И девочка громко расплакалась.

При словах Пеги в сознании Джека внезапно пробудилось некое воспоминание. Джек и Торгиль ждали норн в чертоге Горной королевы. Вдали послышались голоса, они звучали все ближе и ближе и нашептывали о мире потерь — мире столь ужасном, что при одной мысли о нем сходишь с ума. Все светлое, отважное и прекрасное — обречено на поражение. Все сгинет и умрет на твоих глазах. И ты бессилен этому помешать. Но Джек помнил, чем ответил накатившему отчаянию. «Я служу жизненной силе. Путь норн — это лишь один из листьев великого древа. Я не верю в смерть».

Джек уже собирался рассказать Пеге про норн, как вдруг во дворце затрубил рог. Послышались голоса — великое множество голосов. Парадные ворота распахнулись — и наружу хлынула целая толпа, разодетая во все цвета радуги. Созданий прелестнее и веселее Джек в жизни не видел.

Одни танцевали, подобно застывшим фигурам у фонтана, другие наигрывали на арфах и флейтах. Третьи рассыпали по ветру розовые лепестки и пели, да так дивно, что у Джека просто сердце разрывалось от восторга. Красота и тоска волной захлестнули его: мальчуган уже и сам не знал, что чувствует — радость или боль.

Джек застыл как вкопанный. Он не тронулся бы с места, даже если бы на него обрушился дождь серебряных стрел. Все прочие были потрясены ничуть не меньше.

Толпа приблизилась; Джек узнал охотника по имени Гоури. Рядом с ним шла леди Этне с гирляндами цветов.

— Добро пожаловать! — воскликнула она, вручая гирлянды Джеку, Торгиль и Пеге. Брюд с надеждой вытянул шею, но дама прошествовала мимо. — Добро пожаловать в Эльфхейм! Здесь исцелятся ваши земные заботы. Радость царит в его стенах, где правит королева Партолис с Партолоном, ее консортом. Войдите, усталые путники, и присоединитесь к нашим увеселениям!

Оказавшись в окружении эльфов, Джек ощутил прилив небывалого счастья. Он улыбнулся Этне, та улыбнулась в ответ — немедленно завоевав его безоговорочную преданность. Ее красота ослепляла. Джек в жизни не видел никого прекраснее! Мальчуган завороженно последовал за нею.

Пикты брели позади, точно свора голодных, безобразных псов.

Джек шел, как во сне. Одни чудеса сменялись другими. Врата Эльфхейма представляли собой цельную золотую арку в обрамлении изумрудных виноградных лоз. Створки были из чистого серебра. Колонны уходили ввысь, к темно-синему своду, украшенному мириадами светильников.

По обе стороны от врат стояли эльфы в отделанных мехом одеждах с золотой нитью. У их ног резвились крохотные собачки в ошейниках со звонкими колокольчиками. Одна метнулась к Пеге, оскалила прелестные зубки — и отпрыгнула прочь.

Кое-кто из дам вел на поводке человеческих малышей. Дети то и дело спотыкались, падали и начинали хныкать. Один из них шмыгал носом. Владелица досадливо шлепала его по лбу веером.

Джека и его спутниц провели через несколько комнат, каждая — великолепнее предыдущей. Наконец все оказались в зале со стеклянным полом. В воздухе повисло миниатюрное солнце. Джек, дивясь, запрокинул голову, наслаждаясь мягким теплом.

— Идем же, — смеясь, позвала Этне.

Джек ступил на стекло следом за нею.

«Все равно что по воде идти», — подумал он: ведь под прозрачным полом находилось озеро, в котором, сверкая, плавали рыбки с золотой чешуей.

Эльфийская леди завладела его руками — и закружила мальчика в танце.

Прежде чем ступить на стекло, Торгиль тронула поверхность носком ноги.

— Не боюсь, — возвестила она.

— Конечно же нет! — воскликнул Гоури, увлекая ее за собой.

Пега замешкалась у края — и с безразличным видом зашагала следом за парами. Джек оглянулся через плечо: никто не выбрал Пегу себе в пару. Мальчик решительно выпустил руку Этне и поспешил назад.

— Пойдем, Пега, — приветливо пригласил он, протянув руку.

Девочка одарила его таким благодарным взглядом, что у Джека сердце перевернулось. А ведь она едва не стала королевой во владениях хобгоблинов. Теперь же ее уродство мучительно бросалось в глаза. Джек попытался подражать шагам эльфов, но из него танцор был никудышный, а Пегу поучить никто и не подумал. Все, что мальчуган знал, — это бурные танцы нагорий: ты прыгаешь себе да прыгаешь вверх-вниз, пока окончательно не выдохнешься.

