– А теперь разберемся с тобой,– повернулся Баюн к лейтенанту.

– Мурзик, фу! – Олежка торопливо ретировался за своего верблюда.

– Сейчас я тебе дам «фу»!

– Мурзик, когти убери,– заволновался за своего подчиненного подполковник.

– Сейчас кое-кому глазки выцарапаю и уберу,– фыркнул разгневанный Баюн.

Утихомирить разбушевавшегося кота было не так-то просто. Возможно, именно поэтому команда Ильи не заметила, как недобитый враг зашевелился. Махмуд в очередной раз выдернул свою физиономию из песка.

– Всех закопаю… – прохрипел он и начал магичить.

И никто не заметил, как из-за соседнего бархана выглянул испуганный Омар. О чем Папа думает? Его же сейчас…

Гибель Папы на этом этапе его не устраивала. Визирь голубым ужом скользнул к главкому Иблиса, подобрал выпавший из его рук обломок весла, со всей дури огрел им Махмуда и испарился, радуясь, что сумел сделать все так элегантно, красиво и незаметно. Задержись он еще на мгновение, то увидел бы, что помощь его слегка запоздала. Удар весла оборвал заклинание на половине, и сработало оно, соответственно, тоже наполовину. Но тем не менее и этого по горло хватило команде Ильи. Они оказались закопанными в песок именно по самое горло. Все, кроме Мурзика, сделавшего в этот момент гигантский прыжок, намереваясь вцепиться в своего обидчика. Это его и спасло.

О такой удаче Мурзик мог только мечтать. Из песка торчала вереница верблюжьих и человеческих голов. Но, что самое главное, одна из этих голов принадлежала Олежке Молоткову – нерадивому наймиту, только что смертельно оскорбившему своего нанимателя. Было и еще одно обстоятельство, несказанно радующее злопамятного Баюна. Голова эта оказалась закопанной среди зарослей верблюжьей колючки и была надежно скрыта от посторонних глаз. Вот он, его час! Час расплаты! Мурзик довольно потер лапы. Ну держись, лейтенант. Месть так сладка!

Первым делом он откопал свою безразмерную котомку, выудил оттуда бурдюк из личных запасов Веселого Али, саперную лопатку, зловеще улыбнулся и пошел мстить. Усевшись на хвост у головы своего мучителя, Баюн воткнул лопатку в песок, душевно отхлебнул из бурдюка, облизал усы и только после этого лениво спросил:

– Давно здесь сидим?

Молотков неопределенно хмыкнул.

– Чего-чего? – выставил ухо Баюн.

Лейтенант демонстративно отвернулся. Подыгрывать пушистому наглецу он не собирался.

– Ну вот,– загрустил Мурзик,– нами брезгуют… – Он отхлебнул еще раз.– Мы спешим и падаем… страдаем, можно сказать… как там Олежка, дружок наш закадычный? Может, в беду попал? Может, помощь нужна? А нами брезгуют… – Баюн чуть не прослезился от такой несправедливости.– Вот они, друзья… – Мурзик отложил в сторону бурдюк и взялся за лопатку.– Бритва,– восхитился он, затачивая острием коготки.– Жасмин передать ничего не хочешь?

– Это еще зачем? – не выдержал Молотков.

– Дело шахтерское, оно такое… опасное… ошибся на миллиметр – и все! Заказывай белые тапочки. Ну-с, начнем тебя спасать.

Баюн сделал зверскую морду, поплевал на лапы, взялся ими за черенок, душевно размахнулся… Разумеется, он не собирался опускать лопату на голову своего мучителя, но голова-то этого не знала… Баюн замер. Перед ним был девственно чистый песок. Мурзик похлопал глазами, повернулся… Голова Молоткова была уже за его спиной. Она по-прежнему торчала из песка и, похоже, сама не понимала, как туда переместилась.

– Ух ты… – удивился кот, сразу забыв про свои обиды, и ради эксперимента замахнулся еще раз… – Мя-а-ау!!!

Мурзик завис в воздухе, схваченный за шкирку лейтенантом. Лопатка была уже у него в руках. Не отпуская кота, Олежка вытер рукавом пот со лба и искренне удивился:

– А говорили, искусству ниндзя нужно учиться всю жизнь. Пять секунд – и все дела!

– Я очень хороший учитель,– проникновенно сообщил ему Мурзик, извиваясь в воздухе.

