Горничная тут же поспешно вышла, склонив голову.

Я взглянула на мужа и по каменному выражению его лица поняла, что он не в духе.

— Что-то случилось? — сразу задала я вопрос и, забыв, что на мне крайне откровенная сорочка, кинулась к нему. В шаге от него замерла, уставившись на чёрно-белые рисунки в его руке.

— Случилось, — от его стального голоса у меня мурашки по коже побежали. — Так вы ждали меня и скучали, дорогая супруга! Да?

Он пренебрежительно бросил рисунки, и они ворохом упали ко мне под ноги. Опустив глаза, я заметила на одном из листков прелести обнажённого женского тела. Присев, взяла в руки один, затем второй рисунок, разглядывая с изумлением чёрно-угольные изображения.

Необычайно красивые и завораживающие откровенные изгибы обнажённой красавицы. Вот тут она стоит вполоборота у деревянной кадки в бане, являя аппетитную ягодицу и торчащий кончик груди. Девица смело смотрела вперёд, её распущенные волосы прикрывали часть лица и спины. На втором рисунке девушка сидела боком на полу, согнув колени и прикрыв грудь длинными волосами.

— Нравится? — язвительно заметил граф, заметив моё любопытство. — Все ваши слова о настоящей семье — ложь! Вы так ждали меня и скучали, что решили позировать голой перед конюхом?!

— Что?! — растерянно посмотрела я на мужа. — Вы с ума сошли?

— А кто это, по-вашему, на рисунках? Александра Антоновна? — горько усмехнулся Константин.

Я снова посмотрела на рисунки и ахнула. Как же сразу не обратила внимания, что натурщица — вылитая я.

— Это не я! — выпалила, задыхаясь от возмущения. — Точнее, это моё лицо, но я не позировала перед Егором обнажённой! Это какое-то недоразумение! Откуда у вас эти рисунки?

— Александра Антоновна передала их мне, кто-то из слуг нашёл во флигеле и отдал ей, — процедил граф, смотря на меня с укором. В его взгляде светилась такая боль, что у меня чуть сердце не остановилось. — Она давно заподозрила, что между вами что-то есть…

— Что?! Бред! — резко перебила я мужа. — Вы поверили домыслам тётушки? А меня спросить не судьба?

По подоконнику звонко забарабанил дождь, усиливаясь с каждой секундой. За окном начался настоящий ливень. Самое то ругаться с мужем, когда непогода разгулялась.

— Я сам вижу! Вы так печётесь о конюхе! Перевязку каждый день ему делаете, вольную хотите дать, сделать из него художника… — в его словах сочились обида и ревность.

— Это простое человеческое отношение, которое заслуживает любой человек, будь он дворянин или крестьянин! — не сдержалась я и повысила голос.

— Да? — муж шагнул ко мне, оказавшись так близко, что в нос мне ударил головокружительный аромат полыни, исходящий от него. — Позировать обнажённой — это тоже ваше человеческое отношение к конюху? Не смогли отказать молодому красивому парню?

— Да не я это на рисунках! — гневно поджала я губы, смотря в омут упрямых голубых глаз.

В саду творилась настоящая буря. Поднявшийся ветер разгулялся в саду.

— Егору позировал кто-то другой, а лицо подрисовал моё! Неужели непонятно? — меня такая злость взяла, что хотелось рвать и метать, особенно содрать рубашку с этого глупца и прильнуть к его манящим губам.

— Не верите? — я поднесла к лицу мужа рисунок, где девушка стояла, выставив левое бедро. Я ткнула пальцем в в изображение. — У меня вот тут есть родинка, которой нет на рисунке.

Листок выпал из моих рук. И я, вдруг осмелев, скинула с себя тонкую сорочку, единственный лишний сейчас на мне предмет одежды. Повернулась левым боком, демонстрируя соблазнительно бедро, и указала на небольшое тёмное пятнышко на коже.

— Вот видите! Родинка! — и удовлетворённо заглянула в изумлённое лицо графа. Он замер, жадно разглядывая не только мою родинку на бедре, но и всё остальное, что предстало его взору.

— Вижу, — сглотнул он, еле дыша. Вдруг по окну что-то громко стукнуло, и от страха я кинулась мужу на шею, прильнув к нему всем телом.

