— Ма-м-моч-ч-ки, — с трудом пробормотала я, стараясь не сломать зубы, — стыд-дно к-как!

— Чего же тут стыдного, деточка, я столько больных за свою жизнь видел, ты не представляешь, — ласково приговаривал заведующий, протягивая мне кружку. — Давай-ка ротик прополощем… Вот так, умничка… Сюда сплюнь… Еще раз… Просто молодец!

Он еще раз тщательно обтер мое лицо, шею и попытался протереть ключицы, но я дернулась. Только сейчас поняла, что из одежды на мне одна рубаха, и инстинктивно прикрылась руками.

— Тихо, тихо, на, сама оботрись. Не нервничай. Скоро легче станет. Завтра опять бегать будешь, а пока еще слабость продержится какое-то время. Давай-ка я тебя в палату отнесу, тебя сейчас телепортировать нельзя, а сама ты не встанешь.

Я попыталась доказать, что он ошибается, но подняться действительно не получилось.

— Ну вот, я же говорил, аккуратней, а то лоб о кафель разобьешь, — убаюкивающе продолжал лекарь, подхватывая меня на руки. Я оставила попытки сопротивляться, все равно он уже видел самое постыдное, что только может случиться.

Нес меня верит Грэгори совсем недолго, буквально несколько шагов. Заботливо уложил на кровать в знакомой комнатушке, укрыл одеялом, после чего протянул стакан с каким-то варевом.

— Попей сколько сможешь, это сил придаст. Тебе получше?

Я только слабо пожала плечами. Кости все еще ломило, но хоть тошнота прошла, и птица в животе уже не билась.

— На несколько вопросов ответить сможешь?

— Да.

— Вот и ладненько. — Лекарь поспешно отворил дверь и впустил декана Дорэ с магистром Кальдероном.

Заговорил декан:

— Верита Ролло, что вы ели перед тем, как потеряли сознание?

— К-конфеты.

— Где вы их взяли?

— Вер-рита Гурдан передала. От Б-брианды.

— От Брианды? — хором переспросили мужчины и удивленно переглянулись.

— Этого не может быть, — произнес верит Кальдерон. — Брианде я верю, как себе. Она не могла…

— Разберемся, — прервал его декан. — Вы все съели?

— Нет, еще много в к-коробке осталось.

— И где эта коробка?

— У меня в к-комнате.

— Я выясню, — тут же сказал магистр Кальдерон и исчез.

— Верита Ролло, вы не волнуйтесь, отдыхайте, набирайтесь сил и слушайтесь во всем магистра Грэгори. Да будет Великая Веритассия к вам благосклонна! Мы обязательно разберемся, что произошло. Здесь вам ничего не грозит. — Декан слегка поклонился и ушел.

Заведующий же забрал у меня питье и велел крепко спать.

Как ни странно, никакие скрипучие голоса на этот раз меня не беспокоили. Я почти все время безмятежно спала, только иногда меня будил верит Грэгори, спрашивал о самочувствии, поил очередным варевом, заглядывал в глаза и оставлял досыпать.

Наконец я проснулась самостоятельно. Чувствовала себя вполне сносно, только слабость еще не до конца прошла. На стуле рядом с кроватью обнаружила свое платье и поспешно оделась. Интересно, сколько я проспала? Мне же к экзаменам надо готовиться! Хотела выйти из комнатушки, чтобы спросить у кого-нибудь, который час, но в дверях столкнулась с заведующим.

Лекарь принес поднос с едой.

— О, уже встала? Чудненько! Как ощущения?

— Спасибо, верит Грэгори, уже хорошо.

— Неправда! Вот покушаешь, и будет хорошо. Садись!

— Спасибо. Верит Грэгори, а сколько сейчас времени? — уточнила я, с жадностью набрасываясь на бульон с кусочками курятины.

— Девятнадцать часов.

— Ой, мама, я что, сутки проспала?

— Вообще-то двое.

— Двое суток? — не поверила я собственным ушам. — Великая Веритассия! У меня же экзамены через два дня!

— Сиди! Экзамены у нее! Еле выжила, а о сессии беспокоится! Сначала все съедаешь, потом провожу тебя к декану, с ним будешь экзамены обсуждать. А пока не съешь, никуда не поведу. Да не торопись ты так, подавишься же!

Я старательно работала ложкой, не обращая внимания на ворчание заведующего.

Кабинет декана находился в том же здании, но в другом крыле. За прошедшие месяцы здесь ничего не изменилось: все тот же полумрак, книги и верит Дорэ за письменным столом.

— Спасибо, Грэг! Отдыхай, дальше я сам. Присаживайтесь, неофит Ролло, не стойте столбом. Каково теперь ваше физическое состояние?

