Я бы продолжила уничтожать свою комнату, но Северин незаметно оказался рядом и обнял меня за плечи.

— Рора…

— Не смей меня так называть. Отпусти меня! — Как он мог быть таким бездушным? Именно из-за его отношения ко мне мы с Аникой поссорились. Из-за того, что я не могла контролировать свои собственные чувства.

Вот и сейчас, вместо того чтобы вырваться из объятий, я развернулась, обхватила руками его плечи и прижалась к широкой груди. Северин ничего не сказал, хотя я явно противоречила самой себе. Парень просто крепче обнял меня в ответ, тихонько поглаживая по спине, пока я продолжала давиться собственными слезами.

Мне не стало легче. Потеря все еще лежала на душе тяжким грузом, но боль больше не разрывала меня изнутри так яростно, как раньше. Все еще больно, но терпимо.

Я отстранилась от Северина, а он медленно, словно нехотя выпустил меня из кольца своих рук.

— Мне кажется, что все это было спланировано.

— Что именно?

— Землетрясение и цунами. Возможно, кто-то знал, что ты попытаешься защитить город, убьешь себя в процессе или останешься очень уязвимой. Затем атака во время Жеребьевки. Тебя убить не удалось, и убили твою подругу. Чтобы расстроить, разозлить. Сделать легкой мишенью.

Мои запястья дернулись. Браслеты заискрили.

— Но кто? Кристофер? Мирабель? Церковь?

— Кто-то из них. Все сразу. Я не знаю. После смерти Готто у нас почти не осталось вариантов.

У меня перед глазами поплыло. Слезы полились рекой. Слова Северина заставили меня понять — только я виновата в смерти подруги.

— Почему ты говоришь об этом только сейчас?

— Я…

— Может быть, ты все еще с ними заодно? — Пламя в камине взметнулось выше.

Северин посмотрел на меня с жалостью. Я и сама понимала, что мои слова вызваны только собственной печалью. Я уже жалела, что позволила себе вспылить.

— Прости меня.

— Я не сержусь. Ты ведь понимаешь, что я никогда не смогу пойти против тебя. Ты знаешь все мои тайны.

— Не все, — тихо заметила я. — Ты так и не рассказал, как тебе удается выигрывать в Испытаниях.

— Не удается. Сегодня я проиграл Далмару, — добавил он, заметив мой удивленно-вопросительный взгляд.

— И что теперь?

— Ничего, — Северин пожал плечами. — Ты надерешь им всем задницы и выиграешь Второе Испытание.

Я хотела бы рассмеяться, но просто не могла. Кажется, Северин понял мои чувства.

— Завтра с утра я поеду в Делмор. Это небольшая деревенька на востоке от столицы. Там есть один человек. Королева подозревает, что он владеет некой информацией. Если хочешь, можешь поехать со мной.

— Я подумаю, — силы снова оставили меня, и я вернулась к кровати.

Северин помедлил, затем кивнул и направился к двери, но взявшись за ручку, остановился, открыл рот, будто собираясь сказать что-то еще, но передумал, и, не прощаясь, вышел.

Следующее утро не принесло облегчения. Открыв опухшие и покрасневшие глаза, я долго разглядывала потолок, про себя молясь Троице, чтобы прошедший день оказался кошмарным сном. Я представляла, как встану с кровати и найду на кушетке подготовленную форму для Второго Испытания, как надену ее, как отправлюсь на Арену и увижу там подругу. Потому что еще не было никаких поединков, Мирабель не сражалась с Аникой, а я не видела, как Аника умирает на песках Арены. Все это — всего лишь плод моего больного воображения.

И все же я знала, что как только встану с кровати, меня захлестнет жестокая реальность. Реальность, в которой моей лучшей и единственной подруги больше нет, меня саму пытаются убить, а Серраннон находится на пороге гражданской войны.

— Вот, — как только я закончила одеваться, Лиз подала мне красную ленту, которую следовало прикрепить к платью. — Я подумала, вам понадобится.

Красные ленты считались знаком скорби в королевстве. Женщины обычно крепили их на платья, а мужчины повязывали вокруг плеча.

Я взяла ленту в руки и негнущимися пальцами постаралась приладить на место, но лишь исколола собственную кожу острой булавкой.

— Позвольте мне, — Лиз взяла ленту обратно и аккуратно заколола ее на моей груди. — Вот и все.

