— Я люблю тебя, — только и смогла выговорить, уткнувшись носом в его китель, который пропах тюрьмой.

— И я люблю тебя, лебёдушка моя, — его пальцы обхватили мой подбородок, приподнимая голову. Я смотрела в голубые глаза мужа и тонула в них.

Нежный поцелуй коснулся моих губ, сметая все мои тревоги прочь. Рядом с Костей мне ничего не страшно. И я обязательно расскажу ему всё про себя, как только мы окажемся наедине. Я не смогу утаить от мужа самое главное: кто я есть на самом деле и как попала сюда.

В Дивное в тот день мы не поехали. Косте велели оставаться в городе на время расследования, хотя дали ему неделю отдыха после заключения. Мы отправились в городской дом. По дороге я рассказала мужу о его бывшей жене, о том, как она посмела заявиться в Дивное. Любимый удивился и обрадовался реакции дочери на появление матери.

К моему облегчению, Елены в доме не оказалось. Не хотелось бы ещё и с ней разбираться. Дворецкий рассказал, что она уехала утром с вещами. Я отправила слугу с письмом в поместье, где сообщила об аресте Андрея, умолчав о том, что сначала Константина заключили в острог, и что пока я задерживаюсь в городе. Все подробности обещала изложить позже.

Я попросила слуг истопить баню — после тюремных дней и ночей мужу необходимо было помыться, да и мне тоже после всех сегодняшних приключений. Чувствовалось, что одежда моя и волосы пропахли дымом.

Оказавшись в спальне мужа, я тут же прильнула к нему, расслабленно выдохнув.

— Всё позади, Софья, — он нежно гладил меня по спине, и от его прикосновений бегали приятные мурашки по коже. — Покажу тебе кое-что важное.

Константин отстранился от меня и подошёл к стеллажу, где быстро вынул из толстой папки какую-то бумагу с гербовой печатью.

— Вот смотри. Это документ о разводе с Еленой, — голос его звучал взволнованно. — Надо было сразу тебе всё рассказать, а не тянуть до последнего. Прости.

Я не стала брать в руки свидетельство и только улыбнулась.

— Вижу. Это хорошо, что всё выяснилось. Мне тоже нужно тебе многое рассказать, но позже. Сейчас я думаю только о еде и том, чтобы переодеться.

— Это как-то связано с тем, что от тебя пахнет дымом? — нахмурился муж.

— И с этим тоже. Я обязательно всё расскажу, — усталость на меня действительно навалилась от пережитых эмоций.

Я переоделась в своей комнате, где у меня оставалась пара домашних платьев. Скоро кухарка позвала нас на обед, который она приготовила на скорую руку, зато нам был обещан сытный ужин через пару часов. Было непривычно сидеть вдвоём в столовой, без Маши и Екатерины Николаевны, но мы наслаждались присутствием друг друга.

После обеда Ефим объявил, что баня готова и можно мыться, но жаркого пару пока нет. Я решила идти первой: париться совсем не хотелось, просто надо смыть с себя груз сегодняшних переживаний.

Горничная моя осталась в Дивном, но ведь я самостоятельный человек, привыкший заботиться о себе сама. Налила в таз воду и присела на лавку, расслабленно вздохнув. Вдруг я услышала какую-то возню в предбаннике и заволновалась. Кто это может быть?

— Кто там ходит? — нахмурилась я и инстинктивно прикрыла грудь руками.

Мне никто не ответил, но шуршание продолжалось. Я сильнее напряглась и даже встала, взяв в руки увесистую кочергу. Подошла к двери, прислушиваясь. Створка неожиданно распахнулась, и не успела я отреагировать, как сильные и такие знакомые руки перехватили кочергу из моих рук.

— Софья, ты чего? — и я оказалась в крепких объятиях мужа.

— Костя! Ты напугал меня! — стукнула я кулачком по обнажённой груди мужа и тут же покраснела до кончиков волос, сообразив, что он совершенно раздет и его руки уже по-хозяйски исследуют мои бёдра.

