Интересно, а что достается простым паломникам? Или рабам, если на то пошло?

Монахи приходили и уходили. Все — куда более рослые и упитанные, нежели брат Айден, и куда лучше одеты; в своей истрепанной рясе тот смахивал на невзрачного воробьишку. Монастырская братия с верхом накладывала на тарелки ломти ветчины, грудинки, устрицы и сардины и окунала в подливку ломти отменного белого хлеба с толстым слоем масла.

— А на Святом острове ели так же вкусно? — полюбопытствовал мальчуган.

— О нет, — отозвался брат Айден. — Мы принимали обет бедности. Жили простой жизнью. Таскали воду, рубили дрова, возделывали поля. В свободное время молились. Я заведовал библиотекой. Боюсь, здесь библиотека в небрежении: рукописи свалены на пол, чернильницы пусты. Не хотелось бы мне, чтобы мои чернила высохли за ненадобностью.

Джек подумал, что чернила, скорее всего, продадут, чтобы купить еще ветчины, сала, устриц и сардин. Но вслух этого не сказал.

— А рабы у вас были?

— Нет, конечно, — заверил монашек. — Наш аббат считал, что рабство — это зло; и я с ним согласен. Но отец Суэйн радеет о спасении душ тех несчастных, которых иначе казнили бы. Я не могу его осуждать.

Вдалеке звякнул колокол. Все монахи разом встали от стола — кое-кто поспешно запихивал в рот последнюю устрицу или кусок лепешки — и толпой хлынули за дверь. Кухонные рабы принялись убирать со столов.

— Сдается мне, пора на экзорцизм, — промолвил брат Айден.

Отец суетливо приглаживал Люсины волосы. На девочке было ее белое йольское платьице, выстиранное и вычищенное, а на шейке сияло серебряное ожерелье.

— Может быть, ожерелье лучше снять? — предположил Джек.

— Не прикасайся к нему! — завизжала девочка. — Ты просто хочешь его украсть!

— Дитя мое, это же твой брат, — увещевал брат Айден.

— Он вор!

Отец пожал плечами, подобрал плащ и подхватил Люси на руки.

— Я могу сдернуть с нее ожерелье — она и оглянуться не успеет, — прошептала Пега Джеку. — Один из моих хозяев учил меня карманы обшаривать.

— Бесполезно; она только раскричится, — возразил Джек.

Все побрели за братом Айденом через монастырские владения. Перед дверью в монастырской стене уже змеилась очередь. Джеку в первый раз представилась возможность поближе рассмотреть тех, кто пришел к святому Филиану за благословением.

Один мальчишка безудержно пускал слюни — аж рубашка промокла; другой судорожно подергивался, как будто по его рукам и ногам стаей ползали муравьи. Изможденная женщина с испуганным лицом тихо плакала, а муж поглаживал ее по плечу и бормотал: «Ну полно, полно». Внезапно кто-то пронзительно завопил, и вся очередь словно очнулась — со всех сторон послышались стоны и крики. Родные невозмутимо успокаивали либо силой унимали недужных — смотря что требовалось в каждом случае.

Люси прижалась к отцу.

— Мне не нравятся эти люди!

— Тебя будут лечить не с ними, — заверил отец. — Аббат обещал принять нас отдельно от всех.

Очередь медленно продвигалась, один за другим люди проходили в дверь. У входа стоял монах со списком.

— «Джоселин. Ночные страхи. Способ оплаты: пара кроликов. Уплачено».

И монах поставил напротив имени аккуратную галочку.

Джоселин взвизгивала всякий раз, когда кто-нибудь оказывался от нее слишком близко; мать твердо держала ее за плечи.

— «Эркберт. Падучая болезнь и одержимость мелким бесом. Способ оплаты: две курицы-несушки. Уплачено».

Эркберт кротко прошел мимо писца, в сопровождении столь же кроткой жены.

— «Гутлак. Одержимость крупным бесом. Способ оплаты: одна молочная корова. Уплачено».

Гутлака — который и сам был человеком дюжим, не говоря уж о бесе, — втащили внутрь отец и братья.

— Я хочу домой, — заплакала Люси.

— Как только тебя полечат, так мы сей же миг домой и поедем, — заверил отец.

— А как именно изгоняют бесов? — вдруг забеспокоился Джек.

