— Мы, ясное дело, затаились — всю ночь нос боялись высунуть, — подхватывал второй. — А то, чего доброго, и нас сожрут. А поутру ничегошеньки не осталось. Ни камушка!

Все потрясенно охнули: это ж надо, твердыню подчистую уничтожить!

В это самое мгновение и появился отец Север верхом на добром скакуне, восклицая:

— Дорогу новому властителю Дин-Гуарди!

Все так и брызнули врассыпную. Выехал Брут, дружелюбно помахивая рукою в знак приветствия.

— Свирепость изобрази! — прошипел монах.

И Брут обворожительно нахмурился.

— А-ах! Какой красавчик! — воскликнула какая-то женщина.

— А спутница-то его какова! — подхватил кто-то из мужчин.

Этне заставляла своего коня изящно переступать копытцами, точно танцуя. Прелестный трюк был встречен восторженными возгласами. Но, конечно же, прельстительнее любого трюка были эльфийские чары, окутывающие Этне мерцающим, переливчатым ореолом.

— Вот только не говори мне, что она похожа на монахиню! — ехидно поддразнила Торгиль Джека.

— Перед вами — тот, кому суждено править в Дин-Гуарди после смерти гнусного узурпатора Иффи! — вскричал отец Север, потрясая епископским посохом. — В ночи справедливое возмездие настигло крепость. Все зло было сметено и уничтожено, настало время начать все с чистого листа.

— Прощения прошу, господин, — встрял какой-то человек, по виду — местный голова, — то есть крепость разметал по камушку вовсе даже и не дракон?

— Драконов здесь не водится, — презрительно бросил монах. — Это гнев Господень обрушился на Иффи.

— Но Господь без помощников не обошелся? — настаивал горожанин. — Кстати, я тутошний мэр.

— Так знай же, мэр города Беббанбурга, Господь сам избирает орудия Своего гнева. Пред тобой — Брут! Законный наследник своего отца Люция из рода Ланселота!

И вновь Джек восхитился хитроумием монаха. Он ведь не сказал ни слова лжи. Господь и впрямь сам избрал орудия Своего гнева — и орудием этим стали ярткины. Назвав имя Брута, отец Север искусно создал впечатление, будто крепость и впрямь разрушил необязательный, добродушный, ленивый бывший раб. Ослепительная красота Этне это впечатление только усиливала.

— Ура королю Бруту, правителю Дин-Гуарди! — завопил мэр, и толпа эхом подхватила ликующий клич.

Сей же миг созвали пышный пир, развели костры, выкатили бочки с пивом, кинулись ловить злополучных кур. Не теряя времени, притащили и установили столы, прилавки и все, что обычно потребно на городской ярмарке. Воздвигли очаровательный шатер для короля Брута и (как полагали горожане) его невесты Этне. Отец Север не терял времени, сообщая всем и каждому, что Этне — самая настоящая принцесса.

Словом, праздник удался на славу — и затянулся далеко за полночь. Джек забеспокоился было о Пеге с хобгоблинами, но отец Север посоветовал на время оставить их в покое.

— Бука позаботится о девочке, — заверил монах. — Надеюсь, сердце Пеги склонилось-таки к нему, после того как бедняга едва избежал смерти. Она — доброе дитя и заслуживает лучшей участи, нежели ждет ее здесь.

Но Джек хорошо помнил, какой ужас испытывала Пега под землей, вдали от солнечного света.

Поутру друзья отправились в монастырь Святого Филиана. Этне оставили в городе — во избежание неприятностей. Огромная толпа горожан непременно захотела сопровождать их; именно на это и рассчитывал с самого начала отец Север.

— Поверь, монастырь — это главная наша проблема, — объяснял он Джеку по пути. — Тамошние монахи немногим лучше пиратов, и число их велико. Просто-таки предвкушаю, как наведу там порядок.

И он хищно заулыбался.

— Вы, господин? — не понял Джек.

— Брут поставил меня во главе монастыря. Добрее и снисходительнее брата Айдена в целом свете не сыщешь. Да он тонущую крысу кинется спасать, даже если перед тем тварь его цапнула, — и в придачу благословит ее впоследствии. «Овечкам» отца Суэйна необходим совсем иной пастырь.

