— А ты еще не добил? — Я по-настоящему удивилась. И перестала ему «выкать», потому что он сам окончательно перешел на «ты».

— Выследил и расставил ловушки. Думаю, эта пакость уже сидит в одной из них и орет там самым страшным ором. — В голосе мужчины слышалась злая усмешка. — Пусть местные оценят. Как налюбуются и поймут, что ловушка без моего вмешательства выпустит упыря посреди городской площади уже к вечеру, займусь. То есть для начала поторгуюсь, а потом займусь. И не смей мне рассказывать про бескорыстную помощь страждущим! За одно только твое избиение и попытку предать огню они уже по гроб жизни должны. А может, и после гроба еще отрабатывать будут, — последние слова он почти прорычал. Отчего-то рассердился, причем на меня. Хотя я и не думала высказывать ему ничего подобного.

Движения у него тоже стали сердитые — рывком натянул на меня одеяло почти до повязки на глазах, рывком поправил подушку. Еще посопел злобно, стоя над кроватью.

И ушел, очень аккуратно прикрыв за собой дверь, то ли заперев ее, то ли проведя еще какие-то манипуляции. Поперек двери легли две тонкие нити — одна белая, а другая темно-фиолетовая. В целом, если постараться, под первую я смогу поднырнуть, а вторую перешагну.

Я подождала, пока его шаги стихнут на скрипучей деревянной лестнице, откинула одеяло и села. Мне очень нужно было проведать Хрюшу и убедиться, что с ним точно все в порядке. Жаль, конечно, что забрать его в комнату мне никто не позволит, но я же могу и сама спуститься в хлев. Надо только одеться… Старое платье спаситель унес с собой. Зато оставил свою сумку с вещами около постели. Это же не будет слишком бессовестно — залезть туда и взять длинную, ниже колен, куртку?

С нитями на двери вышло как я и думала — они, кстати, скорее были настроены не пускать в комнату кого-то снаружи, чем не выпускать изнутри. А у меня после огненного супа с хлебом и зеленью значительно прибавилось сил. И даже почти не болела спина. Почти… Очень удачно мне в коридоре никто не встретился. А скрипучие ступеньки я по счету запомнила, когда по ним спускался мой спаситель. И старательно на них не наступала.

Но внизу стало сложнее. Где тут хлев? И почему в общем зале, где гулкий звук, много запахов и много помех от мебели, никого нет? Убежали смотреть на упыря и торговаться?

Ладно… пойдем налево. Для начала.

Увы, сегодня мое жизненное правило вывело меня не во внутренний двор заведения, где я надеялась найти хлев. А куда-то в переулок позади здания. И там люди были.

Нехорошие люди. Злые. И они стаей окружили моего спасителя.

Нет, мне это не нравится! Я ни разу не использовала свои нити, чтобы причинить кому-то вред, я и так толком не научилась ими управлять.

Но сейчас было не до сомнений и рассуждения. Поэтому летящая зелень захлестнула ноги двух ближайших ко мне головорезов и дернула что есть сил. А я… а я схватила спасителя за руку и потянула в узкий проход между двумя какими-то сараями.

Бегом-бегом! Потом разберемся куда…

Инсолье

— В общем, местных мы припугнули, будут тихими как мыши. Дохлые, хе, — улыбнулся мне щербатым ртом Молот. С учетом нескольких шрамов на его лице, выглядело это едва ли не страшнее упыриной рожи. Как ему жена дает, до сих пор удивляюсь. Только если раком. — Ты, главное, не шляйся больше нигде так долго, командир, а то ж непонятно, то ли сгинул и нового главу надо выбирать, то ли искать, где твоя продырявленная шкура валяется, чтобы…

— Добить, — мрачно усмехнулся я. Ну да, ну да, спасать меня никто из этой кодлы точно не будет.

— Ну шо сразу добить? Просто сообщить о... хм… переизбрании. Оно нам надо — получать посмертное от чернюка? Вон святоши уже схлопотали от своего предателя, до сих раны зализать не могут, — вступил в разговор Бугаина, прищурив не обезображенный шрамом левый глаз.

— Скажешь тоже, чернюк. Ведьмак, в лучшем случае. Был бы чернюком, с вами бы не водился, — уже привычно соврал я, внутренне усмехаясь тому, что никто из своих даже не подозревал меня в уничтожении ордена.

