— Я просто хотела напомнить, что у вас есть законная жена. Когда решите снова посетить салон Жюли, вспомните об этом, — процедила я, ощутив снова дешёвый аромат духов.

— Жена? — выдохнул он и наклонился, опалив меня горячим дыханием, смешанным с парами алкоголя. — У нас с вами уговор. Помните?

Не успела я ответить, как его губы жадно впились в мои уста, требуя подчиниться. Поцелуй был грубый, с неприятным привкусом табака. Он ещё и курил? Не замечала раньше за ним такой пагубной привычки. Я сначала растерялась, но потом отпрянула от него, слегка толкнув.

— Пустите! Вы пьяны! — машинально вытерла я рукавом свои губы.

— Я вам противен, — хмыкнул граф и отвернулся, снимая сюртук. — Правильно. Кому нужен муж-калека? Идите спать, Софья Андриановна.

— Какой вы калека?! — возмутилась я. — Вы не так меня поняли…

— Я всё правильно понял, дорогая жена, — он устало сел на край кровати. — У нас с вами фиктивный брак. Я вернул вам поместье — вы показываете обществу, как счастливы в браке со мной. Завтра приедут важные гости, не забудьте им искренне улыбаться. Моя карьера сейчас в ваших руках.

Граф потянулся к сапогу, но снова скривился от боли.

— Давайте помогу! — кинулась я к нему и присела рядом.

— Оставьте. Я сам, — нахмурился Константин, взирая на меня сверху вниз.

— Нет уж. Долг платежом красен. Вы сегодня мне помогли. Теперь примите мою помощь, — упрямо поджала я губы, смотря в его стеклянные глаза, в которых светилась неуверенность.

Граф молчал, и я приняла это как знак согласия. Схватила пыльный сапог и аккуратно стянула его с ноги. Следом и другой оказался на полу.

— Покорно благодарю, — чуть улыбнулся муж, прикрыв веки. Я поднялась и убрала сапоги к дверям, чтобы слуга потом почистил обувь. А вот руки мне придётся мыть.

— Софья, если вдруг решите завести любовника, потрудитесь, чтобы я об этом не узнал, — устало вздохнул мужчина, и послышался скрип кровати.

Я потеряла дар речи. Что он сказал?! Граф лёг на постель прямо в одежде и закрыл глаза.

— Даже не думала об этом, в отличие от вас, — процедила я, злясь на мужа. Что-то наш разговор вышел совсем не таким, как я его планировала.

— У меня точно нет любовницы, — сонно промямлил Константин. — Это пока вы не думаете, а потом… вы молодая, красивая девушка… на вас будут обращать внимание мужчины… и однажды вам кто-нибудь так понравится… что воспылаете к нему страстью… например, к молодому горячему конюху… — бубнил граф себе под нос, что я еле различала его слова.

Я поняла, что разговаривать с ним бесполезно. Он пьян, не соображает, что мелет. Как вообще доехал на коне до поместья? Всё же Агат умное животное, сам, наверное, привёз хозяина.

— Спокойной ночи, — вздохнула я. Граф ничего не ответил, успев заснуть в считанные секунды.

И мне в голову пришла мысль проверить колено мужа своей магией, пока он спит, возможно, получится полечить. Попробовать точно надо.

Тихо подошла к кровати и заглянула в лицо графа, которое так и осталось нахмуренным. Видимо, он так привык к боли, что она не помешала ему заснуть. Или алкоголь притупил ощущения.

Я призвала магию в ладони, и на пальцах появилось серебристое сияние. Ещё раз взглянула на мужа — его грудь мерно вздымалась — точно спит. Положила ладонь на левое колено, еле прикасаясь к нему.

Магия прохладным потоком потекла в повреждённый сустав. Я почувствовала воспаление как следствие сегодняшних нагрузок, отчего Константина мучила боль. Но главная причина его хромоты оказалась серьёзной — неправильно сросшиеся после перелома хрящи. В будущем мужчину ждут куда более серьёзные проблемы, чем сейчас. Думаю, он и сам это прекрасно понимает.

Конечно, за один сеанс я не смогу полностью восстановить сустав, хотя чувствую, что справлюсь с этой непростой задачей. Но сегодня сниму воспаление и боль, чтобы облегчить страдания мужа.