За сосновой рощей на холме мелькнуло белое пятнышко, и Джек узнал монастырь Святого Филиана. А за ним, к вящему удивлению мальчика, раскинулось огромное озеро, заросшее тростником. Но если прежде сердце Джека замирало от восторга при виде великолепных белых стен и зданий, где кипела жизнь, сейчас монастырь выглядел до странности вымершим и безлюдным.

— Его ведь не разграбили, нет? — спросил мальчик.

— Разве что изнутри, — покачал головой отец Север.

В парке, что еще недавно был тщательно возделан и ухожен, ныне царило запустение. Все заросло сорняками. Снаружи у самых ворот громоздилась мусорная куча, а отхожее место явно давным-давно не чистили. Двое монахов (или рабов — на таком расстоянии не разглядишь) похрапывали на куче. Вокруг в поисках объедков рылись свиньи.

Землетрясение, конечно, нанесло свой ущерб. По стенам змеились глубокие трещины; но их давно бы следовало заделать.

— В точности как в моем видении, — прошептал Джек.

— Труби в трубу, Крысеныш, — скомандовал отец Север.

Умению созывать солдат Крысеныш научился еще в Дин-Гуарди. Недостаток музыкального слуха он искупал похвальным рвением. Труба взревела; воздух содрогнулся еще раз, и еще. Монахи спрыгнули с мусорной кучи и в панике столкнулись друг с другом. Свиньи со всех ног кинулись в лес. Изнутри донеслись крики.

— Достаточно, Крысеныш, — промолвил отец Север.

Мальчишка ухмыльнулся и обтер мундштук от слюны.

— Бежим! Бежим! — раздавались вопли.

— Нет! В бой! В бой!

— Это викинги! Мы погибли! — завыл какой-то монах.

— Викинги уже давно были бы внутри, — фыркнула Торгиль.

Очень скоро перепуганные монахи вытолкнули за ворота нескольких вооруженных дубинками рабов.

— Сообщите брату Айдену, что к нему гости! — крикнул отец Север поверх голов малодушных рабов. — С нами — новый правитель Дин-Гуарди.

— Урррра королю Бруту! — дружно закричали горожане, столпившиеся сзади.

Брут ехал во главе их, как и подобает благородному лорду. Он выхватил Анредден и принялся бешено им размахивать. Толпа разразилась приветственными возгласами.

— В один прекрасный день он себе того и гляди чего-нибудь оттяпает, — пробормотала Торгиль.

— Вперед! — приказал отец Север, и людской поток хлынул к воротам, обтекая коней.

Горожане были просто счастливы поучаствовать в таком судьбоносном событии, а если кто и ткнул походя кулаком монаха-другого, что подло обманывали простецов, так кто ж их осудит? Очень скоро монастырь Святого Филиана оказался в руках отца Севера и его друзей. Брут торжественно въехал во внутренний двор, так и лучась благожелательностью. Джек озирался по сторонам — и высмотрел наконец приземистого монашка: тот как раз выходил из часовни.

— Брат Айден! Благодарение Господу, с тобой все в порядке! — закричал мальчик.

Монашек расплылся в улыбке.

— Джек! Брут! Как же я вам рад! И… и… быть того не может!

— Может, друг мой, — заверил отец Север.

— Но тебя же захватили викинги! Они убили тебя!

— Меня продали в рабство, но это долгая история, так вот сразу и не перескажешь, — отозвался отец Север. — Как только я наведу здесь порядок, я буду бесконечно благодарен за кружку твоего верескового эля. Да, кстати: я пришел взять в свои руки управление монастырем. Надеюсь, ты возражать не станешь?

— О таком благословенном событии я молился еженощно!

— Отлично, — кивнул отец Север. И, недобро улыбаясь, обвел глазами присмиревших монахов. Кое-кто щеголял синяком под глазом, и все глядели так покаянно, что залюбуешься. — Сперва покончим с делами насущными.

Бард с отцом находились в больнице, самом благоустроенном и спокойном месте во всем монастыре. Бард немало всего добавил к коллекции лекарственных трав, висящих под потолком, и как раз рассказывал Джайлзу Хромоногу об их свойствах, когда внутрь вбежали Джек с Торгиль.