— Я отшлепаю тебя, за такие словечки.

— Почему? — скольжу губами по его губам. — В постели, люблю совершать всякие глупости.

— Я тоже. Но не доводилось слышать такое вслух.

— Оу, значит, я хоть в чем-то превосхожу всех твоих бесчисленных подружек.

— Я просто трахал их, они не были моими подружками.

— Скажи снова.

— Что сказать? Что я трахал других девчонок?

Я нагло хватаю Грэма за голую задницу, к коей без труда пробираюсь и улыбаюсь:

— Повтори.

— Я трахал девчонок, но тебя трахну так, что Стью придется вызывать реанимационную бригаду.

Мой едкий смешок, сопровождается тем, что я вонзаю ногти ему в ягодицу и рычу, показывая, что ни черта ему не верю.

— Посмотрим. Предполагаю, что это случится не скоро.

Грэм сковывает меня руками и нахмуривает брови.

— Теперь, малышка, тебе от меня не скрыться. И пошла на хрен Моника. Я хочу, видеть перед собой, только эту упругую попку в бабушкиных панталонах.

— Чего?!

Совсем забывая о Флориане, мы смеемся, и он крепко обнимается, на ментальном уровне, посылая мне пожелания сладких снов.

— И совсем они не бабушкины. Я купила их в дорогущем магазине. — Оставляю последнее слово за собой и закрываю глаза, впитывая запах Моррисона, что кажется, будет преследовать меня вечно. Запах секса, машинного масла и никотина.

Ночью, я боюсь пошевелиться и потревожить мирно спящую на моем плече Мэй. Флориан, подскочивший отлить, несколько секунд соображает над тем, что видит, а потом сонно машет рукой и выходит. Холодный воздух, карабкается к лицу Эплби. Я сдуваю прядь волос с ее лба, целую и прячу под уголком спальника. Мои пальцы мучительно сводит судорога, от желания, познакомиться с ее телом. Я осмотрительно скольжу ими по щеке с мелкими родинками, скатываюсь по пульсирующей артерии и подползаю к дремлющему соску под укороченной майкой. Заняв нужную позицию, обвожу указательным пальцем ореол и представляю, что он широкий, розовый и бархатный на вкус. Во рту песчаная буря, от миражей, всплывающих в голове. Мэй немного выгибается, и я понимаю, что даже во сне, оказываю на нее влияние. В палатке становится шумно, потому-что вернулся Дефо. Взгляд друга, привычно лукавый и я догадываюсь, что за мысли зарождаются в его пустой башке. Он укладывается и отворачивается, давая мне возможность продолжить путь к оголенному животу Мэй. Адреналин подскакивает, обгоняя выброс эндорфинов, и я опираюсь на локоть, чтобы поцеловать девушку. Сначала она мычит, потом корчится, как младенец перед плачем, а после, впускает мой язык. Плевать, что у нас обоих отвратный привкус, я хочу насладиться ее губами. Левая рука тем временем, заставляет трусики Мэй намокнуть. Твою мать, я буду в ней, когда бы то ни было! И обещаю, что сделаю всё, лишь бы она сорвала голос, выкрикивая мое имя.

— Грэм… — лепечет малышка. — Ты сумасшедший.

— Заткнись.

Я тверд в своих словах и ниже пояса, тоже непоколебим. Мэй не может раздвинуть ножки, но мне и не надо, чтобы понять, как завожу ее и насколько она возбуждена. Давно научился различать, женские импульсы. Сейчас Мэй целуется так, будто высасывает из меня жизнь, а значит, будь мы в кровати или хотя бы в тачке, повернула бы ко мне свой красивый зад и попросила войти. Но мы здесь, в чертовом лесном заточении и я постараюсь одними поцелуями поставить именное клеймо. Утром, глядя в зеркало, она подумает обо мне, Грэме Моррисоне, и покроет блеском опухшие губы. А я? Я буду трезвым вдали от нее, и пьяным, находясь поблизости. Мэй — мускатное вино из лучшего сорта винограда, которое я никогда не пил, предпочитая более крепкие напитки, что мгновенно затуманивают разум. Только рядом с ней, я хочу провалиться в сладкую, терпкую пропасть. Быть тем, кем являлся всегда — парнем с горячим сердцем, заслуживающим такую девушку, как Мэй Эплби.

***

Духота в палатке, выдергивает меня из пут Морфея и сразу же, заключает в газовую камеру. Мэй ушла. Она не подарила мне свою утреннюю улыбку. Не сказала «привет». Эта ночь, для нас двоих, как нереальный вымысел. Я накурился травки и блуждал с той, что никогда не станет моей? Нет, такого просто не может случиться!

— О, как дела? Как спалось? — улыбается Флориан у противоположной стенки. На нем самодовольная маска, что не дает мне усомниться, Мэй не видение.

— Нормально.

— Твоя подружка, сверкнула пятками около семи утра. Не загоняйся.

Я провожу руками по волосам и по лицу, втягивая аромат девчонки, что сохранился на пальцах. Черт подери, я почти на краю и влюбиться для меня, преступление. Фатальная ошибка.

— Все проснулись?

— Нет еще. — Жует слова Фло, и я оставляю его, чтобы освежиться озерной водой.

— Если что, я на берегу.

Наверное, мне не стоило показывать придурку свои чувства, но во мне сталкиваются стихии. Огонь и лед, горечь и сладость, сон и явь. Я ни хрена не могу себя контролировать!

Я понимаю, что идея пройтись до озера, оказалась провальной, когда вижу Мэй и Монику, сидящими на покрывале и любующимся малиновым солнцем. Эплби в буквальном смысле скукоживается и, смотря на меня, умоляет не двигаться с места. А Шай на подсознательном уровне просит составить компанию. Мой взгляд поверх их фигур, идеальное решение проблемы. Идеальное для всех, кроме меня. Секунду назад, я бы сгреб Мэй в охапку и отнес в прохладную воду, согревая своим бесконечно частым сердцебиением. А теперь…

— Доброе утро, Грэм! — все-таки кричит Моника.

Я поднимаю руку и сразу же ухожу. В спину, получаю короткий грозовой взор и знаю, кому он принадлежит.

***

Вздохи облегчения разносятся повсюду ровно в полдень. Стью и Дикси встречают нас с улыбками. Доктор Эплби, бросается к сестре и помогает с рюкзаком, что она не дала мне донести, ссылаясь на свою выносливость. Но я-то в курсе, что ей некомфортно находится со мной в радиусе одного фута. Глупые уловки. И не такие вершины, поддавались Грэму Моррисону.

***

Годом ранее. 30 октября. За день до моего дня рождения.

— Переставляй ноги, Бэт, или Магда нас услышит.

— Да иду я, иду! — шипит моя подружка, переступая порог кухни. Из гостиной слышатся повышенные голоса, и я удерживаю Бэт за талию, чтобы притормозить ее у самого входа. Экономка проплывает по коридору, увешанному портретами предков, и мы различаем, как шуршит подъюбник под верхней тканью униформы. Элизабет хихикает, а я не обращаю внимания. Мне куда важнее, развернувшийся скандал за ближайшей аркой на белых колоннах. Я прошу девчонку ждать в засаде, а сам мастерски пробираюсь ближе.

— Я тебе говорила, что пора ему сообщить!

— О чем? О том, что когда-то мы повели себя как чопорные английские лорды и нашли ему подходящую партию?

— Боже, Клиффорд! Да что ты заладил про традиции. Натали, отличная девушка и понравится нашему сыну.

— Вот как ты всё выворачиваешь? По-твоему, я старомодный тип, Лана?

— Дорогой, мы говорим не о тебе. Будущее сына, зависит от того, какое решение он примет. Надо его немного подтолкнуть.

— Я не собираюсь, заставлять его встречаться с Натали и уже тем более просить его, полюбить эту девушку, ради всеобщего блага! Всё, разговор окончен.

— Ну, знаешь, милый. Ведь мы с тобой поженились, благодаря родителям. Забыл?

— Тогда был другой случай.

— Какой?

Отец хватает стакан с виски и мчится мимо меня в свой кабинет. Я готов размозжить голову тому, кто придумывает идиотские уловки, чтоб соединить двух неподходящих людей. Натали Андервуд, чертова заучка и зануда всех зануд. Я видел ее пару раз на светских вечерах и у меня не то, что член на нее не встал, даже волоски дыбом не поднялись.

— Ты долго? Обещал показать свою комнату и завис тут, — Бэт присоединяется к моему наблюдению за мамой. — Очень красивая женщина. Тебе достались отличные гены.