— Тварь! — спохватился я, когда мы опустили Абрамова в могилу и закидали землёй. — Ты где?

Скастовал нескольких Светляков.

— Здесь, — раздался голос откуда-то издали.

Чёрное, как смоль, тело Твари с темнотой практически сливалось. Если бы не два вспыхнувших прожектора-глаза, фиг бы я её нашёл. А голос показался каким-то подозрительно довольным.

— Что ты там делаешь?

— Жру.

— О Господи. Что?

— Ягодки. Вкусненькие.

— Клюкву, — сказала Земляна.

— Да-а-а! — Тварь снова сладострастно нырнула мордой в кочку.

— Хватит жрать, домой пора.

На это Тварь ответила выразительным чавканьем.

— И что теперь? — спросила Земляна. — Будем ждать, пока клюква не закончится?

— Не закончится, — обнадежила Тварь, — тут много.

— Ну и жри, — махнул рукой я. — А мы домой. Там тётка Наталья как раз собиралась к завтраку пышек напечь.

— Пышек? — встрепенулась Тварь.

— Да ты-то не дёргайся, тебе всё равно не достанется.

— Это мне не достанется⁈

— Ну, а кому? Думаешь, мы ждать будем, пока ты тут налопаешься? Ко мне как раз Харисим собирался в гости зайти.

— Харисим? Этот проглот⁈

— Кто бы говорил, — фыркнула Земляна.

— Хозяин, ну подожди хоть минутку! — Тварь мгновенно сменила тон. — Тут же самое вкусное осталось! Ту же… Что-о⁈ — Речь вдруг сменилась возмущённым ржанием. — Да ты… Да вы… А-а-а!!! — Тварь вдруг завопила. Вполне по-человечески.

Мы с Земляной переглянулись и бросились к ней.

— Под ноги! — крикнул на ходу я.

Через несколько шагов под ногами захлюпало болото. Как Тварь-то ухитрилась не провалиться?

Спросить её об этом не получилось. Тварь с головы до ног облепили лягухи.

Странное поведение. Обычно они сначала заплевывали жертву ядом, а потом уже, когда упадет замертво, рвали на части. Сейчас почему-то решили обойтись без прелюдий. Впрочем, разорвать Тварь тоже оказалось не просто. Она по-собачьи отряхивалась и била перед собой копытами, пытаясь стряхнуть лягух. Их острые зубы не причиняли ей, по-видимому, никакого вреда.

Лягухи, как положено тупым низшим тварям, выводов из происходящего не делали. Упав на землю, бросались на кобылу снова.

— Как их бить-то⁈ — крикнула Земляна. — Чтоб её-то не задеть⁈

— Никак. Тварь! Скачи отсюда во весь опор! При твоей скорости — они сами отвалятся. У забора жди, скоро приду.

Тварь понятливо гоготнула и рванула прочь. Лягухи посыпались с двух сторон от неё, как капли воды с веника.

— Девочки — направо, мальчики — налево, — предложил Земляне я.

— Да тебе любой повод, лишь бы налево!

Земляна бахнула по лягухам с правой стороны Заморозкой. По болоту пролегла красивая дорожка изморози, усеянная лягухами.

Я долбанул слева. Дорожек стало две.

— У тебя длиннее! — обиженно заявила Земляна.

— Я не виноват. Это всё природа… Блин! Голову!

На реакцию Земляна не жаловалась. Шарахнулась в сторону и прикрыла голову руками. Я сбил Ударом ринувшихся на неё лягух.

В ту же секунду просвистело у меня над головой. Земляна вернула любезность.

Мы встали спина к спине. Лягухи пёрли и пёрли. Оголтело; так, будто мы нанесли им кровную обиду.

— Ну и прорва, — сказала Земляна, тяжело вытирая пот со лба — когда битва наконец закончилась. — Одна я бы не вывезла, ушла бы Знаком.

— Я, пожалуй, тоже. — Я выдохнул, оперся на меч. — А прорва — наверное, потому, что мы у них добычу отобрали.

— Абрамова?

— Угу. Они, небось, ждали, пока сгниёт посильнее. Предвкушали вкусняшку, причмокивали. А тут мы. Всю малину обгадили.

— Фу, — решила Земляна. — Давай лучше кости жечь.

Лягухи принесли мне сорок семь родий. Земляне сказал, что сорок три, потому что у неё было сорок четыре. Большую длину дорожки, усугубленную большим количеством костей, она бы мне не простила, до утра бы дулась.

Тварь поджидала нас у забора.

— Ну и где вы шляетесь? — прозвучали добрые слова привета. — Я тут уже три часа стою! Аж копыта затекли.

