Я и не представляла, что можно быть настолько счастливой! Уже, почитай, месяц прошел с Зимнего маскарада, а я засыпала счастливая, просыпалась счастливая, целыми днями словно на крыльях летала, и по ночам меня никакие кошмары не беспокоили! Чеккина даже начала бурчать, что завидно смотреть на мое сияющее лицо. Я от всей души желала, чтобы у подруги тоже сложились с кем-нибудь такие же отношения, как у нас с Питером.

И почему я раньше не замечала, какой он красивый, надежный, ласковый, нежный и добрый? И сильный, конечно, но это-то как раз было понятно с самого начала. Неужели те глупые сны настолько меня запугали, что я ничего вокруг не видела?

И вот странное дело: я почти все свободное время проводила в компании Питера, но за пару часов в день успевала выучить гораздо больше, нежели раньше за целый вечер упорной зубрежки! Как-то мне все предметы стали легче даваться. Все же правы, видимо, были хуторские девчата, когда говорили, что при поющем сердце любая работа спорится!

А мир полыхал какими-то невероятными красками! Я с изумлением обнаружила, что снег на территории Академии не белый, а светло-лиловый! Когда я подивилась этому вслух при Брианде, она только фыркнула и пояснила, что это отсвет от бордовых стен.

— Неужели ты всегда видишь окружающее таким ярким? — спросила я тогда.

— Я хорошо различаю оттенки, иначе грош бы цена мне была как художнику! А вот твоя эйфория мне не до конца понятна, — поджала губы девушка.

— Только не говори, что тоже завидуешь, как Чеккина, — засмеялась я в ответ. Я вообще теперь гораздо чаще смеялась, нежели смущалась, и мне это очень нравилось!

— Да я бы, может, и позавидовала, только меня всегда настораживают настолько внезапные перемены в людях. Как-то они неестественно выглядят! — Брианда нахмурилась. — Слушай, а твой северянин тебе ничего в последнее время не дарил?

— Он на Новогодье подарил мне вот этот аграф, — немедленно похвасталась я.

— И ты его постоянно носишь?

— Ага.

— Давай его жезлом классификации проверим, а? В лечебнице точно есть, мне Анс даст! — воодушевилась девушка.

— Это такая черная палка, которая меняет цвет, когда ею водят над магическими предметами?

— Да. А откуда ты знаешь?

— Верит декан уже проверял! Эта застежка помогает магу раскрыть свои таланты, — гордо сообщила я.

— Серьезно? — Художница задумчиво уставилась на меня, постукивая кончиком пальца себе по губе. — Неужели у тебя открывается дар Искусства? Никогда бы не подумала!

Я легко сделала пируэт, обняла блондиночку за плечи и звонко чмокнула в щеку:

— Вот будет здорово, если я тоже стану художницей!

— Зашибись вообще! — По-моему, это был неприкрытый скепсис, но я предпочла улыбнуться и показать Брианде язык.

Пожалуй, единственное, что меня огорчало в эти дни, — непонятное выражение, которое я иногда замечала на лице Питера. Иной раз, взглянув на него, я видела печаль или даже боль в глазах, но он всегда говорил, что мне почудилось. Странно, раньше его лицо мне казалось просто каменным. Впрочем, я и снег тогда искренне считала белым. Может, во мне и впрямь проснулся дар Искусства?

На Громницы выпадал один из крупнейших праздников Веритерры — День рождения Верховного правителя. В городе устраивали гулянья, никто не учился и не работал.

По такому случаю мне даже разрешили выйти за пределы Академии, но только в сопровождении друзей и передвигаться только по людным улицам. Я очень обрадовалась, тяжело же постоянно ощущать себя пленницей.

Надо признать, что праздник мало чем отличался от Дня Веритерры: опять выступления артистов, акробатов и жонглеров. Снова игрища. Красиво, конечно, ярко, но как-то без души, что ли… Неужели за такой короткий срок я превратилась в пресыщенную столичную жительницу? Мне же раньше так нравилось на ярмарке!

Народ вокруг толкался оживленный и улыбчивый. В воздухе уже ощутимо пахло весной. Питер держал меня за руку, и мне было с ним легко и хорошо, но по городу нам надоело шататься довольно быстро, и мы улизнули в парк Академии. Здесь об эту пору никого не оказалось, и можно было вволю целоваться, не опасаясь посторонних взглядов.