— Хотел сделать тебе сюрприз, — и шальная улыбка озарила его лицо. — Тебе нужна помощь. Горничной нет в доме. И я подумал…

Договорить я ему не дала, прильнув к его губам. В бане стало очень жарко, несмотря на то, что пара ещё не было. Мы словно видели друг друга впервые, исследуя каждую клеточку тела, каждый изгиб. Никогда ещё не приходилось мне мыться, думая совсем не о чистоте, а только о том, чтобы поскорее оказаться в спальне наедине с любимым. К моему удивлению, Костя отказался заниматься любовью прямо в бане, сказав, что место здесь неподходящее. Но распалили мы друг друга как следует, и позже последовало не менее жаркое продолжение в комнате мужа. Мы даже забыли про ужин.

Когда я проснулась, чуть придя в себя после бурной ночи, небо на востоке уже постепенно светлело. В сумерках я осторожно выпуталась из объятий Константина. Он расслабленно перевернулся на спину, продолжая крепко спать. Пора поработать над его коленом. Я аккуратно откинула одеяло и невольно засмотрелась на обнажённое тело и рельефные мускулы любимого. Однако сейчас не время любоваться.

Поднесла руку к его колену и направила исцеляющую магию в сустав. Меня порадовало то, что, несмотря на пребывание в остроге, ухудшений не наблюдалось, и я с особым рвением принялась восстанавливать хрящи.

— Софья? — колено дёрнулось, и я поняла, что попалась с поличным. — Ты что делаешь?

Муж удивлённо смотрел на мою руку, из которой сочилась серебром магия. Я сжала кулачок, гася свет.

— Я лечу твоё колено магией, — сглотнула комок в горле, ожидая его реакции.

— Чем? — Константин привстал, опираясь на локти. Его изумлённые глаза разглядывали меня так, словно впервые видели.

— Это моя маленькая тайна. Силы пробудились во мне совсем недавно, — закусила я губу. Пришло время во всём признаться.

— И давно ты меня так лечишь? — в его голосе звучало недоверие.

— Нет. Всего пару раз удалось, — опустила я глаза, не выдержав пристального взгляда мужа.

— Так вот почему меня в последнее время не беспокоят боли? Это ты мне помогла? — теперь недоумение сквозило в его голосе.

— Моя магия тебя вылечит, вот увидишь, — а сердце трепыхалось в груди, словно птаха. — Ты веришь мне?

— Верю, хоть и с трудом, — и крепкие руки сгребли меня в охапку. — Софья, не бойся. Я никому не расскажу о твоём маленьком секрете. Только ответь честно: это ты напугала беглых арестантов?

— Я, Костя. Они Горация ножом пырнули, а я залечила его рану, — затароторила я, пребывая в смятении.

— Боже, — выдохнул он взволнованно, уткнувшись носом в мою макушку. — Я сначала и правда думал на тебя, потому как «барышень на белой лошади и с огромной собакой» в округе кроме тебя, нет. Но беглецы называли тебя ведьмой, испускающей огненные молнии. Все подумали, что они просто бредили из-за съеденных ядовитых ягод или грибов.

— Я, на самом деле, их испугала до смерти своей магией, — судорожно вздохнула, вспоминая бегущих в панике преступников.

— Значит, и Егору ты помогла? — догадался тут же Костя.

— Да, он чуть не умер у меня на руках. Тогда впервые у меня магия пробудилась, видимо, от сильных эмоций и желания помочь ему, — я прижалась к тёплой груди мужа.

— Кто бы мог подумать, что моя жена ведьма, — хмыкнул он.

— Я не ведьма, а ведунья, — легонько стукнула его по плечу.

— Самая прекрасная ведунья, — вкрадчиво прошептали губы у моего уха, и горячая ладонь скользнула по моей груди. Внизу живота сразу откликнулось желание, разлившись сладостным томлением, но пока не время было отдаваться страсти. Наш разговор не окончен.

— И ещё… — я набрала в грудь воздуха, а рука мужа замерла в ожидании. — На самом деле меня зовут София Андреевна Баташова, и раньше моя душа жила в двадцать первом веке.

Кажется, муж перестал дышать. И я, воспользовавшись его молчанием, всё рассказала как на духу: как попала в тело Софьи, которую хотел утопить Андрей, про сны о Солане и Красиборе, о книге, и как Пётр Савельевич хотел заполучить её, поплатившись за это жизнью.

Константин слушал меня внимательно, но не выпускал из своих объятий. В особо острые моменты моего рассказа о недавних событиях муж крепче прижимал меня к своей груди, понимая, в какой опасности я находилась. Когда повисла небольшая пауза, я пыталась собраться с мыслями.