Темных магов боятся. Сильно. Но держать подчиненных только страхом — затея гиблая. А вот охотников на нечисть и прочих тварей, что не скупятся на методы, в народе уважают. Несмотря на то что церковь считает их вне закона, именно из-за элементов темной магии в боевой волшбе.

Собственно, эти пятеро тоже были всего лишь сработанной группой охотников, с которыми я время от времени вместе ходил на дело как командир. Несмотря на откровенно каторжные рожи, ни один из мужиков не был в розыске и не опускался до обычного грабежа. Ободрать жадного заказчика — это другое. Припугнуть обнаглевших толстопузых лавочников, чтоб не пищали, — тоже. Грызло в курятник к особо противному трактирщику запустить… короче, это у охотников в порядке вещей и не наказуемо. Особенно если не поймают. И именно последнее я всегда парням обеспечивал, а потому и считался главным.

— Ты эт, командир... — начал было одноухий Пьетро. — Ык!

И брякнулся спиной на грязную брусчатку, смешно вытаращив глаза и растопырив ноги, как толстая лавочница на льду у общественного колодца.

Сказать, что я охренел, — это ничего не сказать. Особенно когда вслед за Пьетро с утробным матом кувыркнулся Бугаина. А меня самого схватили за руку и…

Если честно, сначала я решил, что меня куда-то тащит неизвестный мелкий пацан. Но потом мне в лицо прилетели длинные пряди светлых волос. Они-то и спасли моего «похитителя» от сворачивания шеи или удара некромагией. Уж больно знакомый цвет. Запах. И текстура.

Теперь мне уже просто стало интересно, а куда, собственно, она меня тащит?

Опять в кусты? И как, шатт все побери, она оказалась здесь?! Я сам ее уложил, идиотку! Как полоумный папочка, одеялко подоткнул и сигналку на дверь поставил, чтобы не разбудили. В следующий раз примотаю этими сигналками к кровати, чтоб лежала и не дергалась!

О, так она еще и мою одежду украла! Штаны вот-вот спадут с этих святых мощей, даже пояс не помогает. И куртка. С дырой на спине — не успел заштопать после того, как меня вместе с ней прошили едва не насквозь. Куда, вот куда она меня тащит?

И какого… шатт!

Только что бежала со мной в поводу, словно молодая кобыла, и на тебе. На всем скаку позеленела — и брык. Едва успел поймать.

— Дура шаттова, чего тебе спокойно не лежалось?!

— Сам дурак, — так неожиданно отозвалась святая, что я ее едва не уронил. Что она сказала?! — Эти двое тебе за спину зашли.

Так. Так…

— Это ты меня опять типа спасала? — Ну нельзя же, шатт! Я же сейчас помру. От смеха. И от злости. Как можно вообще ржать и злиться одновременно?

Стоп, а как она узнала меня и то, что мне кто-то за спину зашел?

— Твой голос ни с кем не спутать… и их шаги. Слишком вкрадчивые.

Я вслух не спросил, а она ответила. Интересно.

— То есть мой голос ты слышала, а о чем мы с ними разговаривали — нет? — Скепсис так и лился из моих слов.

— Я не успела.

— Хорошо, будем считать, что верю. Начнем с другого. Что ты вообще забыла в этой подворотне, святое несчастье?

— Хрюшу.

Я не удержался, остановился и закатил глаза. Ну кто бы сомневался! Выдохнул в сторону и покрепче перехватил тощее тело. Она вообще ничего не весит. Может, ей к ногам гири привязать? И сама далеко не убежит, и ветром не унесет.

— Ты, идиотка, полезла одна. Без меня. Даже не предупредив.

— Я не полезла. — Это спокойствие в голосе только еще больше бесило. — Я отвлекла и убежала. Вместе с тобой.

— Да забудь ты о моих корешах! Ты, дура, одна вышла почти голая из охраняемой комнаты в город, где каждый второй хочет свернуть тебе шею! — выпалил я свирепо, сдерживая желание придушить идиотку собственными руками. — Ради, шатт тебя дери во все дыры, мертвой свиньи!

— Мертвой?! Ты сказал, что Хрюша в порядке… — Вот теперь она задергалась, пытаясь выбраться из моих рук. Ага, щазз. Так я и отпустил.