— Ах, ваше высочество! Зачем я не могу всецело отдаться счастью, восторгу от такой нежданной милости.

В эту минуту с шумом открывается дверь салона. Все присутствующие оборачиваются с удивлением и видят высокого, смуглого, с длинными седыми усами человека; на нем синий запыленный сюртук, но по выправке видно, что он военный. Лицо у незнакомца зловещее.

На секунду он останавливается на пороге, как бы желая унять волнующие его чувства. Потом он выступает вперед, обводит вопросительным, мрачным взглядом все общество и говорит глухим, угрожающим голосом:

— Г-н Дюкормье здесь, я знаю! Пусть он покажется!

Голос и физиономия неизвестного так грозны, что его приход повергает всех на минуту в изумленное молчание. Дюкормье охватывает невольный ужас, хотя он и не знает вошедшего; он видит, что все смотрят на него и ждут ответа на вызов, и в то же время чувствует, что не может произнести ни звука.

Неизвестный (делая шаг вперед, говорит глухо):

— Г-н Дюкормье находится здесь? Выйдет ли он, наконец?

Полковник Бутлер (быстро подходит к незнакомцу и говорит вполголоса):

— Милостивый государь, хотя этот салон — общественное место, но я должен вас предупредить, что здесь находится его королевское высочество наследный принц и что приличие требует…

Незнакомец:

— Я желаю видеть не наследного принца. Я спрашиваю г-на Дюкормье. Где он?

Дюкормье (выходя вперед):

— К вашим услугам, милостивый государь.

Незнакомец:

— Я отец Клеманс Дюваль!

(Дюкормье с выражением ужаса на лице отскакивает назад, холодный пот выступает у него на лбу. Все присутствующие предчувствуют грозное объяснение и невольно встают со своих мест. Принц не слыхал слов полковника Дюваля и поэтому, ничего еще не подозревая, подходит к Анатолю, как бы желая защитить его. Графиня Дюкормье, вне себя от удивления и тревоги, также становится рядом с мужем. Анатоль стоит в оцепенении с опущенной головой.)

Полковник Дюваль (бросаясь на Дюкормье):

— Посмотри мне в лицо, негодяй!

Принц:

— Милостивый государь, я не знаю, кто вы такой, но я, не как принц, а просто как человек, объявляю вам, что не потерплю подобного обращения с графом Дюкормье! Это человек, которого я уважаю и люблю.

Полковник Дюваль (помолчав):

— Действительно, это может быть; и должно так быть. Лицемерие этого чудовища равняется его подлости. Но теперь маску долой! (Принцу.) Вы спрашиваете, принц, кто я? Я отец молоденькой девушки, которую я оставил чистой, как ангел. (С усилием.) Она приговорена к каторжным ра-ботам за убийство своего ребенка.

Принц (с удивлением):

— Великий Боже! Следовательно, вы полковник Дюваль?

(Среди присутствующих движение удивления и жалости. Дюкормье, по-видимому, собрался уже с духом и хотя еще бледен, но смотрит с обычной уверенностью.)

Полковник Дюваль:

— Да, я полковник Дюваль.

Принц:

— Вы отец несчастной Клеманс? О, милостивый государь, мы сейчас только скорбели о ее ужасном несчастье.

Полковник Дюваль (с горечью):

— A-а! Вы также читали? Вся Европа читала процесс, где моя дочь предавалась поруганию. И я прочитал! Да, случайно… неделю тому назад в Марселе в одной газете, когда вернулся из Африки. Перенеся тысячи опасностей, я спешил обнять жену и… (рыдая и с яростью указывая на Дюкормье) …все знают, что этот человек сделал с моей дочерью!

Все изумлены. Принц невольно отодвигается от Дюкормье, смотря на него с ужасом и с сомнением.

Принц:

— Милостивый государь, ваши слова очень серьезны! Вы говорите, вы утверждаете, что…

Полковник Дюваль:

— Я говорю, что этот подлый лицемер обманул мою жену и она, умирая, обручила с ним мое несчастное дитя, чистое, доверчивое, беззащитное. Что ж делать! Семнадцати лет, сирота, одна на свете… она не могла устоять. (Рыдает.) А потом ее покинули на позор и нужду, на такую страшную нужду, что она предпочла убить себя и ребенка, чем переносить ее! (Рыдает.) Но смерть не захотела взять мою дочь, и начался публичный позор… бедное, дорогое личико выставили напоказ жадным взглядам толпы! Ее, мою Клеманс! Если бы вы знали ее, то поняли бы, какие муки она вынесла! (Раздирающие рыдания.) Боже мой! Боже мой! Я пришел затем, чтобы убить этого человека! Но я могу убить его только один раз, а моя дочь вынесла тысячу смертей!

