— Извините! — Я опустилась обратно на сиденье. — Это что, шутка? — не хотелось терять надежду.

— Нет, я абсолютно серьезен, — изрек декан. — Вам совершенно не обязательно сидеть взаперти: в гостях у мастера Азеведо вы сможете и гулять, и развлекаться.

— А… а почему Брианда лично меня не пригласила?

— Потому что сегодня она занята на выставке, но завтра она будет дома и с радостью о вас позаботится, — вклинился в беседу верит Филипп.

— Но я все равно ничего не понимаю, — пролепетала я в ответ. — Я хочу к Брантам.

— Это не обсуждается, — отрезал декан. — Либо вы сейчас добровольно отказываетесь от поездки на Север, либо магистр Кальдерон вас заставит.

— Как заставит? — пискнула я.

— При помощи магии, разумеется.

Я поглядела на магистра: его лицо по-прежнему ничего не выражало. Открыла рот, чтобы возмутиться, но декан скучливо произнес:

— Если станете продолжать препирательства, опоздаете на ужин. Соглашайтесь уже на что-нибудь и не тратьте свое и наше время.

— Но я же…

— Ваш выбор!

— Хорошо, поеду к Брианде, — надулась я. Все равно же с ними не справлюсь.

— Вот и чудесно! Поклянитесь, что на все выходные отправитесь к мастеру Азеведо, и можете идти.

— А клясться-то зачем?

— Предпочитаете внушение?

— Хорошо. Клянусь именем Великой Веритассии, что на Комоедицы поеду в гости к Брианде.

— На кого? — удивился декан.

— Так принято называть праздник весны у коренных народов Веритерры, — любезно пояснил магистр.

— Тогда меня все устраивает. — Глава врачевателей откинулся на спинку кресла.

— Завтра в десять утра я вас встречу около общежития, подойдет такое время? — осведомился верит Филипп.

— Да, — буркнула я.

— Чудесно. Не смею вас больше задерживать, — подвел итог декан Дорэ.

Я встала, нехотя изобразила книксен и побрела к выходу, ломая голову, как объяснить все это Питеру. По коридору успела сделать всего несколько шагов, когда дверь одного из соседних помещений распахнулась. Я хотела обогнуть ее, но ноги сами понесли меня внутрь темной комнаты. Почему я не испугалась — не знаю. Дверь беззвучно затворилась у меня за спиной, а в ушах зазвучал сиплый голос:

— Молчи и слушай!

— Так я жду объяснений, Анс, зачем ты все это затеял?

— Объяснения у меня, конечно, есть, но должен предупредить — тебе они по вкусу не придутся!

— И все-таки…

— Ну, начнем с того, что эта дурочка находится под воздействием приворота.

Тишина.

— И давно ты узнал?

— Еще до начала воздействия.

— Это каким же образом?

— Она притащила мне на проверку подарки от друзей на Новогодье.

— Я из тебя каждое предложение должен клещами вытаскивать?

— Среди всяческих, несомненно, любопытных штук вроде небезызвестного тебе украшения находился и любовный амулет, подаренный неким Питером Брантом. Оцени: я даже посоветовался с Залманом — это типичная для северных умельцев довольно слабая побрякушка. Создать страсть на ровном месте не сумеет, зато раздуть пожар из слабого интереса — запросто, хотя даже на такое воздействие потребуется уйма времени.

— И ты знал, но не сказал?

— Более того, я соврал, будто артефакт призван раскрыть магический потенциал владельца, чтобы девчонка его гарантированно носила не снимая!

— Анс, а ты в бога не заигрался?

— А ты мозги дома не забыл? Ответь мне на простой вопрос: за каким хаосом северным кланам настолько понадобилась девчонка-неофит с неопределенным даром, чтобы они не погнушались разбавить драгоценную кровь наследника одного из старейших родов?

— Полагаешь, что парень действовал не сам, а по указке свыше?

— Без вариантов. У них слишком слабые артефакторы, чтобы разбрасываться подобными штучками. А вот провидцы у них, наоборот, традиционно самые сильные в Веритерре.

— Так, может, именно они стоят за нападениями?

— Не похоже. По словам Брианды, щенок крутился вокруг девчонки с первого дня. Если бы хотел убить, возможностей мог изыскать предостаточно безо всяких перемен внешности. Он звал ее в гости еще на Новогодье, после отказа в ход пошла любовная магия. Нет, Фил, она нужна им живая.

