— Ваша Светлость, вот деньги, — камердинер поставил на столик для визиток объёмную спортивную сумку.

Я бросил на неё взгляд.

— Хорошо. Завтра сгоняй в банк и положи их на счёт. Как прошло с киллером?

— Удачно. Хотите знать подробности?

— Нет, только куда ты дел тело. Его не найдут?

— Оно надёжно упаковано и покоится на дне залива. Поэтому я и задержался. Простите, что вам пришлось ждать.

— Ничего. Крепче спать буду. Иди отдыхай, старик. Можешь не ставить будильник. С тем, что у нас в холодильнике, я как-нибудь сам справлюсь.

— Вы очень щедры, господин, но я не могу так поступить.

Я пожал плечами.

— Дело твоё. Сумку тут не оставляй — прихвати с собой. И спокойной ночи. Надеюсь, сегодня сюрпризов больше не будет.

У себя в спальне я разделся и завалился в кровать. На тумбочке материализовалась Василиса.

— А старикашка-то крут, — произнесла она уважительно. — Прямо сам киллер.

— У него богатое прошлое. Он тебя видел?

— Нет, а что?

— Не хочу, чтобы Еремей решил, будто я ему не доверяю. Он отличный слуга, и обижать его незачем.

— Всё прошло гладко. Я была осторожна. Как насчёт моей награды?

— Можешь приступать, — сказал я, зевнув. — Только не чавкай. Я тут заснуть буду пытаться.

— Постараюсь! — буркнула лягушка, спрыгнула на пол и зашлёпала в сторону трупов.

Закрыв глаза, я повернулся на бок и расслабился. К моим проблемам добавилась ещё одна — мстительный Шмидт, решивший меня прикончить. Явно только сегодняшним покушением дело не ограничится. Выходит, от него придётся избавиться, и желательно, в ближайшее время. Вот только сделать это будет совсем не просто: упырь имеет хорошие связи. С другой стороны, он точно не ждёт ответку от оставшегося сиротой пацана. И в этом моё преимущество.

Барон Шмидт раздражённо ковырял серебряной вилкой омлет с беконом и прислушивался, но шаги за дверью всё не раздавались. Глава семейства чувствовал, как внутри него медленно закипает злость на дочь. Какого чёрта она не идёт⁈ Знает же, что он ждёт новостей.

Наконец, чуткий слух барона уловил звук торопливых шагов. О, теперь она спешит! Вместо того, чтобы прийти вовремя!

Дверь распахнулась, и в столовую вошла женщина в строгом деловом сером костюме и туфлях на шпильках.

— Прости, пап, я задержалась, но не без причины.

— Неужели? — буркнул, глянув на дочь, Шмидт. — Интересно о ней послушать.

Он тут же отвёл глаза, ибо старался лишний раз не смотреть на Евгению. Не потому что её замотанное бинтами лицо вызывало у него боль, а потому что оно напоминало о смерти старшего сына — того, кто должен был стать наследником рода. Теперь придётся готовить на эту роль Леонида, а он совсем не подходит… Тряпка! Не повезло Шмидтам. Вот третий вполне сошёл бы, наверное. Может, избавиться от Леонида и позволить младшему занять место наследника? Нет, чересчур расточительно.

Но заметку на будущее барон мысленно сделал.

— Когда после того несчастного случая я сделал тебя своим секретарём, лишившись возможности породниться с Одоевскими, — проговорил он, отодвинув пустую тарелку, — то рассчитывал, что ты будешь выполнять свои обязанности, как положено. И до сих пор у меня не было к тебе претензий. Так что же случилось сегодня? Да садись уже, не стой, как истукан!

— Отец, посланные в дом Мартынова убийцы не вернулись, — проговорила Евгения, занимая стул напротив отца. — Их нет нигде.

Рука барона застыла на полпути к тосту с джемом.

— А щенок? — спросил он отрывисто.

— Сегодня утром вышел чистить снег с дорожек. Похоже, киллеры потерпели неудачу.

— Хочешь сказать, он их убил⁈ — Шмидт не мог поверить своим ушам.

— Вероятно, не он. В доме есть камердинер и охрана, оставленная Чеботарёвым.

Барон прикрыл глаза, борясь с накатившим жаркой волной раздражением.