Я только кивнула в знак благодарности.

Двери маленькой церкви, находившейся прямо при замке, были широко открыты. Сегодня любой, кто хотел попрощаться с Аникой, мог это сделать, но завтра тело отправят домой, к ее родным.

Над входом в здание в камне был выбит девиз церкви: «Откройте сердце Свету». Меня всегда удивляло, что только одна Богиня удостоилась упоминания.

Я заставила себя пройти сквозь двустворчатые двери. Меня встретили тишина и прохлада, какие бывают только в местах веры. Тяжелый запах свечного воска ударил в нос и заставил пошатнуться от приступа головокружения.

Внутреннее убранство было весьма скромным. Ровные ряды скамеек, разделенные широким проходом, кафедра для священнослужителя и статуи Троицы — вот и все, что здесь было. Я остановилась, чтобы поближе рассмотреть их. Прекрасные каменные лица Богинь абсолютно ничего не выражали. Я была уверена, что даже если они и правда существуют, им глубоко плевать на то, что происходит в королевстве.

Я в последний раз окинула статуи взглядом и, подавив растущее волнение, страх и смятение, направилась вперед. Мраморные изваяния, казалось, следили за каждым моим шагом.

Тело Аники лежало на алтаре в конце прохода. Она была окружена цветами, и я прокляла себя за то, что сама не додумалась принести ей прощальный подарок.

Я оторвала взгляд от разноцветных лепестков и заставила себя посмотреть в лицо подруге. Она совсем не выглядела мертвой, лишь ее кожа была чуть бледнее, чем обычно. Казалось, ее ресницы вот-вот дрогнут, она распахнет глаза, встанет и звонко рассмеется. Как будто и не было никакого боя, а она просто решила прилечь отдохнуть.

Мой взгляд упал на ее грудь, где поверх белоснежного платья блестело тонкое золотое колечко на цепочке.

Она должна была выйти замуж, как только Восхождение закончится. У нее была любовь и множество счастливых лет впереди. И все это у нее отняли в одно мгновение.

Ярость наполнила мое сердце. Аника погибла, потому что кто-то в столице хочет устроить революцию, свергнуть Королеву и не дать новому достойному Претенденту получить Корону. Аника погибла, потому что предложила свою помощь, подружилась со мной. И я как никогда ясно понимала, что не могу допустить, чтобы ее смерть была напрасной.

Я наклонилась и в последний раз поцеловала Анику в холодный лоб, а затем развернулась и бегом кинулась прочь из церкви, прямо к конюшням.

Я влетела туда, молясь, чтобы Северин еще не уехал.

Богини все-таки сжалились надо мной, и мои молитвы были услышаны, потому что я с разбега врезалась прямо в него.

— Осторожнее. — Северин одной рукой помог мне восстановить равновесие, другой удерживая седло и уздечку для своего коня.

— Надеюсь, ты не собирался уехать без меня?

— Ну что ты, и в мыслях не было, — парень улыбнулся и вручил мне седло. Только приглядевшись, я поняла, что оно на самом деле принадлежит мне. Северин подмигнул.

Мы быстро оседлали лошадей и вывели их из конюшни. Северин кинул мне темно-коричневый плащ, полностью скрывавший мое черное одеяние, и велел накинуть капюшон и не снимать его. Он сам облачился в похожий наряд.

Мы выехали из замка и двинулись в сторону восточных ворот. На улицах было, как всегда, не протолкнуться, отовсюду слышались вопли горожан, и я снова почувствовала себя неуютно в окружении толпы. Я мысленно сосчитала до десяти и уставилась в спину ехавшего впереди Северина. Его присутствие дарило странный покой.

За городскими воротами мы пустили лошадей легкой рысью. Свежий воздух, ритмичные движения и тихое фырчанье Беса несколько успокоили меня и отвлекли от болезненных мыслей. Я искренне наслаждалась слабым теплым ветром, обдувающим лицо, и яркими цветами наступающей осени.

Делмор был крохотной деревушкой. В ней была всего лишь одна настоящая улица — довольно узкая и криво вымощенная камнем. От нее в стороны расходилось несколько крохотных переулков. Тем не менее домики выглядели чистыми и ухоженными, и рядом с каждым был разбит небольшой садик. Мимо неспешно прогуливались местные жители, а из таверны в конце дороги разносились невероятно соблазнительные запахи. Идеальная картина мирной жизни.