– Нет. Это я хороший ученик,– возразил Олежка.

– Так прояви уважение… – попытался вякнуть Баюн.

– Обязательно, сэнсэй,– зловеще прошептал лейтенант.

Мурзик посмотрел в глаза мучителя, которому так и не сумел отомстить, и понял, что дела его плохи.

О развитии дальнейших событий он мог судить, ориентируясь только на слух. Обзор закрывали колючки. Голова его торчала из песка в том же самом месте, где перед этим торчала голова Молоткова. Он сердито фыркал, слыша бодрый голос своего нерадивого наймита: «Женщины и дети вперед, животные в последнюю очередь!» – злорадно хихикал, приветствуя ответную реакцию верблюдов, оплевавших его мучителя с головы до ног, мрачно прислушивался к радостным голосам всех освобожденных из песчаного плена.

– Так! Ну все в сборе? – донесся до него бодрый голос Ильи.

Мурзик гордо молчал. Он был уверен, что уж его-то, белого и пушистого, не забудут.

– Все!

– Все!

– Грузимся и вперед!

– Как? – опешил Баюн.– А я? А я-а-а?!! – душераздирающе завопил он во всю мощь своей кошачьей глотки.

Громовой хохот сотряс пустыню. И только тут до Мурзика дошло, что уши есть не только у него. Его задушевную беседу с мучителем слышала вся команда Ильи.

– Сколько у нас еще запасов, Маруф?

– Ой, много, хозяин! Ой, много!!! Клиентов совсем мало! Одна шантрапа…

– Шайтан! – возмутился Саид.– Совсем из ума выжил, да? Бизнес порушить хочешь? Где еще таких дураков найдешь? На них все держится! Еще слово – бишбармак из тебя сделаю и всю чайхану даром накормлю, может, подавятся твоими вонючими кишками и подохнут от несварения…

Чайханщик заткнулся. Шеф-повар тихонько хихикнул и так же тихонько слинял на кухню. Этот разговор за последние три года уже успел войти чуть не в ритуал. С тех пор как сорок разбойников перестали заглядывать к нему на огонек после удачных налетов на караваны, бизнес Саида стремительно начал хиреть. Он держался только за счет странных пришельцев, заполнивших пустыню вокруг Багдада-101, живущих исключительно на старые, наворованные далеко отсюда запасы. Грабить вокруг особенно было уже некого. Караваны предпочитали делать чуть не тысячекилометровый крюк, лишь бы не заходить в опасную зону.

– Отморозки…

Саид грустно посмотрел на чайхану, поделенную на четыре части невидимой чертой. Вернее не части – зоны! В каждой из них клубилась своя мафия. Раньше чайханщик и слов-то таких не знал. А теперь – пожалуйста: коза ностра, якудза, триада, нечистые… последние были больше всех милы его сердцу. С ними все понятно. Свои в доску. Прогуляют все, что есть, и обратно в пустыню. Но остальные…

Саид тихонько застонал. Остальные упорно держались за свое место в чайхане, как он ни повышал цены. Экономили на всем, но держались. Убыток терпел не только он, но и его хозяин Ад-Димирияту, лично основавший этот бизнес. В целях экономии продуктов он намагичил чайхану так, что, пока не съедено последнее зернышко риса, она обязана прыгать по пустыне в поисках алчущих и жаждущих и только потом на дозаправку – в Багдад-101. Они не дозаправлялись уже третий месяц.

– Аллах, пошли нормального клиента,– взмолился Саид, ни на что особо не надеясь.– Пошлешь, даром всех накормлю, один хрен все давно протухло.

И Аллах услышал его молитвы. Дверь с треском распахнулась, и внутрь вкатился мохнатый коричневый клубок. Клубок прокатился по нейтральной полосе и развернулся в самом центре чайханы на пушистом персидском ковре. Ковер был тоже нейтральный… временно. Обычно посетители соскакивали с него и спешили каждый в свою зону, что обеспечивало относительную сохранность чайханы, но, если попадался новичок, не принадлежавший ни к одному из кланов…

– Вай ме… – простонал Саид, хватаясь за голову.– Аллах, за что караешь? Я же просил приличного клиента!!!

Чайханщик стукнулся лбом об пол и на карачках пополз на кухню. Это была тоже нейтральная зона. Для него и повара. По негласному сговору мафиозных структур кормильцев не трогали.