Я упал за стол напротив Гравия. Тот сперва посмотрел на меня недовольно, но потом взгляд изменился.

— Ты чего такой взмыленный? Случилось что?

— Ой, не спрашивай. Чего там только не случилось. В этом Питере, блин… О камень на улице запнёшься — заговор на правительственном уровне раскроешь.

— В Санкт-Петербурге? Ты там был?

— Угу. На дорогого друга напала ночью какая-то сволочь.

— О как. И что же, Сибирь теперь — всё?

— Чего это — «всё»? Сейчас подкрепимся, и айда. Питер Питером, а Сибирь Сибирью. В Питере один фиг всё пока подвисло. Ну, можно, конечно, Ползунова навестить, но тоже до завтра терпит. Охотников там у него полно, разберутся.

Гравий кивнул и вернулся к поглощению калорий. Я последовал его примеру.

Минут через полчаса мы поднялись ко мне. Там я вдумчиво оделся по зимней форме. Меч перевесил на пояс — движения были стеснены, и достать оружие из-за спины стало сложновато. Голову обмотал шарфом на манер банданы. Местные меховые шапки мне как-то совершенно не зашли, а поднимать цех по производству вязаных пока было не досуг.

— Рукавицы, — сказал Гравий, наблюдающий за моей экипировкой.

— В наличии, — показал я ему упомянутый аксессуар и заткнул их за пояс.

— Да надел бы сразу, холодно там.

— Сразу мы с тобой, Гравий, перенесёмся туда и хрен знает, что увидим. Так что я лучше минуту помёрзну.

С этими словами я достал меч и кивнул — мол, поехали.

Гравий не стал возражать. Подошёл, обнял меня за плечи, и мы перенеслись на прежнее место.

Тут опять-таки смеркалось. Поздно вышли, блин. Но метель улеглась, и пока ещё было достаточно светло, чтобы отдуплить, что как.

Мы стояли посреди огромного пустого пространства, сплошь заваленного снегом, и с одной стороны ограниченного лесным массивом. Врагов видно не было. Я переместил меч в ножны и натянул рукавицы.

— Вон там, — махнул рукой Гравий, — сельцо небольшое. Оплот имеется. Знак мой и там есть, можем заскочить чаю горячего попить, как устанем.

— Чаю и дома можно попить.

— Такого — не попьёшь дома.

— Убедительно. Ладно, давай сперва устанем. Веди, показывай железного человека.

Как будто это было так просто.

Для начала Гравий вытащил из своего мешка две пары снегоступов. Мы их, матерясь и проваливаясь в снег, обули. Пошли к лесу. Это заняло добрых минут двадцать.

— А ты поближе Знак не мог изобразить? — проворчал я.

— Не. Я Знаки так ставлю, чтоб никто не нашёл. В самых неожиданных местах.

— Ну, разумно, так-то… Только в лесу надо будет что-то подоступнее изобразить. Чует моё сердце, за первую ходку мы не так уж много найдём.

— То верно. Сибирь суеты не любит.

Мы углубились в лес. Гравий шагал уверенно, как будто у него в башке фигачил навигатор.

— Ты на что ориентируешься-то вообще? — спросил я.

— На то, что Дионисий говорил.

Как можно на словах объяснить, куда идти в глухом лесу, я не очень представлял, но доверился Гравию. Пока ещё он меня ни разу не подвёл.

Скоро стало темно. Я скастовал пару Светляков и пустил их вперёд. Силы они жрали не много, а светили изрядно.

— Землянка подарила? — спросил Гравий.

— Сменялись с ней.

— Добрый Знак. И Землянка — девка хорошая.

— Угу, есть такое.

— Давно её не видел.

— У меня сейчас приземлилась. На зиму — точно, а там посмотрим.

— Угу, сказывали твои.

— Судя по тону, ты, Гравий, на что-то толсто намекаешь.

— Не обидел бы кто девушку.

— Да её обидь попробуй! Даже пробовать не стану, головы лишней нет пока.

— Она в деревне одной росла, там колдун был. И чем-то ему досадили однажды — всю деревню извёл, тварей натравил. Землянка мелкая была, годков пять. Так он её к столбу привязал и смотреть заставил, как отца с матерью и братика волкодлаки жрут.

Тут даже я содрогнулся. Какая ж сука-то, блин.

— А она как выжила?

— Охотники подоспели. Десятком. Аврос ими тогда командовал, ещё главой Ордена не был, Десятник простой. Перебили тварей, ясно дело.

