— Они спасли нас, вывели из Эльфландии — матушка так рассердилась, когда Пега зажгла свечу! А еще у меня теперь есть душа, и я хочу стать монахиней — это так забавно! Ну, словом, хобгоблины знали дорогу сюда, да только они на всякий случай спрятались в подземелье, а то вдруг им тут не рады. Но ты ведь возражать не будешь? Ты же король и все такое. А если будешь, тогда, пожалуйста, выгони нас через главные ворота! Хотя лучше давай попируем.

Иффи нахмурился, пытаясь вычленить в бессвязной речи Этне хоть какой-нибудь смысл. Ясно было одно:

— Ты говоришь, в моем подземелье прячутся хобгоблины?

Джек попытался было возразить, но острое лезвие уже коснулось шеи отца Севера.

— Ну да! Внизу, под лестницей!

— Что ж, благодарю тебя, о принцесса! Твоим друзьям здесь очень рады, — мечтательно произнес король. — У меня не бывало хобгоблинов вот уже… сколько ж лет-то? Ты права, надо устроить пир! Да! Да! Разве можно упускать такую возможность? Быстро, парни, приведите-ка сюда этих гостей, а то как бы они не ушли! Тащите вино, эль, сыры и пироги! И пришлите сюда повара, а заодно и мальчишку Крысеныша, если он еще жив. Так, дайте-ка подумать… хобгоблин, нафаршированный орехами. Хобгоблин, тушенный с грибами. Есть из чего выбрать…

Крепко связанных хобгоблинов приволокли в тронный зал. В подземелье битва произошла нешуточная. Солдаты вернулись к королю все в синяках и царапинах. Один недосчитался передних зубов. А на Буке и Немезиде не осталось ни ссадины. Как когда-то похвастался Немезида, у хобгоблинов шкура прочнее и крепче старых древесных корней.

Иффи света не взвидел от радости. Он спрыгнул с трона и принялся скакать вокруг пленников, издавая ликующее, совершенно нечеловеческое шипение. Внезапно король сорвал с себя шлем и жадно потянул носом.

— Ах! Незабываемый аромат хобгоблинов! О диво, о восторг, о вкуснятина, о лакомый, лакомый кусочек!

Пега рухнула на колени; Немезида тут же лишился чувств. Ибо теперь, когда Иффи снял шлем, в его происхождении сомневаться не приходилось. Рот — клинообразная щель в белесой лягушачьей коже, волосы липнут к голове, точно тюлений мех. Бука попытался загородить друга от келпи, но не получалось: Иффи носился кругами, возбужденно приплясывая.

— Пега, любимая, с тобой все в порядке? — спросил король хобгоблинов.

Пега застонала, заламывая руки.

— С нами-то все отлично, но вот с тобой, боюсь, нет, — промолвил отец Север. — Похоже, в этой крепости правит келпи, притворившийся человеком. Джек, а ты об этом знал?

— Да, господин, — с трудом выдавил из себя Джек.

— И однако ж ни словом об этом не упомянул. Странно, очень странно. Полагаю, у тебя были на то серьезные причины.

Причины, безусловно, были; и теперь Джека обуревали стыд и ужас при мысли о том, что он натворил. Он всего-то-навсего хотел поскорее попасть домой. Он солгал Немезиде — или скрыл правду, что одно и то же, — и уговорил Пегу тоже держать язык за зубами.

«Бард непременно что-нибудь придумает», — говорил себе Джек. Но в глубине души знал, что лжет.

— У нас в стране есть поговорка, — промолвил Бука. — Вчерашних грибов не воротишь. Что сделано, то сделано, я зла не держу. — Немезида зашевелился, Бука обернулся к нему. — Мужайся, дружище.

Пега кинулась было помочь Буке, но стражник удержал ее на месте.

— Мы спасем вас, — заливаясь слезами, пообещала девочка. — Не знаю как, но мы что-нибудь придумаем.