Я долго проводила магическую терапию, пока не добилась нужного результата. Когда убрала руку, погасив магию, посмотрела на графа. Он по-прежнему спал, но его лицо стало более расслабленным и безмятежным, морщинка на переносице разгладилась.

Вот только как мне дальше лечить его? Не буду же я ждать, когда он напьётся в очередной раз. А когда он трезвый, спит очень чутко. Тем более скоро видеться будем только по выходным, служба в крепости никуда не делась.

Вздохнув, я невольно залюбовалась правильными чертами Константина. Вот что он там напридумывал себе? Калекой себя назвал. Любовников мне уже сулит. Не ожидала, что он так комплексует из-за своей ноги. Оказывается, завоевать сердце собственного мужа — та ещё задачка.

Утром, как только проснулась и почувствовала, что готова к новому дню, я пошла во двор. Егор сидел возле конюшни и опять что-то чистил щётками. Увидев меня, он поспешно встал и поклонился.

— Доброе утро, Софья Андриановна, — улыбнулся конюх во весь рот и указал на табурет. — А я вас жду. Вот принёс для вас.

— Спасибо, Егор. Ставь ногу на пенёк, перевяжу, — я слегка улыбнулась в ответ на лучезарное приветствие парня и присела на табурет. — Вчера видела твои рисунки, мне Мария показала. Это правда ты нарисовал?

— Я, барыня, — смущённо опустил глаза конюх, задирая штанину до колена. — Вам не понравилось?

— Отчего же? Наоборот, очень даже понравилось, — принялась я разматывать бинты. — У тебя талант, Егор. Красками рисовать умеешь?

— Умею, только дорогие они. Закончились давно, — понуро ответил он. — Да и холсты надо хорошие, чтобы красками рисовать.

— Тебя кто-то учил? — не верилось мне, что он такой самородок.

— Да. Мой дядя, старший брат отца. Вы, наверное, не помните его, — задумался конюх. — Тимофею ваш батюшка вольную давно дал, когда узнал о его таланте к живописи. Отправил учиться в Москву. Сейчас дядя уважаемый художник. В Дивное приезжал пять лет назад, вот меня и подучил немного, пока тут летом пейзажи писал.

— Вот как, — удивилась я, стараясь не выражать лишних эмоций, а сама обрабатывала шов. — Нога хорошо заживает. А портрет мой маслом сможешь нарисовать?

— Смогу! С превеликим удовольствием, барыня. Только красок нет и холста. Да и старый мольберт мой поломался, — сник Егор.

— Не переживай. Отправим кого-нибудь в Омск, пусть купят для тебя самые лучшие краски, кисти, холсты и мольберт, — воодушевилась я. — Будешь художником, а не конюхом. В доме не хватает картин: пейзажей, натюрмортов, портретов. Справишься?

— Про пейзажи не скажу, а вот портреты мне любо рисовать, — немного замялся Егор.

— Вот и отлично. Начни с портретов: меня нарисуешь, Машу, Константина Александровича, матушку мою. Поговорю сегодня с мужем, чтобы деньги на материалы выделил и послал человека, который сможет всё это купить.

— Спасибо, Софья Андриановна, — глаза у конюха засветились от радости. — Давно я с маслом не работал. С превеликим удовольствием буду писать портреты.

Я закончила перевязку, сложила инструменты обратно в саквояж и пошла к дому. Солнце светило ярко, обещая ещё один жаркий день. Покосы, наверное, вовсю на лугах идут.

Откуда-то выскочил Гораций. Виляя хвостом, он припал к земле, ожидая от меня ласки. Я присела на корточки и не удержалась — погладила пса по брюху, которое он подставил под мою ладонь.

— Красавец ты мой, защитник, — ласково проговорила я, улыбаясь. За спиной послышались шаги и стук трости.

— Поневоле начинаю завидовать собственному псу, — раздался знакомый голос с нотками иронии.

Я подняла взгляд и нахмурилась, отвернувшись. Сегодня я обиженная жена. Пусть граф почувствует свою вину.

— В отличие от вас, Гораций ведёт себя достойно, — гордо ответила мужу. — И заслужил ласки.

— Значит, я не заслужил, — вздохнул Константин.

Я поднялась и гордо вздёрнула подбородок, посмотрев в лицо графа. Выглядел он хорошо и свежо, словно вчера и не гулял в кабаре.