Я почесал голову, пожал плечами.

— Ну… Других вариантов у нас нет, а этот звучит самым подходящим. Давай, учи своей Сигне.

Глеб изобразил пальцем на дороге незамысловатый росчерк. Просто рисунок, не вкладывая силу. Я тут же его повторил, добавив, не мудрствуя лукаво, свою подпись: «Давыдов». Отожрало шесть родий. Для Знака с сомнительной полезностью — дороговато, ну да ладно. В запасе осталось сто восемьдесят восемь. Маловато…

Эх, и повзрослел же я! Когда-то десять родий казалось — ого-го. А теперь мне под две сотни мало. Хотя, с другой стороны, как не мало, когда до Гридя раскачаться — пять? Во-о-от.

— Ну, Юлиан Юсупович, держите пальцы крестиком, — сказал я, изображая на пауке Сигну.

Знак на мгновение вспыхнул — и погас. А увенчанный рогами чёрта паук молча принял информацию. Если принял.

— Теперь приказывайте ему, — сказал некроинженер.

— Вперёд иди, — скомандовал я. — Ищи приключений.

Паук бодро затрусил дальше.

Шагая вслед за ним, я думал о том, чем вообще занимаюсь. Добровольно отправился в Пекло на охоту, с металлическим рогатым пауком, двумя инженерами и двумя охотниками, которые, вообще, чисто позырить.

Я представил себе, как из Полоцка организовывают рейды в Пекло. Ну, в смысле, по уму. Собирают, небось, самых проверенных и отъявленных охотников. В полусоточку, а то и соточку. И — потихоньку, полегоньку, с божьей помощью. А мы — вон, паучьими жвалами лязгаем на всю округу. Только песню запеть осталось. Хотя чего бы уже и не запеть? Терять нам нечего.

— А есть у охотников песни какие-нибудь? — спросил я. — Ну, так, чтоб боевой дух — ух! А?

Охотники на меня посмотрели странненько, но ответили, что песни есть. И когда, к примеру, великан на стену кидается, то отчего бы и не запеть. Если, конечно, умеешь одновременно петь и убивать великанов. Что умеет, откровенно говоря, далеко не каждый.

А вот когда идёшь на охоту, то вести принято себя тихо. Не для того, чтобы тварей не спугнуть — этих не спугнёшь, — а чтобы самому всё вокруг себя слышать. Охотникам вообще катастрофически не хватает органов восприятия. Вот были бы глаза ещё на затылке, а в идеале и по бокам, на висках, ну и на макушке один добавить, чтобы вверх смотрел — вот тогда да. А так — негоже на охоте ещё и слух себе ограничивать.

— Скучные вы, — заключил я и запел: — То не ветер ветку клонит, не дубравушка шумит…

Песня почему-то никому не прибавила позитива, наоборот, все как-то приуныли. Ну, кроме паука — тот продолжал бодро чесать своей дорогой, периодически поводя стволами влево-вправо.

Наконец, нам повезло. Из лесу выскочил здоровенный и крайне злобный вепрь. Ни слова не сказав, кинулся в атаку на наш скромный отрядик. Сами по себе мы бы ничего толком сделать не успели, разве что кинулись бы в разные стороны, чтобы не попасть под удар. Но мы были не сами по себе, а с пауком.

Паук резко развернулся к цели и жахнул с двух рук одновременно. Пули попали — все, как одна! — в башку вепря. Вепрь взревел, взвился на дыбы. Потом тяжело рухнул на передние копыта и вломил опять, но уже целенаправленно на паука — в котором, видимо, определил основную угрозу.

Паук выдал ещё один залп, и ноги вепря подломились. Он кубарем покатился к пауку. Тот сделал движение навстречу. Две металлические ноги остановили катящуюся тушу, две другие схватили вепря за бивни и резким движением с хрустом сломали ему шею. Громадине под тонну весом.

После этого стволы опустились, и в башку вепря влетело ещё четыре пули. С близкого расстояния.

— Ни-хре-на себе, технично, — оценил я. — Ещё и контрольный выдал! Теперь бы…

Из вепря ударила молния. В паука. Но не успел я вслух от души помянуть чью-то абстрактную мать, как ударила ещё одна молния. Из паука в меня. От неожиданности я согнулся пополам — удар пришёлся в живот.

Пять родий. Как с куста! Хотя я вообще ничего не делал.