— Мне отрадно знать, что ты в безопасности. А что до нашей собственной участи, так мы ж, видать, вновь повстречаемся со святым Колумбой. Прямо-таки не терпится умереть поскорее.

— За себя говори, — буркнул Немезида.

Иффи между тем до того разошелся, что затянул песню:

В песне было еще много куплетов такого рода, и каждый заканчивался припевом:

Немезида закатил глаза и снова грохнулся в обморок.

— Какое же я презренное, ничтожное создание, я хуже всех на свете! — всхлипывала Этне. — Я уморю себя голодом! Я приму публичное бичевание! Такого жалкого покаянника в целом мире не найдется, о, каким страшным страданиям я себя обреку!

— Ты же не хотела никому причинить зло, — устало вздохнул отец Север.

Этне казнилась вот уже не первый час; ее причитания всем уже порядком надоели. Друзья сбились в кучу в дальнем конце двора. А вокруг сновали солдаты. Повара орали на рабов, отдавая распоряжения. Мальчишка по прозвищу Крысеныш схоронился за поленницей и оттуда бросал угрюмые взгляды на чужаков, из-за которых остался без рубашки.

Джек ломал голову, думая, как бы спасти хобгоблинов. Он знал: он виноват куда больше Этне, да только от самобичеваний толку мало. Мальчуган перебирал в уме весь свой небольшой запас магических способностей. Он умел повелевать дождем и туманом, зажигать огонь, заставлять яблоки падать с веток. Один раз ему удалось вызвать землетрясение. Джек оценивающе оглядел крепостные стены. Затем покрепче сжал посох и направил мысль к источнику жизненной силы. Увы, здесь она ощущалась слабо — как далекий отголосок. Мальчик взять не мог в толк, как это у него прежде получилось до нее дотянуться.

Солдаты уже выкопали огромную костровую яму и теперь устанавливали гигантский вертел. Гора дров почти прогорела до углей. Немезиду с Букой заперли в буфетной — что и неудивительно.

Джек пытался понять, сколько у них в запасе времени. Облака застилали солнце, было так пасмурно, что и не поймешь, который теперь час. Зато моросил дождик: того и гляди костер зальет.

Пега, ссутулившись у стены, заливалась слезами. Отец Север молился, Этне громко, красноречиво стенала и сетовала. Одна только Торгиль оставалась настороже. Она зорко подмечала мельчайшие подробности: приготовления к пиру, расстановку солдат, ворон, что зловеще расселись на зубчатых стенах. Глядя на Торгиль, Джек ощутил проблеск надежды. Сдаваться воительница не умела. Она, помнится, не прекращала бороться даже в когтях дракона.

Джеку вспомнился совет Олава Однобрового: «Никогда не отчаивайся, даже если падаешь с утеса. До земли путь неблизкий; мало ли что может случиться, пока летишь». Мальчуган улыбнулся воспоминаниям о здоровяке-викинге.

— А ты, вижу, приободрился. План, что ли, придумал? — спросила Торгиль.

— Просто Олава вспомнил.

Воительница нахмурилась, разминая парализованную руку.

— Однажды в битве Олаву сломали правую руку, и ему пришлось сражаться левой. А когда враг выбил у него меч, Олав пнул его в живот. А потом как боднет его головой: тут тролль с утеса и навернулся. Олав был мудрым воином.

— Для начала, его пример учит, как полезен бывает твердый лоб.

— Своей головой Олав гордился, что правда, то правда, — согласилась Торгиль. — А еще он был великим стратегом.

«Каким таким стратегом?» — подивился про себя Джек.

Казалось бы, викинги знают одну-единственную тактику: бежать вниз по склону холма, вопя во все горло.

— Олав, бывало, говаривал: «Оружием может послужить сущая мелочь. Если знать, какой камушек сдвинуть с места, можно похоронить неприступный замок под лавиной».

— То есть? — Джек удивленно изогнул бровь.

— Ярткины. Они предложили тебе награду за то, что ты благословил их землю. Так потребуй же ее!