— Если ты так уверен, почему не отпустил?

— Чтобы обратно она вернулась уже замужней?

— Тогда зачем ты вообще позволил ей носить амулет?

— А чтобы усыпить бдительность. Неизвестно, что и где ей бы подсунули, если бы она не носила свою цацку. А так все уверены, что план сработал. И сорвал я поездку в самый последний момент по той же причине: ради эффекта внезапности. Кто знает, были ли у них запасные варианты.

— Скажи, а о девочке ты подумал?

— Не беспокойся, мой благородный друг, твоя девочка интересует меня только в качестве потенциальной ведьмы. Во всех остальных смыслах можешь заботиться о ней сам: вытирать сопли, склеивать разбитое сердце и все такое прочее.

— Нет, ты все-таки гад…

Тишина обрушилась на меня внезапно. Оказалось, что я сижу на полу и кручу в пальцах отстегнутый от мантии аграф. И когда успела?

— Мне жаль, девочка. Мне правда жаль, — проскрипел голос, и меня легонько погладили по голове.

Странно, но мне совершенно не было больно. Плакать тоже не хотелось. Я молча встала и вышла из комнаты.

Подходя к общежитию, издали заметила маячившего у входа Питера. Он меня тоже углядел, приветственно взмахнул рукой и двинулся навстречу.

— Ты не пришла на ужин, — начал блондин, приближаясь, но вдруг замер, встревоженно вглядываясь мне в лицо. Потом перевел взгляд на мою мантию, и его руки безвольно упали вдоль тела.

— Ты знал, какими свойствами обладает аграф? — спросила я равнодушно и одновременно поймала себя на мысли, что мне следовало бы уже давно биться в истерике.

— Да.

Ответил, словно камень уронил, но глаз не отвел. Я подошла и со всей дури впечатала злосчастную брошку в грудь богатыря. Впрочем, он даже не пошатнулся.

— Больше никогда не подходи ко мне! — сказала я и стремительно направилась к подъезду.

— Фея! — сипло позвал он, но я только прибавила шагу и ворвалась в общежитие. Пронеслась мимо вериты Гурдан, взлетела по лестнице и распахнула дверь своей комнаты.

Собиравшая чемодан Чеккина, увидев мое лицо, выпустила из рук платье.

— Фе…

— Я сейчас не хочу говорить, — сухо бросила в ответ и, не раздеваясь, кинулась на кровать, отвернувшись лицом к стене.

Франческа какое-то время еще возилась у меня за спиной, а потом легла рядом, крепко обхватив меня за плечи. Так мы и лежали, обнявшись, пока у меня не полились, наконец, слезы.

Большой грач старательно расковыривал землю на проталинке крепким клювом, периодически приглядывая за мной умным черным глазом. Наверное, принимал меня за ошалевшего медведя. Нахохлившись и завернувшись в шубу, я сидела на лавочке где-то на задворках поместья. Думаю, что это был огород, больно уж ровные гряды просматривались, цветнички обычно поживее разбивают. На кой тут лавка тогда? А кто их разберет. Тут у них все не как у обычных людей.

Нет, дом был хорош: очень красивый, уютный, простора много, мебель добротная. И везде, везде живые цветы! Мне выделили милую спаленку, всю в голубых тонах, с такой огромной кроватью, что мы на ней, наверное, вчетвером со старшими сестренками разместились бы. Над кроватью зачем-то соорудили крышу, поддерживаемую витыми столбиками, да еще и занавески ко всей этой конструкции прицепили. Одного бархата прорву извели, а для какой практической цели? Спрашивать-то я постеснялась, чего хозяев смущать, еще решат, что мне не по нраву пришлось их гостеприимство, но все равно не могла понять назначения доброй половины предметов в горницах. Да что там, я и назначение самих горниц не всегда понимала!

Вот, к примеру, комната: посредине стоит большой стол с зеленой суконной скатеркой. Стол не ровный, как обычно, а с бортиками. В бортиках проделано несколько дырок. Вдоль стен комнаты расставлены кресла, а между окон сооружен штакетник из тонких дрынов. Как ни прикидывала, так и не смогла сообразить, чем тут заниматься принято. Возможно, это для магических дел.