— Спасибо, верит декан, я уже совсем оправилась и чувствую себя хорошо.

— Ну, насчет «совсем» я бы поспорил, но неважно. Итак, у меня к вам серьезный разговор, но начну я его только в том случае, если вы торжественно поклянетесь хранить в тайне все, что сейчас услышите в этом кабинете. Вы готовы это пообещать?

— Да, верит декан. Клянусь именем Великой Веритассии, что никому не расскажу об услышанном.

— Но под словом «никому» я подразумеваю действительно никому: ни подружкам, ни родителям, ни возлюбленному!

— Я уже поклялась, верит декан.

— Хорошо. — Мужчина устало потер переносицу. — Как вы уже, наверное, догадались, вас пытались отравить при помощи шоколадных конфет, переданных якобы Бриандой Азеведо. Но она сделать этого не могла: в тот момент, когда кастелянше вашего общежития вручили коробку, мастер Азеведо находилась в художественной студии, которую не покидала в течение нескольких часов. Это подтверждают три свидетеля, находившиеся там же неотлучно, и еще несколько людей, на какое-то время заглядывавших в мастерскую. При этом сама кастелянша абсолютно уверена, что видела именно Брианду. Таким образом, человек, оставивший для вас конфеты, пребывал в облике художницы. Вам понятно, о чем я говорю?

— Почти все понятно, верит декан. Только…

— Спрашивайте, не стесняйтесь.

— Я лишь удивилась, что кому-то удалось выдать себя за нее: разве такое возможно?

— Вполне возможно, как при помощи магии, так и при определенном мастерстве в технике гримирования. В конце концов, ваша кастелянша не настолько хорошо знакома с веритой Азеведо, чтобы сразу заметить небольшие огрехи внешности или поведения. Что-то еще?

— Нет, верит декан, все понятно.

— Хорошо, тогда вопрос задам я: кто, по вашему мнению, может желать вам смерти?

— Не знаю, верит декан. У меня нет врагов. То есть… не было…

— Что вы имеете в виду? — Взгляд Дорэ прямо-таки впился мне в лицо.

— Ну, я не хочу огульно оговорить невиновного…

— Высказывайте любые предположения, мы непременно разберемся, кто виноват, а кто невинен.

— Помните, я оспорила осведомленность торговца Ковеля в вопросах траволечения?

— Да, разумеется.

— Тогда, в лавке, он чуть не бросился на меня, а когда мы вышли, эпопт Демар намекнул, что я сумела завести себе врага…

— Хм… В целом эпопт Демар, несомненно, прав, но вряд ли Ковель решился бы на убийство. Хотя на всякий случай проверить, конечно же, стоит… Еще предположения есть?

— Нет, больше точно никого нет.

— А за что вас так не любит адепт Олбанс? — Голос, раздавшийся из угла кабинета, заставил меня вздрогнуть.

В полумраке я и не заметила, что мы с деканом не одни в помещении. Боюсь, что опять позорно покраснела.

— Простите, магистр Кальдерон, я вас не видела. С Элинор Олбанс я почти не знакома: мы встречались лишь дважды, перемолвились едва ли парой фраз, оба раза она портила мою одежду, но это могла быть и случайность.

— В день поминовения был первый случай или второй?

— Второй. Первый раз мы встретились в День Приветствия.

— И что же произошло?

— Ничего особенного, Элинор веером задела мою руку, и я облилась вином.

— Это точно все?

— Да, магистр.

— Негусто, — подытожил декан. — Все это не тянет на повод для убийства… Видите ли, верита Ролло, — мужчина забарабанил пальцами по столешнице, — это, возможно, было не первое покушение на вашу жизнь… Истерик не будет? Хорошо. Помните, как три месяца назад лежали в лечебнице с аппендицитом? Каюсь, это был не аппендицит. Вы попали под воздействие артефакта, разрушающего магические контуры. Это очень опасно для мага, но совершенно безвредно для обычного человека. В момент воздействия рядом с вами находились два сильных мага. Мы полагали, что артефакт собирались использовать против кого-то из них, а вы лишь крайне неудачно подставились, не вовремя покинув лавку. Чтобы вас не волновать лишний раз и не мешать спокойному восстановлению, я был вынужден сказать вам неправду. Сейчас ситуация изменилась. Не стану вас обманывать: пока не ясно, связаны ли между собой события трехмесячной давности и произошедшее позавчера, но есть вероятность, что оба раза покушались именно на вас. Поэтому прошу вас еще раз хорошенько подумать и сказать: может ли кто-то желать вам смерти?