Принц (с негодованием к Дюкормье):

— Как, милостивый государь! Отец в таком отчаянии, а вы ни единого слова?

Дюкормье (спокойно):

— Ваше высочество, надо все прощать, когда человек в таком горе.

Принц (с отвращением и ужасом):

— Так это вы — тот низкий соблазнитель, чьей жестокостью и подлостью я возмущался; следовательно, по поводу вас я высказывал негодование, и вы соглашались со мной? Следовательно, я и вот эти почтенные особы — все мы были вашими игрушками!

(Вокруг Анатоля образуется пустота, все с презрением отстраняются от него. Графиня Дюкормье близка к обмороку. Раздается негодующий шепот.)

Дюкормье (надменно):

— Ваше высочество, частную жизнь г-на Дюкормье можно толковать различно, даже оклеветать, но официальное достоинство графа Дюкормье, французского посланника при Баденском дворе, должно быть и будет уважаемо всеми. Французский посланник ни за кем здесь не признает права обвинять его. Он обязан отчетом в своих поступках только своему правительству. (Г-же Дюкормье.) Пойдемте, сударыня. (Хочет выйти.)

Полковник Дюваль (становясь перед дверью):

— О! Еще не все! Я тебя убью, мерзавец! Но раньше я хочу, чтобы от тебя здесь отвернулись все, кого обмануло твое адское лицемерие. Надо, чтоб узнали, что ты такое! Я уже сказал: долой маску!

Дюкормье:

— Милостивый государь, берегитесь! У меня твердый характер. Если вы не пустите меня уйти отсюда, я буду протестовать против насилия и обращусь к его светлости великому герцогу; он сумеет меня защитить от всяких вызовов: я полномочный посланник его величества моего короля при дворе его светлости.

Принц:

— Какова дерзость!.. (Дювалю.) Милостивый государь, вы хотите драться на дуэли с г-ном Дюкормье: окажите мне честь, возьмите меня в секунданты, также и полковника Бутлера — он честный солдат. Я могу вас защитить от последствий дуэли.

Полковник Дюваль:

— Принц, я согласен. Я никого здесь не знаю и хотел пригласить в секунданты двух первых встречных солдат.

Графиня Дюкормье (в мрачном отчаянии):

— Погибло, погибло наше будущее! И в ту минуту, когда самые лучезарные надежды готовились осуществиться! Мы опозорены!

Дюкормье (Дювалю):

— Милостивый государь, говорю в последний раз, пропустите меня!

Полковник Дюваль:

— После, не теперь!

Дюкормье (садясь):

— Я протестую.

Полковник Дюваль:

— Правосудие должно свершиться! Мстя за свою дочь, я отомщу за другие две жертвы этого лицемерного негодяя: и за герцогиню де Бопертюи, и за Марию Фово.

(Все изумлены и встревожены.)

Принц:

— Что вы говорите, полковник?

Полковник Дюваль:

— Все читали показание этого человека в пользу князя де Морсена?

Принц:

— Да. Он написал его, чтобы защитить князя от клеветы Марии Фово. Оно написано здесь, при мне.

Полковник Дюваль:

— Этот человек воспользовался своим положением секретаря при князе де Морсене, чтобы соблазнить и погубить г-жу де Бопертюи, и согласился на предложение князя быть его сводником с Марией Фово.

Принц (всплеснув руками):

— Какая бездна гнусности!

Полковник Дюваль:

— По счастью, эту женщину спасла ее добродетель; она осталась чиста. Но спрашивается, каким образом князь де Морсен мог содействовать карьере соблазнителя своей дочери? Это одна из тех постыдных загадок, которые непостижимы для честных людей. Могила уносит тайны. Но моя несчастная дочь встретилась с Марией Фово и узнала от нее, что ужасная смерть г-жи де Бопертюи была для нее почти счастьем, освобождением от жизни, на которую ее толкнул своей ужасной развращенностью вот этот негодяй Дюкормье. Он меня понимает и пусть осмелится опровергнуть мои слова!