Эскорт из двух грифов заметно обеспокоился. И чем их мираж не устроил? С сиплыми воплями птицы предприняли очередную попытку моего досрочного поедания. Чинимый произвол пернатых тварей возмутил меня до глубины души. Можно сказать, ранил в самое сердце. А я-то думала, что мы подружились. Какое коварство!

Одна тварь спикировала вниз и приземлилась, взбив лапами песок. Несколько секунд вокруг нельзя было не только ничего разглядеть, но и ничего вдохнуть, а единственными звуками были дружное чиханье и мои сдавленные ругательства.

Наконец пыль стала оседать, не явив мне ничего утешительного. Птицы атаковали слаженно, одновременно с двух сторон. Если бы не меч, украшать бы мне скучный пустынный пейзаж своим чисто обглоданным черепом. Птицы раззявили зубастые клювы в попытке дотянуться до глупой добычи, сопротивляющейся им из чисто природной вредности. Я парировала выпады хищниц как умела – слабо и неудачно. Щелчок массивного клюва. Бок обожгло, а у одной птички остался изрядный клок многострадальной футболки. Я пригорюнилась. Одежду было жаль.

– А себя? – не преминул заметить меч.

«А себя-то более всего», – тихо вздохнула я.

– Значит, я могу действовать? – осторожно предложил Ахурамариэль.

Черт с тобой, давай! В конце концов, какие у меня варианты? С одной стороны, весьма сомнительная честь накормить совершенно незнакомых пернатых собственной плотью. Что вовсе не хотелось делать. С другой – покрошить этих хищниц в капусту. Второй вариант все больше нравился. А, ладно! Гулять так гулять!

Меч издал нечто подозрительно напоминающее сдавленный смешок, и я с удивлением услышала собственные слова:

– Ну все! Молитесь, если умеете.

Они не умели. Я так и знала. Моя улыбка сильно смахивала на волчий оскал. Сдается мне, что волки скалятся гораздо дружелюбнее.

Клыкастый клюв твари щелкнул так близко, что щеку обдало смрадное дыхание падальщика, но меня там уже не было. Стремительный кувырок через голову в опасной близости от когтистых лап, и меч вошел в живот как в масло. Птица издала пронзительный крик, серповидные когти взрыхлили песок, но я успела откатиться в сторону. Тварь завалилась на бок. Что-то хлестко свистнуло в воздухе, и арбалетный болт навылет прошил крыло другой. Хриплый вопль боли, и вторая птица бросилась наутек, оставляя во мне странное разочарование быстротечным боем.

– Ну вот. Нечестно. Только начали…

– Приветствую тебя, прекрасное дитя. – Бархатный баритон заставил подпрыгнуть от неожиданности.

Я заозиралась вокруг, чтобы понять, о каком дите идет речь. Но никого, кроме себя и подозрительно знакомого рыжего типа на прекрасном тонконогом жеребце, не обнаружила. К седлу был привязан на аркане неудачливый воришка. И тут бедняге не повезло. Хотя держался эльф с достоинством перворожденного, словно это его любимый способ путешествовать.

– Скажи мне, дивный цветок пустыни, ты часто гуляешь здесь одна?

Это он обо мне?

– А ты что здесь делаешь? – требовательно вопросила я.

Рыжая бровь мужчины удивленно изогнулась.

– Еду мимо, – предложил он свой вариант развития событий.

Ну сказанул… Какова вероятность встретить посреди пустыни эльфа?

– А это не эльф, – спокойно поправил меня Ахурамариэль.

«А кто? – удивилась я. – Просто прохожий?»

– Ты спутала его с Тирандерелем.

«С кем? – опешила я. – А это еще кто?»

– Как кто? Ну тот, рыжий, который обратил тебя рысью.

«Я совершенно запуталась. А это тогда кто?»

– Его отец, разумеется. Не веришь? Приглядись к ушам.

Как ни странно, я не стала вступать в долгие дискуссии, а просто последовала совету. Хм. Уши как уши. Аккуратные. Можно сказать, симпатичные.

– Вот именно, – согласился меч. – А у эльфов ушки заостренные.

Точно! Ну надо же! Я и забыла. Минуточку, значит, отец этого самого Тирандереля – демон?

– Ага.