— Кропят недужных святой водой, надо думать, — отозвался брат Айден. — На Святом острове мы так и делали.

К этому времени они уже приблизились к двери.

— «Люси. Предположительно одержимость мелким бесом. Способ оплаты: пять флаконов чернил со Святого острова». А! Это ты! — воскликнул писец, улыбаясь брату Айдену. И подал знак дюжему рабу, что ждал, прислонившись к стене. — Будь добр, проводи нашего почтенного гостя в хранилище святых мощей. Там в вашу честь устраивают небольшой прием.

— Но я хотел своими глазами посмотреть, как из девочки изгонят беса!

— Аббат сам распорядился насчет торжества. Не каждый день мы принимаем в гостях высокоученого библиотекаря со Святого острова! Если ты останешься в монастыре, аббат будет просто счастлив, поверь!

— Но… — запротестовал брат Айден, однако его твердой рукой направили прочь от двери.

Джек проводил его тоскливым взглядом. Он не доверял монахам, а Айден, при всем его смирении и невысоком росте, был какая-никакая, а защита.

— Так, о чем это я? — вернулся к делам насущным писец, — «Способ оплаты: пять флаконов чернил со Святого острова. Уплачено». Проходите.

По другую сторону двери уже теснилась целая толпа; тут и там слышались стоны. Чуть дальше разверзся глубокий колодец; в черной бездне смутно поблескивала вода. Вниз уводила приставная лестница. Сторожили яму два головореза вида самого что ни на есть разбойничьего: таких Джек даже среди викингов не видел.

— Нас должны принять в частном порядке, — запротестовал отец.

Он повернулся к двери, но дверь уже закрылась. Перед нею выстроились несколько рабов.

— А ну марш назад к остальным полудуркам! — рявкнул один из них.

— Это не место для ребенка! — закричал отец, прижимая Люси к груди.

— Уйдем отсюда! — заплакала девочка.

— У тебя есть выбор, дядя, — проговорил предводитель рабов. — Либо ты тихо-мирно встаешь в очередь вместе с другими чокнутыми, либо отведаешь моего особого лекарства от головной боли.

И он многозначительно взвесил в мясистой руке дубинку.

Отец пробрался сквозь толпу; Джек с Пегой не отставали ни на шаг. В дальнем углу двора у самой стены росла ива. Некогда дерево обрубили, и теперь вокруг основного ствола буйно разросся целый лес тонких молодых побегов. А внутри образовалось дупло — в самый раз для Люси.

— Помнишь, как мы прятались от викингов? — прошептал Джек, когда девочка втиснулась внутрь. — Нужно сидеть тихо-тихо, как мышка.

Девочка кивнула, стараясь стать как можно более незаметной. Да, она отлично помнила, как ее ухватили за волосы и приставили к горлу нож.

— Можешь влезть на дерево? — спросил отец у Джека.

— Я?

— Лезь на самый верх, а я передам тебе Люси.

Ивовые ветви были усыпаны пушистыми желтыми сережками; пыльца полетела прямо в лицо Джеку. Мальчуган чихнул.

— Тише, — шепнул отец.

Джек сглотнул; в носу неудержимо защекотало. Надо перетерпеть! Мальчуган кое-как пробирался между ивой и стеной, тщетно высматривая, куда бы поставить ногу. Но все щели между камнями зашпаклевали штукатуркой. Ветки прогибались под его весом и, выпрямляясь со свистом, поднимали в воздух облако пыльцы. Того и гляди кто-нибудь из рабов заметит неладное. На полпути вверх Джек задержался, чтобы отдышаться.

— Да быстрее же, — подгонял отец.

Наконец мальчуган преодолел последний отрезок стены и с облегчением убедился: наверху вполне хватит места, чтобы улечься ничком. Сквозь завесу сережек он видел: приближается еще одна группа рабов. Отец с Пегой затаились между деревом и стеной, а Люси свернулась клубочком в дупле. Рабы прошли мимо, по направлению к лестнице при колодце. Вот они по очереди спустились вниз. Раздался плеск, кто-то громко закашлялся; видимо, в заводи было глубже, нежели показалось на первый взгляд.

— Возьми. Бард говорил, тебе нужно всегда иметь его при себе, — прошептала Пега.