— А почему колдун её привязал-то?

— Уговаривал ведьмой стать. Чуял, видать, Силу, выродок. А охотники Землянку к себе забрали. Да она с тех пор всех дичилась. Только к тем и липла, кто научить чему-то мог. Всё мечтала хоть Сотницей стать, да в Пекло. Всё ей казалось, ежели тварей там множество, значит, гнездо у них. Можно найти и всех разом перебить.

— Ну, это вряд ли так просто работает, иначе давно бы гнездо нашли.

— Да говорили ей. Но вишь ты — втемяшилось, толку говорить… Ты другое пойми. Она ближе тебя никого к себе не подпускала.

— Мне так не показалось, — ляпнул я и остановился.

Гравий тоже остановился. Посмотрел на меня долгим сумрачным взглядом из-под бровей.

— Резво, — сказал он.

— Так сложились обстоятельства.

— Спьяну, да после удачной охоты — чего не бывает. — Гравий продолжил идти.

— Да мы вроде трезвые тогда были…

— Я не про тебя. А про то, что до тебя. То было — баловство, несерьёзное. А чтобы к парню жить переехать — вот это неожиданно.

— По-моему, Гравий, ты как-то драматизируешь. Тебя послушать, так Земляна — такой, прям, нежный подснежничек. Тронь — рассыплется. А она не такая. Нормально всё с ней. Есть загоны — да. Ну а у кого их нет, спрашивается. Ты речь-то к чему ведёшь? Чтоб я на ней женился, что ли?

— Какой! — Гравий аж хрюкнул. — Видано ли, охотнику — жениться.

— Терентий, помнится, женат был.

— Был. И чего хорошего? Не при нашей жизни семьями обрастать. Я про то, чтоб вы потом друг дружку не поубивали.

— Охренел?

— Извиняй. Говорить сильно не умею, чтоб по делу и вежливо.

— Ладно, проехали, понял тебя. Вот что запомни, дружище: с теми, кто со мной хорошо, я ещё лучше. Такой у меня принцип. И давай уже закроем эту те…

— Тихо! — шикнул Гравий и остановился. — Слышишь?

Я прислушался. Что-то поскрипывало. В принципе, я постоянно слышал скрип деревьев, но этот как будто выделялся.

— Он? — прошептал я.

— Лыжи. — Гравий вытащил меч. — Идёт кто-то.

— У вас тут твари на лыжах рассекают?

— Тварей тут бояться вообще не принято. С ними всё просто и понятно. А вот от человека всякого можно ждать. Особенно ежели этот человек ночью по лесу шастает…

Я тоже вытянул меч. Медленно, чтоб не лязгал. Погасил Светляков. Мы с Гравием, не сговариваясь, двинулись в стороны. Я встал возле одного дерева, он — возле другого. Ночь выдалась мрачная, небо закрывали тучи.

Тут я уже отчётливо начал различать звуки человека. Сопение, поскрипывание снега под лыжами и даже сдавленный матерок. Вот появилась и тёмная фигура. Она остановилась. Лязгнул металл — ну явно меч достал! Нападать, что ли, будет?

Однако лыжник нападать не спешил. Он что-то там повошкался, и на снегу вспыхнуло зеленоватое свечение. Полыхнуло и погасло — Знак оставил. И в его свете стало видно человека. В добротном тулупе, в валенках, в шапке-ушанке. Даже лицо на миг осветилось. Гравию, с его позиции, видно было лучше.

— Потап, ты, что ли? — сказал он в полный голос.

Неизвестный охотник подскочил, повернулся на голос и выставил перед собой меч.

— Кто здесь⁈ А ну, выходи! Спалю!

— Я это, Гравий.

— Гравий? Тьфу ты, зараза! Напугал! Ну, здорово, брат.

Они подковыляли друг к другу, обнялись.

— А ты чего тут, силки ставишь?

— А то что же! Их самых. Только не силки, а Трещотки. Этого гада силками не удержишь. Пробовал уж. Западни ставил. Он в одну вляпался — да и сломал, как не было! Ушёл. Так что теперь я Трещотку ставлю и свой Знак рядом с нею. Как зазвенит, так я сразу и сюда!

— Ох, Потап… Убьёшься.

— И ничего не убьюсь.

— Да видано ли, на такую напасть одному ходить?

— А не одному — поди собери хоть кого! Вы ж все только хохотать горазды… Так, а это кто такой?

Это я вышел из тени. Тут же наколдовал Светляков.