— Мне плевать, кто убил этих неудачников! — проговорил он медленно. — Я хочу, чтобы Мартынов сдох! Слышишь⁈

— Да, отец, — отозвалась Евгения.

Открыв глаза, Шмидт вперил в неё злобный взгляд.

Она наверняка внутренне ликует. Рада, что Юрий умер. Так и не простила ему ту шалость, из-за которой теперь ходит в бинтах.

Конечно, мальчик был неправ. И его строго наказали. Шутка ли — лишить род возможности породниться с князьями Одоевскими! Барон тогда пришёл в ярость. Но наследник есть наследник. И Юрий, по мнению отца, отлично подходил на эту роль. Разве что был слишком азартен. Но он выбил бы из него эту дурь. Со временем.

Глядя на дочь, Шмидт почувствовал новый прилив раздражения. Её вид был постоянным напоминанием о том, что Юрия больше нет. Зато есть Евгения с незаживающими ранами, оставленными красной ртутью, которую вылил на неё брат, ещё когда был маленьким. Клялся, что случайно…

— Что ты собираешься предпринять? — спросил барон холодно.

— Придётся организовать новое покушение. С учётом… обстоятельств. У меня было слишком мало времени на нормальную подготовку. Ты торопил, и…

— Потому что я хочу, чтобы ублюдок отправился на тот свет, как можно быстрее! — жахнул кулаком по столу Шмидт.

Оставленная на тарелке вилка подскочила и со звоном упала обратно. Евгения испуганно съёжилась. Барон удовлетворённо ухмыльнулся.

— Сколько тебе нужно времени? — спросил он.

— Несколько дней.

— Три! Не больше. И я не потреплю ещё один провал? Ты поняла?

— Да, отец.

— Вот и хорошо, — выдержав пазу, Шмидт сделал слуге знак налить ему какао. — Ешь. Всё остыло, пока тебя не было.

Евгения взяла столовые приборы и приступила к омлету.

— Какие-нибудь хорошие новости есть? — поинтересовался барон, когда его кружка была наполнена, и лакей отступил обратно к стене.

— Наши коллекторы сообщают о закреплении за нами судом тридцати шести должников.

— Ну, хоть что-то! — хмыкнул Шмидт. — Свяжись с каббалистами и заключи сделку.

— На всех?

— На всех!

— Хорошо, пап.

Барон отхлебнул какао.

Каббалисты хорошо платили за крепостных — должников, не оплативших заём с процентами. Отправлять их на фабрики, где из болванов выкачивали аниму — субстанцию, вырабатываемую при определённых алхимических процессах душами — было очень выгодно. Шмидт старался продавать всех, кого только удавалось загрести. Ну, и должны же каббалисты из кого-то извлекать аниму. Иначе их модули не будут работать, и не полетят ни машины, ни боевые воздушные корабли. Да вообще много, что остановится в империи. А этого допускать нельзя.

— Самое позднее через три дня жду известий о смерти мелкого выродка, — нарочито спокойно проговорил барон, глядя в окно, за которым медленно падали крупные снежинки. — Не вынуждай меня искать нового секретаря, Евгения.

Утром после завтрака приехали охранники, которых обещал Чеботарёв. Еремей занялся их размещением, а я вышел с собакой на улицу чистить снег. Этот процесс мне нравился. Можно было и полезным делом заняться, и поразмыслить.

Потратил я на это примерно час. Когда подъездная аллея и пара дорожек, по которым мы со Ставром прогуливались чаще всего, были готовы, я вернулся в дом, а спустя минут сорок на мобильный позвонил Михаил.

— Это действительно ты⁈ — выпалил он, как только я ответит.

— Собственной персоной. Привет.

— Привет! Чёрт, не могу поверить… Когда ты вернулся?

— Недавно. Пару дней назад.

— И даже не позвонил⁈ — в голосе Левшина слышалась обида.

— Нужно было оправдаться. Думаю, ты слышал, что меня обвиняли в том, что я Печатник.

— Да-да… Значит, теперь всё в порядке?

— Ага. Получилось уладить. Вот-вот выйдет официальное оправдание от Департамента по надзору. А тебе кто сказал про меня?

— Отец. Да все говорят, если честно. Ты в школу собираешься?

— Скоро этим займусь, только улажу ещё пару дел.

— Ну, здорово. И всё-таки, ты мог бы и сообщить, что вернулся, — укоризненно добавил Левшин.