— Скажи лучше, как так получилось, что тебя лягухи подрать не сумели? — Я запалил над Тварью Светляка, принялся осматривать. — Точно не ранена?.. Так. А перепачкалась ты где?

Тварь была вся покрыта какой-то мерзкой слизью.

— Не трожь! — Земляна схватила меня за руку. — Это же яд лягушачий!

— Блин. Точно.

То есть, лягухи своей тактике не изменили, ядом таки плевались изо всех сил. Только вот Твари этот яд, как выяснилось, побоку. Она его присутствия на шкуре даже не заметила.

— Чего пристали? — обиделась Тварь. — Разбудили, скакать заставили голодную, ягодок поесть не дали! А теперь ещё придираются…

— Ладно, не галди. — Прежде, чем взять Тварь за повод, я накинул Доспех. — К колодцу пойдём, мыть тебя будем. Открой ворота, Землян.

— Да ещё чего! — возмутилась Тварь. — В колодце вода холодная. Я на речку пойду, сама искупаюсь.

— Угу. Чтобы яд по течению утёк, а я потом голову ломал, почему в деревне мор пошёл? Нет уж. Я из кухни горячей воды принесу, не замёрзнешь.

В кухне я обнаружил Марусю и Данилу, который зашёл по какому-то хозяйственному делу с утра пораньше. Узнав, что я собираюсь делать, оба страшно возмутились. Я же всё-таки барин, негоже мне, при живой-то дворне, самому лошадей мыть. Данила даже попытался отобрать ведро. Ха! Наивный. Отобрать. У меня. Ну-ну, удачи.

— Не, ребят, — сказал я. — Спасибо, конечно, да только Тварь перепачкалась в яде тварей. Я, конечно, верю, что вы будете тщательно соблюдать технику безопасности при работе с токсичными отходами, но лучше всё-таки сам.

Набрал воды, подхватил какую-то более-менее приличную тряпицу и вышел. Тварь ждала у колодца, смотря на меня мрачным взглядом.

— Ты лучше скажи мне, сивка-бурка, вещая каурка, с какой такой радости на тебя лягушки напали? Пошли к оврагу.

— Совсем, что ли? — ржанула Тварь. — Какая я тебе сивка-бурка, да ещё и каурка⁈ Я — вороная, чернее южной ночи!

— Ладно-ладно…

— Откуда ж мне знать, что у этих сволочей в головах творится? Кинулись и кинулись.

— Ну, просто, ты же — тварь. И они — твари. Я думал, вы как-то заодно…

Мы пришли к тому самому оврагу, где когда-то по весне мы с Данилой прикопали Мандеста. Который потом восстал в виде упыря. И в результате там же мы его и сожгли. Место так и осталось осквернённым, Данила говорил, что рос тут какой-то не то фикус, не то берёза — в общем, оно сдохло. Я посчитал, что раз такая пьянка, то немного лягушачьего яда никак уже делу не повредит.

Начались помывочные работы. Земляна стояла рядом, старательно помогая эротическими танцами. В смысле, не то чтобы буквально. Просто она то и дело зевала, потягивалась, демонстрируя хороший прогиб, и взгляд мой постоянно на неё соскальзывал.

— Тварь твари — рознь, — заметила Тварь.

— Ну, это-то да. И что твари вместе не охотятся обычно, это я тоже знаю. Но всё-таки, если тварный вепрь, скажем, нарвётся в лесу на волкодлака или тварного медведя — они что, могут подраться?

— Да шут их знает, чего они там, в лесах, исполняют. Я за ними слежу, что ли?

— Ну хорошо. А ты-то, блин, откуда вылупилась такая нарядная?

— И того не знаю, — пригорюнилась Тварь. — Помню, что жеребёнком бегала по лесу, пока деревенские не забрали.

— Угу. Тебе, значит, доброе дело сделали, а ты всю деревню закошмарила.

— Пусть ещё спасибо скажут! Я, вообще-то, не просила меня из леса забирать. Мне, может, дикая жизнь милее была.

— Ох, Тварь… Сложный ты персонаж. Объёмный и противоречивый.

— Сам ты толстый! — Тварь обиделась окончательно.

Домыв кобылу, я выплеснул в овраг остатки воды, бросил туда же тряпку и прошёлся по осквернённой почве Красным петухом. На этом посчитал свой дезинфекторский долг выполненным и отвёл Тварь на конюшню.

— Пышки, — напомнила та.

— Да-да, сейчас всё будет.

Я объяснил тётке Наталье ситуацию с пышками и Тварью и получил заверение, что всё исполнится в лучшем виде. Как только тётка Наталья упорхнула заниматься делом своей жизни, я повернулся к Земляне и сказал: