— Ты точно уверен, что у него не было половины ступни? Как ты разглядел через сапог? Хм, да, я удивляюсь. Лицо ты не рассмотрел, а ногу через обувь… А… Прости, я не сообразила, да. Я очень сочувствую. И понимаю, как тебе неприятно. Но если мы хотим его найти, вспомнить все равно придется.

Судя по волнам магии — разговор идет с призраком. Никогда не думал, что посиделки с лютой нежитью вызовут у меня такое облегчение. Но раз мертвец болтает свободно, значит, никого живого, кроме меня и святой, рядом нет. Свин и котенок не считаются, ибо уже сдохли. Почти. Я теперь вообще не уверен.

— Глаза? Да, мне тоже неприятно вспоминать, как я их потеряла, ты прав. Но если нужно будет, я смогу. Что? Нет, не особенно. Я потому так спокойна, да, что не верю в сказки. Что? Хм…

Так, приехали. Теперь этот лютый призрачный придурок будет мне святую развращать?! Рассказывать ей, как и кто в гареме находил утерянное, а потом бодро этим пользовался?! Да-да, поэтому книгу столько раз крали и утащили аж в земли неверных! А потом заплатили бешеные горы золота за то, чтобы ее вернуть! Крылья бога — вещь эфемерная и сказочная, а вполне материальный орган, который в халифате норовят оттяпать кому попало, — оно да, реальнее не придумаешь. Да-да, я в курсе, что всех младших братьев основного наследника кастрируют, а потом бац! Дворцовый переворот, действующего халифа придушили, а династию-то продолжать надо. Вот и бегают ищут потерянный орган следующего претендента на трон.

Шатт! Маленький недобитый гаденыш! Решил убедить, а заодно и «развлечь» даму! Это я должен развращать свою собственность, а не ошметок неупокоенной души!

Не выдержав смеха этих двоих, я затянул одну из контрольных нитей на мешке-убежище, отчего призрака силком притащило в его временное обиталище, как непослушную собаку за поводок в будку. Если б не святая, я б еще пыточным припечатал, чтобы не наглел. Нежить желательно всегда держать в страхе, а не байки с ними травить.

— Я бы не стал на твоем месте так близко контактировать с призраками. Все мертвые завидуют живым, какими бы дружелюбными на первый взгляд ни казались. И эта зависть выливается в поглощение энергии и жизненных сил живущих. Потому мы, кстати, и ощущаем от них холод.

— Как ты себя чувствуешь? — Полог отодвинулся, и святая собственной персоной проскользнула в тележку, где я спал всю дорогу. — Есть хочешь?

— Я ей про ворону, она мне про корону. — Сесть удалось с трудом. — Не болтай без меня с лютым, поняла?

— Хорошо. — Она покладисто кивнула и вдруг потянулась обнять. Ага! Знаю я эти методы, ученый уже! Еще что-нибудь где-нибудь застряло?!

Алла

— Тихо, я не сделаю тебе больно. — Понятно, почему Инсолье шарахается, он в последние сутки от меня вообще ничего хорошего не видел. То энергию нечаянно вытянула, то ущипнула больно. Но я не нарочно… точнее, второе нарочно, но там никак по-другому нельзя было. — Просто у тебя какой-то сверчок в волосах. Ты не слышишь, стрекочет?

— Где?! — Такой паники я не ожидала. Ровно через секунду мы оба вылетели из фургончика, причем Инсолье скакал сам, наплевав на слабость. Еще и меня на руки схватил.

— Вот… — Я слегка растерялась от такого стремительного развития событий. Только и успела подумать, что мне уже как-то привычно у него на руках, а еще о том, что сверчок-то убежал вместе с нами, он же в его волосах.

— Аккуратно возьми его и выкинь… хотя нет, не притрагивайся! Я сам! Шатт, тоже не вариант, заметят, с-с-с… собаки драные. — Он юлой завертелся на месте в поисках чего-то. А меня не отпустил, в результате я запуталась в обрывках нитей и потерялась в пространстве. Как же плохо без глаз… Ох. Нашла время себя жалеть. Давно надо привыкнуть и радоваться хотя бы мультикам. Даже если они с перерывами.

— Что ты делаешь?

— Вот! — Инсолье подобрал с земли что-то, судя по звуку — палку, и с размаху треснул сам себя по голове. Сверчок в его волосах смолк, а сам парень взвыл:

— Ау-у-у! Зар-р-раза. Ф-фух…

И устало сел на землю, откинувшись спиной на колесо. Как он умудрялся удерживать меня на весу одной рукой, я понять не смогла. Но мне было вполне удобно.

— И что это было?

— Вот скажи мне, свет очей моих, неугасаемый в своей… оригинальности. Нас комары кусают? — задал мне вопрос Инсолье.

— Комары? — Я попыталась выбраться из его рук, но меня не отпустили. — Звенели… но далеко. И укусов я не чувствую.

— Угу. А клещи, мошки, оводы или клопы тебя когда-то беспокоили?

— Нет. Может, ты меня все же отпустишь?

— Нет, — повторил мужчина с моей же интонацией. — А теперь припомни, хоть один шаттов жук или муха на тебя садились? А ведь пахнешь ты далеко не церковными благовониями, поверь.

Я смутилась. И правда, выкупаться нормально с самой Эхеновы не удавалось. Да, букет тот еще…

— Ты смешно краснеешь, — заметил не без удовольствия мой спутник и попытался вдруг сдернуть повязку с моего лица. Но это у него не получилось — я перестала краснеть и стремительно отвела его руку.

— Ладно, понял. — Повязку он оставил в покое. — Всего лишь хотел глянуть, везде ли ты краснеешь. — А мы в лесу так-то. Логику уловила?

— Нас не кусали, да. И вообще не лезли всякие насекомые. Я думала, им Хрюшин запах не нравится.

— И это тоже. А скажи мне теперь, как ты нашла следилку? Если даже я со своим чутьем ее не засек?

— Она стрекотала… — растерянно пробормотала я. — Не очень громко, но вполне отчетливо.

— О как. — Инсолье устроил меня у себя на коленях так, словно я плюшевый мишка для обнимашек. Антистресс. Стиснул и продолжил рассуждать вслух: — Ну, тоже логично. Когда нет глаз, вроде бы слух обостряется. Правда, я не ожидал, что настолько.

— Что за следилка? — Напрягаться и беспокоиться в его руках почему-то не получалось. Точнее, получалось. Но совсем по другому поводу.

— Обыкновенный маячок. Хотя если я его не заметил, то не очень обыкновенный. И поставить эту гадость мог только один из встреченных мной… загонщиков церкви, — нахмурился Инсолье, и вокруг него всколыхнулись еще слабоватые, но вполне заметные фиолетовые нити, которые стали буквально обшаривать окружающее пространство.

— Кто?

— Да так, не бери в голову, один старый знакомый. — Кажется, охота разговаривать на эту тему у Инсолье пропала. Он спихнул меня с коленей и встал. — Займемся маскировкой. Снимай свои тряпки. Обрюхатим тебя, и можно возвращаться на торг.

— Ты сам слышишь свои слова? — поинтересовалась я через какое-то время. Нити осторожно ощупывали все вокруг, рисуя картинку привала, но они были еще совсем слабые, тонкие, путались и сбивались. — Я, конечно, понимаю, что ты про внешнюю маскировку, но…

— Что «но»? — В его голосе прорезался искренний интерес.

— Но почему на ночь глядя? Не проще подождать до утра, отдохнуть нормально и только потом заниматься делами?

— Не проще. Вряд ли, конечно, нас сегодня навестят. Но лучше ночевать подальше от места, где сдохла следилка. Это раз. Разве ты не хочешь поспать в трактире на нормальной кровати? Это два.

— На трактир у меня нет денег. — Я вздохнула. — И у тебя занимать нечестно. Не знаю, когда смогу вернуть.

— Чего?! — Кажется, он всерьез озадачился. Настолько, что завис возле тележки и какое-то время не шевелился. — Еще б меня баба какой-то медяшкой попрекала. Тем более когда я уже купил тебе одежду и прочую утварь.

— Но я не попрекаю, я наоборот…

— Лучше молчи! — Вот теперь этот странный человек рассвирепел. — Нашла время говорить о деньгах. Раздевайся, говорю. И вот, — мне в руки сунули узел, — натягивай! А я пока сверну твое тряпье в хороший беременный живот. Потом привяжем.

Самое странное было в том, что я никак не могла понять его мотивов. На прямые вопросы он отвечал — хочу. А чего хочет? Если бы моего тела, то понятно. Но ведь ни единой попытки как-то сексуально потрогать, не знаю, за какое-то определенно эротическое место там. Нет, меня хватают и тискают скорее как ребенка или игрушку. И это обескураживает. Потому что, во-первых, вообще непонятно. А во-вторых — если у него и не было грязных мыслей, то мне что со своими в таком случае делать?!