Но вот к ним присоединилась Этне, и ее магия всех одарила небывалой грацией. Танец длился и длился, миниатюрное солнце светило над головой, золотые рыбки резвились под ногами. Что за пьянящее ощущение! Словно бы самые счастливые дни Джековой жизни слились в один. Мальчуган громко рассмеялся от радости.

Но вот они достигли противоположного конца зала. Джек, пошатываясь, остановился; сердце его неистово колотилось, он взмок насквозь. Пега с разбегу врезалась в него. А Этне — Этне была свежей ромашки на лугу.

Прямо перед ними воздвиглось возвышение с четырьмя тронами. По правую руку восседала Владычица Озера. Джек отлично ее помнил. У него даже в спине закололо — в том самом месте, куда пришлась эльфийская стрела, пущенная ее рукою. В центре восседали высокая, статная дама в золотых одеждах и высокий, статный муж, одетый в серебро. А с другой стороны, на троне не выше обычной табуретки, сидела Люси.

— Люси! — закричал Джек.

Владычица Озера угрожающе воздела руку. С пола у ног Владычицы поднялся какой-то человек: до сих пор Джек его не замечал.

— Молодцы! Вы все-таки добрались сюда! — промолвил Брут, спрыгивая с возвышения.

Куда только подевались рабьи лохмотья? Теперь он щеголял в роскошной золотой тунике и пунцовом плаще. На отделанном бриллиантами поясе висел могучий меч Анредден.

— Повремени обращаться к сестре, — посоветовал он. — В этом месте должно соблюдать правила учтивости.

Брут ухватил Джека за руку и заставил склониться перед тронами. Торгиль и Пега последовали его примеру.

— Брут… — начал было Джек, одновременно радуясь и злясь при виде несносного раба.

Что, интересно, этот негодник делал тут все это время?

— Помни о хороших манерах, паренек, — одернул его Брут. — Благородные Партолис и Партолон, вот спутники, о которых я вам рассказывал, — проговорил он, отвешивая в сторону возвышения подчеркнуто низкий поклон. — Они явились подивиться вашему великолепию. Молю Партолис закрыть покрывалом свой лик, дабы гостей не ослепила подобная красота.

— Ты, как всегда, сладкоречив, о наследник Ланселота, — рассмеялась королева. — Нимуэ, как ты вообще его терпишь?

— Его комплименты журчат что ручей, — с улыбкой отозвалась Владычица Озера. — Они прихотливы, как волны, и столь же непостоянны.

— Ты ранишь меня в самое сердце, госпожа! Я неизменно верен своей владычице, — воскликнул Брут, ударяя себя в грудь. — Источники, отрада души моей, пересохли. Я в смятении и скорби. Я гибну от горя!

— Ты подожди погибать, — хихикнула Нимуэ. — Нынче вечером грядет празднество.

— Это и есть ваш потерянный трэль? По-моему, он больной на всю голову.

— Со временем к этому привыкаешь, — счастливо усмехнулась Пега.

— Мы рады приветствовать вас в своем дворце, о друзья Брута, — промолвила королева Партолис, вставая. — Мы дарим вам наше благоволение и наше гостеприимство. Вволю наслаждайтесь всеми чудесами Эльфландии, радость и покой ждут вас в садах и чертогах.

Голос ее был — что летний дождь, изливающийся на иссохшую землю. Джек охотно внимал бы ему часами.

— Мы исполнены глубокой признательности, о ваши благородные величества, — отозвался Джек, отвешивая поклон почти столь же цветистый, как у Брута.

Мальчуган чувствовал себя на диво глупо; но, наверное, здесь так принято.

Королева снова рассмеялась серебристым смехом, и Джек непроизвольно заулыбался в ответ.

— Леди Этне известила нас о вашем прибытии, так что мы приготовили пир.

И королева хлопнула в ладоши.

Из подсобных помещений выбежали рабы, таща столы и скамьи. А за ними спешили все новые, неся дымящиеся подносы с лебедями, олениной, тушеными кроликами, молочными поросятами и много чем еще, чего Джек просто не мог опознать. Устрицы и мидии бордюром окаймляли гигантского лосося на блюде таком широком, что нести его приходилось вшестером, никак не меньше. Крохотные жаворонки, каждый — на один зуб, не больше, горкой лежали в хрустальных чашах. И уж конечно, там не было недостатка во всевозможных пудингах, пирогах, бисквитах, овсянке и сливках, взбитых с вином и сахаром, — на любой вкус.