— Софья… — горячие руки скользнули по моей спине, крепко прижимая меня к широкой груди, — я с ума схожу от ревности, потому что люблю тебя… прости меня…

От нахлынувшего восторга в сердце вспыхнуло пламя, разливаясь по телу приятным томлением. Любит! Он любит меня!

— Наконец-то ты сказал это, — горячо прошептала я, потянувшись к желанным губам. — Я тоже люблю тебя…

Константин жадно впился в мои губы, и я ощутила под ладонями, как глубоко дышат его лёгкие, расширяясь. Голова шла кругом от переполнявших меня эмоций. Это было так желанно и в то же время неожиданно, как ливень, который бушевал за окном.

— Софья, любимая… желанная, — муж судорожно вдыхал аромат моей кожи, целуя меня в шею. — Никогда не думал, что ты полюбишь меня… такого…

— Какого? — удивлённо вздохнула я, млея от его ласковых губ.

— Зачем тебе муж-калека? Через пару лет я вообще не смогу ходить, — гневно прошептал он, стиснув мою талию жёстче. — Врачи говорят, сустав разрушается, это неизбежно…

— Я всё равно буду любить тебя, — вздохнула, не смея пока признаться любимому, у нас будет ещё время обо всём поговорить. — Уверена, тебе можно помочь. Врачи, бывает, ошибаются.

— Ты такая нежная, добрая, — Константин чуть ослабил хватку. — Я не ожидал, что полюблю тебя всем сердцем, когда предлагал тебе фиктивный брак. Ты нужна мне… Маше нужна…

И его губы накрыли мои уста. Мы целовались так упоительно и страстно, словно нас мучила нестерпимая жажда. Я даже не заметила, как мои пальцы сами коснулись пуговиц, расстёгивая рубашку мужа. Мне хотелось коснуться его обнажённой кожи, пройтись рукой по рельефным плечам.

Непогода бушевала за окном, но мы ничего не слышали, отдаваясь вспыхнувшим чувствам, словно безумие разгулявшейся стихии охватило и нас.

Мгновение, и я оказалась на мягкой кровати, утопая в прохладных простынях. Но дальше меня захлестнул огонь желания, сметая всё на своём пути, и я забылась под напором требовательных ласк. Горячие губы, нежные руки мужа, которые бесстыдно исследовали моё тело и сводили меня с ума от возбуждения и страсти. Я выгибалась навстречу его ласкам, хватая ртом воздух, и стоны наслаждения срывались с моих губ, утопая в шуме дождя.

Пальцы сжались, сминая простынь, когда боль первой близости пронзила меня, но я сдержала крик, кусая губы. Любимый всё понял и нежно поцеловал меня, даря невероятные новые ощущения. А потом новая вспышка желания захлестнула нас, и мы стали единым целым, двигаясь в один такт танца любви. Напряжение наших разгорячённых тел росло, требуя выхода. И когда оно достигло пика, то взорвалось вулканом наслаждения, превратив меня в горячий безвольный пепел, который оседал на прохладные простыни, остывая после извержения страсти.

Проснулась я глубокой ночью в объятиях мужа. Константин крепко спал, прижимая меня к широкой груди. Дождь давно закончился, за окном стояла ночная тишина. Природа приходила в себя после стихии, как и я после страстной бури между мной и мужем.

Улыбнулась, вспоминая нашу ссору, которая закончилась горячим признанием в любви. Вот только такого подвоха от Егора я не ожидала. Это надо же! Рисовал кого-то из дворовых девушек, а лицо моё решил изобразить. Точно парень влюбился в меня. Пусть муж поговорит с ним, но только спокойно. Даст ему вольную и отправит учиться. В Москве он точно забудет обо мне.

Я аккуратно выпуталась из нежных объятий мужа и, взяв подсвечник с ещё не потухшей свечой, направилась в уборную, чувствуя неприятную тянущую боль внизу живота. Кажется, у меня начинаются женские дни. Всё верно, я здесь уже три недели, самое время. Зато горничная не удивится, когда увидит пятна крови на простыне. Вовремя у нас случилась первая близость с мужем. Приведя себя в порядок, надела соблазнительную кружевную сорочку и вернулась в спальню.

Я долго не могла уснуть, прислушиваясь к мерному биению сердца мужа и его дыханию. Решила воспользоваться моментом, пока он крепко спит, и немного подлечить ему колено. Присела возле графа, сдвинула одеяло в сторону. Он как раз лежал на правом боку, и согнутая левая нога была сверху.