Правда, тут я опять поймала странное выражение в глазах юноши: загнанное какое-то, словно на него охота идет.

— Ну что с тобой такое? — Я ласково погладила парня по щеке. — Затравленные зайцы бодрее выглядят, чем ты! Тебе плохо со мной?

— Мне с тобой безумно хорошо! — крепко прижал меня к своей широкой груди Питер. — Просто… я очень боюсь тебя потерять… — прошептал он мне в волосы.

— Ты же раньше ничего не боялся! — откликнулась я.

— Раньше у меня тебя не было. — Он отстранился и заглянул мне в глаза. — Я тебя люблю.

— Я тебя тоже! — Никогда бы не подумала, что смогу так легко это произнести. Я всегда представляла, что обязательно покраснею и засмущаюсь в такой момент, но ничего подобного! Чувствую себя совершенно свободно!

— Ты — самое лучшее, что со мной когда-либо случалось! — выдохнул Питер и приник к моим губам.

Время летело с невероятной скоростью! Оглянуться не успела, как наступил берзень и принес с собой длинные выходные, предназначенные для проводов зимы и закличек весны. Меня все еще не отпускали домой, зато верит декан дозволил мне на Комоедицы поехать в гости к родне Питера.

Я немного волновалась, собираясь в дальнюю дорогу, но мои переживания не шли ни в какое сравнение с метаниями возлюбленного. Казалось, что с каждым днем он становился все печальнее и печальнее. Я пробовала выпытать, что гнетет милого, но он отговаривался усталостью. Впрямую спрашивала, не боится ли он, что я его родичам по душе не придусь, но дролечка заверял меня в обратном: тебе, мол, все рады будут! Ну, двум смертям не бывать, а одной не миновать! Со всеми бедами вместе справимся!

Накануне отъезда декан Дорэ велел явиться перед ужином к нему в кабинет. Я так поняла, что он мне даст запасной защитный амулет или что-то вроде того.

Пришла, а декан не один у себя — с магистром Кальдероном.

— Присаживайтесь, неофит Ролло, присаживайтесь, в ногах правды нет! Это вам. — Хозяин кабинета протянул мне небольшой конвертик.

Я приняла его и вопросительно взглянула на декана.

— Читайте, не стесняйтесь!

— Что-то с моими? — тут же испугалась я и рванула тонкую бумагу. Но записка, написанная изящным наклонным почерком, была от Брианды: девушка приглашала меня погостить в выходные.

— Так я же уезжаю к Брантам, — искренне изумилась, поднимая глаза на декана.

— Нет, к Брантам вы не поедете, — спокойно возразил мужчина.

— Как не поеду? — окончательно обалдела я, переводя взгляд с одного мага на другого. Может, у них тут принято перед Комоедицами людей разыгрывать? А что, ничем не хуже обычай, нежели желания в полночь загадывать.

— Альтернативы у вас две, — неспешно продолжил глава врачевателей. — Либо вы отправляетесь в гости к мастеру Азеведо, либо проводите все праздники в лечебнице.

— Но вы же сами разрешили! — воскликнула я.

— А теперь передумал!

— Но… но меня же ждут, как я могу не поехать!

— Абсолютно спокойно: извинитесь перед вашим другом и не поедете.

Я уставилась на магистра Кальдерона, надеясь, что хотя бы он разъяснит эту нелепицу! Зря. Мужчина стоял у окна с отрешенным видом и явно не собирался заговаривать со мной.

— Но что я такого сделала? — Моему возмущению не было предела.

— Это не вы сделали, это вам пытаются что-то сделать. Точнее, убить! — бесстрастно ответствовал декан. — Вот в целях обеспечения вашей безопасности вы и остаетесь под надзором.

— Но вы же и неделю назад об этом знали! — Мой голос сорвался на крик. — Зачем же разрешили мне ехать? Я не хочу опять сидеть взаперти! Мне надоело!

— Успокойся! — странным тоном приказал магистр. И я действительно тут же перестала горячиться. Оказывается, я даже не заметила, как вскочила со стула.