающий оргазм, замедляет пульс и ускоряет сердечный ритм. Я точно не жилец. Напористый поцелуй Грэма, с таким же настойчивым языком, напоминает о том, что только что произошло. Я жива и лишь на короткое мгновение, очутилась в раю.

— Прости меня, детка. С Сиршей ничего не было.

— Мне так больно, Грэм.

— Знаю, — снова целует и впивается зубами в мою нижнюю губу. — Прошу, прости.

— Что случилось?

— Я был на студии, прояснял кое-что со Стивом. Потом поругался с Фло.

— А, ясно. — Я опускаю взгляд на его татуированную грудь и в сотый раз читаю надпись «Персональный Иисус». Лишь сейчас, включаю мозг и связываю ее с хитом «Депеш Мод». Черт, я такая тупица!

— Ничего не ясно. Мне угрожают. Значит, и всем, кого я люблю тоже.

— Что? Подожди, кто угрожает? — я отрезвляюсь и пропускаю важный момент о том, кого конкретно любит Грэм.

— Не против покинуть эту охренительную тусовку?

— Издеваешься? Если ты расскажешь мне всё, я поеду с тобой куда угодно.

— Такими словами, ты нарываешься на похищение.

— Так укради меня, Грэм. Увези туда, где будем только мы…

Мы целуемся, заманивая языки в беспроигрышную борьбу. Спустя пять минут, я выбрасываю в окно черный конверт, в коем хранилось приглашение на торжество и ловлю рукой прохладный попутный бриз. Октябрь в Чикаго и его окрестностях, выдается теплым и ароматным месяцем — немного корицы, немного чайного дерева и одна бусинка тыквенного экстракта. С Грэмом за рулем, мне всё кажется иным. Совсем недавно я кипела от ненависти к нему, а теперь, мечтаю услышать истину из первых уст. Да, я влюблена в него по уши и когда-нибудь, испытав то же самое чувство, вы поймете, почему прощать, не означает уступать, или давать слабину. А означает, полностью доверять человеку, что выбирает ваше сердце.

А Флориан…об этом недоумке, я расспрошу Грэму в качестве десерта. Я даю голову на отсечение, что Дефо красноречиво высказался обо мне.

Темная атмосфера праздника в точности отражает облик моей души. Я наблюдаю за Мэй в этом поражающем воображение платье и стучу пальцами по обмотанной черным полотном колонне. Как же мне хочется обнять свою девочку, заглянуть в неприступные синие омуты и сказать, какой я козел, что позволил сбежать. Но ее речь, припечатывает меня к месту, и я поражаюсь, как ей хватает смелости, чтобы так открыться перед сотней незнакомых людей.

«Гроза» не прогнозирует, не ждет, пока теплый циклон оттеснится к следующему материку. Она наводит тучи внезапно, несет в себе гром и молнии, что кует сам Зевс. Гроза порывистым воем, достигает своей цели, закручивает пыльные воронки и смотрит, какие руины оставляет хаос, зарождающийся в бурой сердцевине разбушевавшейся стихии. Да, такова Мэй. Ходить кругами не в ее манере и бояться оступиться тоже. Падая, она встает и идет дальше, становясь сильнее с каждым новым шагом.

Когда мне все же удается поймать захмелевшую птичку, я не могу бороться с нетерпением, и всё мое поведение демонстрирует, насколько я соскучился по ней. Безумное пепелище, остается после нашего огненного секса в машине. По дороге туда, где я был счастлив не единожды, мы с Мэй держим рот на замке. Нам ни к чему сейчас слова. Главное, она меня прощает и верит в то, что Сирша и я, спали в одной постели без какой-либо мутной подоплёки.

Видя озеро Мичиган из окна «Мерседеса», Мэй загадочно улыбается и едва авто тормозит, она выскакивает из салона и спешит на берег, чтобы вдохнуть осенний воздух с влажными примесями и ароматами водных растений. Я ровняюсь с ней и накрываю ее открытые плечи своим пиджаком.

— Что у вас стряслось с Флорианом?

— Хочешь начать с самой меньшей из зол? — привычно хмурюсь и обнимаю Мэй со спины, крепко сцепляя свои пальцы под грудью девушки.

— Наверное. — Сухо отзывается она, и я глубоко вздыхаю, чем вынуждаю ее прогнуться вместе со мной.

— Мой друг оказался лицемером. Много лет я думал, что никого нет ближе него, но, увы, Фло обыкновенный лжец.

— А конкретнее?

— Хочешь, чтобы я вспомнил о вашей стычке в больнице?

— Грэм…

— Тихо, — я сдуваю прядь волос с ее уха и шепчу. — Ты была там, остальное неважно.

— Слышал бы ты его слова. Будь я с характером Моники, давно бы забыла о тебе.

— Но ты не Шай. Кстати, как она? Я счастливчик, потому-что, больше не видел твою подружку.

— Нормально. Хотя я настороженно к ней отношусь. Она влюблена в тебя. Факт. А ее извинения…

— Она просила у тебя прощения? — я чуть растрясаю малышку.

— Да, не так давно, ерунда.

— Ладно, не буду спрашивать, за что она извинялась.

— Спасибо. — Мэй улыбается, и нет ничего лучше этого мига.

— И тему с Фло, мы тоже закрываем. Согласна?

— Ага, а что с угрозами? Это же не шутка?

— Нет, — кажется, настало время рассказать ей обо всем. — Ты ведь никуда не торопишься?

— Не-а.

— Давай присядем.

Я пятюсь назад, держа девушку за талию, и сажусь так, что Мэй приземляется ко мне на колени. Чтобы видеть меня, она делает пол оборота, и обвивают мою шею руками.

— Не скажу ни слова, пока, ты не закончишь.

И Мэй сдерживает свое обещание. За полчаса, которые я трачу на рассказы о наркотиках, Сазерленде и Вентуро, Мэй ни разу не пикает. Только с моим финальным вздохом, прижимается всем телом и бормочет, что я должен был рассказать обо всем намного раньше. Не знаю, права она или нет, но сейчас тоже неплохо. Мы с ней всегда были ментально близки, но теперь, наша связь усиливается и ей легче принять горькую, грязную, мерзкую правду обо мне.