— Спасибо, барыня. С божью помощью всё ладно у них, — вежливо произнёс староста, приблизившись ко мне.

— Скажи-ка, Никодим, доволен ли ты досками, что Степан Васильевич привёз? — покосилась я на управляющего.

— Дык как вам сказать, Софья Андриановна, — почесал он затылок и тоже посмотрел в сторону Степана.

— Как есть, говори только правду, — строго отчеканила я.

— Я просил его сосну привезти, а он берёзу приволок, — Никодим недовольно нахмурил густые брови. — Рассохнется быстро и сгниёт, через пару годков опять придётся менять.

Вот это сюрприз! Кто-то тырит графские деньги и кладёт в свой карман?! Ведь сосна явно стоит дороже.

— Степан Васильевич, может, объяснитесь? — я повернулась к белому, как простыня, управляющему. — Почему в бумагах стоит сосна, а привезли берёзу?

— Софья Андриановна… — запинаясь, проблеял мужчина и вытер потное лицо платком, — я сам не знал… что это берёза… удивлён! Буду разбираться, барыня… ей-богу, не знал.

— И часто такое бывает? — я посмотрела на старосту.

— Постоянно баламутит, — сдал Никодим управляющего. — Ещё при батюшке вашем…

— Что ты врёшь, окаянный?! — мужчина кинулся с кулаками на крепостного. — Я тебя…

Но не успела я и глазом моргнуть, как Гораций бросился на управляющего, повалив его наземь.

— Гор! Фу! Нельзя! — крикнула я псу, и тот сразу отпустил зачинщика, недовольно рыча.

— Вот же бес во плоти! — управляющий еле поднялся, отряхиваясь трясущимися руками. Меделян напугал его до смерти.

— Значит так, Степан Васильевич, — я сурово посмотрела на мужчину, — вы немедля привезёте сосновые доски, как написано в документах. Иначе ответите по закону. Вам ясно? Константину Александровичу я доложу о ваших махинациях. Не думаю, что после случившегося вы сможете работать на моего мужа.

Степан молчал, сжав челюсти. Знает котяра, чьё мясо съел. Не удивлюсь, если семья Софьи потерпела приличные убытки от такого управляющего.

— Никодим, я хотела бы проведать Дуню и малыша. Можно? — обратилась я к старосте.

— Милости просим, барыня, — заулыбался мужик, ехидно косясь на управляющего. — Мои бабоньки обрадуются вам. Уж как они за вас молятся, не поверите. Всё вспоминают, как ловко вы Дуньке разродиться помогли.

До дома старосты было недалеко, поэтому я взяла под уздцы Аврору и вместе с Никодимом пошла пешком. Гораций важно вышагивал впереди, облаивая местных собак, чтобы те не смели приближаться к нам. Настоящий охранник.

Меня действительно были рады видеть в доме старосты. Встретили нежданных гостей только Дуня, пожилая мать Никодима да ребятня мелкая во дворе. Остальные все уехали на покос. Женщины наперебой рассказывали, как хорошо ест и растёт малыш. Усадили меня за стол рядом с красным углом, где по обычаю должен был сидеть глава дома или почётный гость. Налили чаю из самовара и угостили свежим мёдом.

Скоро проснулся младенец, и Дуня его тут же приложила к груди, сев в уголке. А когда он наелся, то принесла его показать. Взяв на руки малыша, я с умилением смотрела на курносый носик и тонкие губки. Ему всего чуть больше недели, но щёчки уже стали пухлее, лобик более округлый. Такой милашка, что сердце защемило от восторга. И я представила, что буду вот так же держать на руках своего сына или дочку. Нашего с Константином малыша… Я осознала, что безумно хочу ребёночка от собственного мужа. Поскорее бы он вернулся.

Нагостившись у старосты, я собралась домой.

— Барыня, как же вы одна поедете? — удивилась Дуня, заметив, что во дворе, кроме моей лошади и пса, никого не было.

— Не переживай, со мной Гораций, он лучше любого охранника, — улыбнулась я молодой матери, взбираясь на пенёк, который послужил мне приступком, чтобы сесть в седло.

— Благослови вас Господь, Софья Андриановна, — вздохнула она, покачав головой.

Я тепло попрощалась с женщинами и не спеша отправилась в Дивное. Всё же из меня наездник так себе, чтобы гнать лошадь в быстром аллюре. Да и Гор притомился бегать за мной полдня, тоже ведь не щенок молодой.