— Это чё? — произнёс ошеломлённый Демид.

— Это — знай столичных инженеров, — усмехнулся я.

Глеб промолчал. Хотя, судя по лицу, тоже оказался нешуточно впечатлён скоростью и эффективностью расправы. Он, конечно, терминатора в деле видел, но терминатор не настолько крут.

— А ежели таких — десяток? — загорелись глаза у Демида. — Или даже полусотенку? Да мы бы… Иэх!

— Всё будет, — пообещал я. — Только не сразу. А постепенно. Давайте, что ли, тушу сожжём. Паук, боюсь, пока такими опциями не обладает.

Паук по моему приказу сдал назад и освободил жертву. Мы с Демидом в два Красных петуха испепелили тушу и обнаружили шесть костей.

— Ага. — Я посмотрел на паука. — Это ты, получается, долю снял?

Паук демонстративно промолчал, а вот некроинженер заволновался:

— Что-то не так, Владимир Всеволодович?

— Ну как вам сказать. Родий в твари было шесть, но мне досталось пять.

— А… Ну, это было, в целом, предсказуемо. Конструкт забирает часть энергии. Наполняет амулет и восполняет, так сказать, собственные потери. Для дальнейшего бесперебойного производства пуль. Это проблема?

— Да нет, просто учитывать нужно. А так — норм всё, прям очень хорошо. Одобряю! Иван Иванович, вы что скажете?

Ползунов вместо ответа протянул некроинженеру руку.

— Признаю, что был неправ, Юлиан Юсупович. Прошу вас принять мои извинения.

— Да бросьте вы, в самом деле, — смутился некроинженер. — Мы же вместе работали над конструктом! Ну, были кое-какие разногласия…

— Нет-нет, я всегда признаю свои ошибки, когда совершаю их. Вы были правы, а я ошибался.

— Не ошибались, а подвергали обоснованной критике мои гипотезы!

Я оставил трогательную сцену примирения и обратился к костям. Мы переглянулись с охотниками и, не сговариваясь, поделили добычу поровну, каждому по две кости. Обычно больше забирает тот, кто завалил тварь. Но в нашем случае тварь завалил паук, а ему костей не надо. Я же и так на халяву поднял пяток родий, куда дальше-то наглеть.

Собрав кости, тем же порядком двинулись обратно, в полоцкой стене.

Всю дорогу ребята — Демид и Глеб — пребывали в приподнятом настроении. Даже, наконец, попытались петь песни. Их воображению рисовалась армия пауков, чёсом идущая по Пеклу, истребляя всех тварей на своём пути. И, разумеется, бесперебойно снабжающая родиями охотников.

У стены мы разделились. Глеб остался, а мы перенеслись в потайной цех мастерской, откуда, собственно, и прибыли. Тут настала пора разделяться снова.

— Касаемо серийного производства — пока на бумаге всё прикиньте, — сказал я. — По-прежнему никому лишнему ни слова!

Некроинженер и Ползунов понятливо закивали.

— То есть, за финансированием пока не ходим, вообще никаких официальных подвижек не совершаем. Только бумага.

— Об этом можно было и не говорить, — заметил Ползунов. — Чтобы поставить на поток такое производство, нужно многое рассчитать и спроектировать. Боюсь, это всё дело не одного года…

— Да брось, — перебил я, — когда об этом станет известно государыне, конвейерная линия по сборке пауков будет построена за месяц.

— Конвейерная линия?..

— У-у-у… Да мне таки есть ещё чему вас поучить. Ладно, это всё потом. Пока я — на другие испытания. По результатам отчитаюсь. Бывайте!

Я перенёсся вместе с пауком к себе во двор. Гаркнул:

— Объявляю общий сбор! Гравий! Доложить обстановку по Потапу и Железному человеку! Терминатор! Кончай ерундой заниматься, принимай напарника, будете вместе осуществлять отвлекающие манёвры на Железного человека.

План мой, как и любой другой гениальный, был прост. Мы разделяемся на две команды. Команда один, состоящая из Гравия, Земляны и, возможно, Захара, если успеет вернуться из Поречья, отправляется в тайгу — туда, где Потап изобразит Знак. С собой они берут терминатора и паука. Отправляют обоих атаковать Железного человека, а сами курируют битву с безопасного расстояния. Чуть чего — встают на лыжи. Буквально. Лыжи должен обеспечить Гравий.