Ничего себе… Я кокетливо потупилась. В конце концов, не каждый день меня называют дивным цветком пустыни. Пусть даже комплимент в устах демона – вещь весьма сомнительная. И как этого Тирандереля угораздило обзавестись отцом из другого мира? Он что, тоже наведывался к Дельфициусу?

– Все гораздо прозаичнее, – хмыкнул клинок. – Его мать, прекрасная Ларрандиэль, полюбила демона, чем опозорила свой род. Тирандерель родился от этой постыдной связи. Отец Ларрандиэль предложил любимой и к тому же единственной дочери отказаться от ребенка и вернуться в лоно семьи. Но она предпочла изгнание.

Какая трогательная история. Неудивительно, что сынок вырос в маньяка. Тяжелое детство и все такое…

– Не соизволит ли прекрасная незнакомка оказать мне честь, продолжив путь вместе на моем коне? – привлек мое внимание незнакомец.

Демон, а как красиво изъясняется! Я пришла в восхищение.

– По-твоему, все демоны косноязычные? К тому же он тебе явно льстит.

Пусть. У него так мило получается.

– Соизволит, – любезно улыбнулась я, с благодарностью принимая протянутую руку.

– И ты поедешь с таким врунишкой?

Незнакомец помог удобно устроиться перед собой, и мы тронулись в путь.

– Я – Велиор. А как вас зовут?

– Виктория, – откликнулась я.

Если замок черного мага напоминал незыблемую монолитную глыбу, то дворец демона походил на него примерно так, как породистый ахалтекинский скакун на тяжеловоза. Нечто ажурное, белокаменное, с куполами и замысловатыми решетками окон, – мечта любого принца из «Тысячи и одной ночи».

Перед дворцом разбит тенистый сад, до последнего момента принимаемый мной за обман зрения. При ближайшем рассмотрении мираж трансформировался в многочисленные фруктовые деревья, пестрящие разнообразными цветами невиданной красоты всех мыслимых и немыслимых оттенков. По саду разбегались аккуратные дорожки, посыпанные крупным разноцветным песком, напоминавшим цветной бисер. Тут же был чудесный искрящийся фонтан с золотыми рыбками. Не хватало только прекрасных гурий, играющих на разнообразных музыкальных инструментах. Ну нет так нет. Удовольствуемся уже имеющимся.

Во дворе Велиор неторопливо спешился, помог спуститься мне и бросил поводья жеребца пробегавшему мимо мальчишке. Кстати, а что демон собирается делать с вором? Я спросила его об этом.

Велиора искренне удивило мое живое участие в дальнейшей судьбе эльфа.

– Хорошему рабу работа всегда найдется, – сказал как отрезал демон.

Рабу? Опа… У них тут рабство процветает. Я скосила глаза в сторону гордо взирающего на меня эльфа, вздохнула, обругала себя за добросердечность. А нечего было в лабораторию к магу забираться, по делам и награда! Но не могла не сказать:

– А по какому праву вы определяете на работы моего личного слугу?

У эльфа от таких слов глаза стали больше чем фары локомотива, а челюсть отвисла совершенно неприличным образом. И это хваленое эльфийское спокойствие?

– Серьезно? А что делал ваш слуга так далеко в пустыне? Он должен был охранять госпожу от опасностей.

Хорошо хоть не спросил, как я сама там очутилась. Одна, без каравана, лошадей и верблюдов или что там полагается иметь в подобном случае? Вещей при себе нет, воды и еды тоже. Сплошной экстрим.

– Да он немножко того…

Я красноречиво повертела у виска указательным пальцем. Эльф настолько обалдел от неслыханной наглости (его, высокорожденного, обозвали блаженным!), что выпучил глаза еще больше, из отвисшей челюсти закапала слюна, что полностью подтвердило мою легенду о наличии у него слабоумия.

– Чего – того? – не менее удивленно переспросил демон, с изумлением наблюдая за моей жестикуляцией.

– Блаженный он, – сочувственно вздохнула я, нежно косясь на окончательно обалдевшего «умалишенного». – Роняли его часто в детстве, вот он с тех пор на голову и жалуется. А так ничего, исполнительный.

Вор захлопал глазами и промычал нечто нечленораздельное, чем окончательно убедил Велиора в своей дебильности.