Солнце клонилось на запад. В усадьбе скоро будет ужин, нужно успеть, а то Александра Антоновна выскажет мне, что опаздывать к столу некрасиво. Я чуть пришпорила Аврору.

Впереди маячил очередной островок берёзовой рощицы, через него шла дорога. Стоило только Авроре въехать в тень деревьев, как она остановилась и громко заржала, переминаясь с ноги на ногу.

Сердце сжалось от дурного предчувствия, и тут же слева зашевелились кусты. Словно черти из табакерки, выскочили три мужика в серой робе.

Не успела я и глазом моргнуть, как Гор бросился на них с грозным рыком.

— Барышня, какая у вас славная лошадь, — самый высокий успел проскочить вперёд и бросился ко мне, схватив Аврору под уздцы. — Да и вы сами чудо как хороши!

Кобыла заржала, недовольная таким обращением, а я крепче вцепилась в поводья.

— Пусти! — рявкнула я. В этот момент жуткий скулёж пса чуть не разорвал мне сердце. — Гораций!

Повернув голову, я увидела пса, лежащего в траве. На его боку разливалось пятно крови.

— Сволочи! — внутри меня вспыхнул гнев такой силы, что я еле сдерживала взбунтовавшуюся магию. Это те самые сбежавшие арестанты!

— Отдай лошадь, будь ласка! — хохотнул мерзавец, схватив меня за руку, и попытался стащить с седла. К нему на помощь спешили остальные беглецы.

Гады! Я направила магию в свободную руку, и с пальцев сорвалась самая настоящая молния, ударив в грудь преступника. Мужика с грохотом отбросило на землю. Его подельники замерли, уставившись на валяющегося на дороге друга .

Я направила на них руку, на которой грозно светилась магия.

— Тоже хотите ласки? — яростно выкрикнула я.

— Ведьма! Ведьма! — заорали они и в панике бросились в лес, забыв про третьего подельника, который стонал, пытаясь встать. Он пополз в лес прямо на четвереньках.

Я спрыгнула с лошади и не чуя ног под собой бросилась к меделяну.

— Гор, миленький! — перед глазами всё плыло от слёз. Пёс еле проскулил в ответ, пытаясь поднять голову. — Лежи, не двигайся. Я сейчас…

Стараясь немного успокоиться, чтобы собрать целительную магию на кончиках пальцев, я вытерла рукавом глаза. Под ребрами собаки зияла ножевая рана, из которой сочилась кровь.

— Потерпи немного, — шептала я питомцу, приблизив руку к разрезу. Из ладони заструился серебристый свет, вливаясь в тело питомца.

Глава 40. Деверь

Не знаю, сколько времени прошло, мне казалось, минуты тянутся бесконечно. И вот рана на боку Горация начала заживляться. Пёс лежал смирно, чуть поскуливая, но понимал, что я делаю для него всё возможное.

Наконец-то вместо открытой раны появился тонкий розовый шрам.

— Всё, — вытерла я рукавом влажный лоб. — Можешь снова бегать.

Усталость навалилась на меня. Я вымученно посмотрела на питомца, а Гор, поняв, что с ним всё в порядке, тут же подскочил на лапы как ни в чём не бывало и принялся вылизывать мои руки.

— Хороший мой, — прошептала я, глотая слёзы радости. У меня получилось спасти ему жизнь, даже от раны почти ничего не осталось. Шерсть прикрывала полоску свежего шрама, никто не заметит.

Вот только я отдала все свои силы и даже больше, потому еле поднялась на ноги и, шатаясь, пошла к Авроре, которая не испугалась ни бандитов, ни моей магии и не убежала.

— Умничка моя, — погладила я кобылу по морде, чувствуя опустошение и головокружение. Не знаю, как доберусь до дома и что скажу домочадцам.

Арестанты были напуганы, но, надеюсь, никто не поверит в то, что «ведьма» их чуть не убила. Значит, нельзя мне кому-либо рассказывать о неприятной встрече с бандитами, иначе будет нетрудно сопоставить все и понять, кто их так напугал.

Только с пятой попытки я взобралась на Аврору — ноги меня не слушались, а длинная юбка только мешала. Всё же у меня получилось сесть по-мужски, чтобы не свалиться с лошади. Я рухнула на шею кобыле, обняв её.