— Спасибо за честность. И зачем эта благотворительность в ограниченных масштабах? — спросил я, тоже вставая.

Голова не кружилась, и вообще, чувствовал я себя с каждой секундой всё лучше. Да, быть алхимиком — совсем не то, что обычным человеком. Даже полумёртвого привести в порядок можно. Вот бы и я так умел.

— Есть разговор, — сказал незнакомец, отвечая на мой вопрос.

— Неужели? Ты откуда взялся вообще? И кто такой?

— Моё имя тебе ничего не скажет. Ну, пусть я буду Семёном. Устраивает?

— Да пофиг, если честно. Тут поблизости есть поселение? Ты оттуда прилетел?

— Поселение есть, — кивнул Семён. — Но не поблизости.

Его манера общаться начинала раздражать.

— Слушай, — проговорил я вкрадчиво. — У меня нет настроения вытягивать из тебя слова в час по чайной ложке. Говори, что хочешь за помощь. Правда, не представляю, чем могу за неё…

— Мне не нужна плата, — перебил Семён. — Я уполномочен предложить тебе сделку.

Я невольно усмехнулся.

— Что тебе может быть от меня нужно, учитывая, что я посреди пустыни и…

— Я знаю, кто ты, — снова перебил Семён.

Это уже становилось прямо невежливо. Сначала еле цедил слова, а теперь вдруг такое нетерпение. Но спаситель есть спаситель. Как минимум, долг благодарности требовал, чтобы я снисходительно отнёсся к манерам этого пернатого чучела.

— Да? И кто же?

— Ярослав Мартынов. Твоих родителей недавно убили.

Как этот мужик узнал⁈ Новости не могут разноситься настолько быстро. Или могут?

— Ну, допустим, — проговорил я, глядя ему в глаза. — И что с того?

Возможно, он хочет получить за меня награду как за Печатника? Но о какой сделке тогда идёт речь?

Семён прищурился.

— Разве ты не хочешь отомстить?

— А ты хочешь помочь?

— Лично я нет. Но мой господин — очень хочет.

Так-так… Действующих лиц всё больше, а спектакль не теряет динамичности. Скажите, кто режиссёр, чтобы я лично вручил ему букет ромашек, собранных девственницей ранним утром на росистом лугу.

— Кто он? — спросил я.

— Узнаешь, если согласишься.

Ха! Предложение, конечно, сомнительное. Но что я теряю?

— Каковы условия?

— Рад, что ты заинтересовался. Полагаю, тебе известно, что твой отец занимался созданием Философского камня и был очень близок к успеху?

— Слышал такое.

— Так вот, нам нужно всё, чего он успел достичь.

Губа не дура!

— А кому не нужно? — усмехнулся я. — Вот только ничего этого у меня нет. Думаю, нетрудно догадаться, что уходил из дома я налегке. Все результаты исследований остались в лаборатории, которая…

— Не остались.

Твою мать, опять перебил! Но… стоп, что значит «не остались»?

— Николай Мартынов был не дурак, — продолжил мой странный собеседник. — Он ничего не хранил в башне. Всё отправлял в подпространственный Карман.

Я снова усмехнулся.

— Ну, тогда, тем более, не понимаю, чем могу помочь! Или я чего-то не догоняю?

— Похоже на то. Видишь ли, открыть Карман твоего отца может лишь его прямой потомок. Человек той же крови. То есть, ты, Ярослав.

О-па! Неожиданно… Однако есть загвоздка: моё тело создано из биомассы и не имеет никакого отношения к ДНК Николая Мартынова! Правда, говорить об этом Семёну не обязательно…

— Знаю, о чём ты думаешь, — сказал мой собеседник. — Ты гомункул, так что с родственными связями проблема, да?

Я застыл. А это-то как он узнал⁈

— Не удивляйся, — холодно улыбнулся Семён. — То, что ты гомункул, очевидно, — он чуть подался вперёд, глядя мне в глаза. — Наверное, ты не в курсе, но Печатниками становятся только мунки с человеческими душами!

Так! Ладно! Этому хрену в дебильных шмотках удалось меня заинтересовать. По-настоящему, чёрт побери!

Как минимум, теперь я знал, что мой отец ошибался, полагая, что был первым, кто создал гомункула с душой человека. Кто-то занимался этим уже давно.

— Продолжай, — обронил я.

— Непременно. Ты думаешь, что твоё тело не имеет ничего общего с ДНК отца, но это не так. Создавая гомункула, алхимаг всегда добавляет в него человеческую кровь. Как правило — свою. Это вроде традиции. Своеобразная подпись мастера. Кроме того, он накладывает личную магическую печать, содержащую уникальный слепок его души. Так что открыть Карман Николая Мартынова ты можешь.

— Допустим… Но я пока даже свой собственный создавать не научился.

Семён кивнул.

— Конечно, нет. Никто и не ждёт, что ты достанешь исследования прямо сейчас. Или завтра. Или через неделю. На всё нужно время. Кроме того, только крови и Печати мало. Нужны знания о том, как определить местоположение Кармана.

— Чувствую, у тебя и на это есть ответ! — буркнул я.

Встреча с этим мужиком мне нравилась всё меньше. Явно он оказался в пустыне не случайно. Всё то время, что я находился за пределами особняка, он следил за мной. Ждал, пока не окажусь на грани смерти. И затем появился, чтобы завести вот тот разговорчик. Кого он представляет — вот, в чём главный вопрос.

— Есть, — кивнул Семён. — Самосек твоего отца хранит часть его памяти благодаря арматориуму. Он у Николая Мартынова же очень давно. А сознания алхимага и его зачарованного оружия, как тебе известно, с годами сливаются в одно целое. Раздобыв меч отца, ты сможешь найти Карман и открыть его.

— И где я должен его взять?

— Самосек всегда хоронят вместе с его владельцем. Значит, он будет находиться в вашем фамильном склепе.

Вот так поворот!

Нет, звучало всё очень даже неплохо. Получить исследования отца, почти что Философский камень — это круто! Круче, чем что бы то ни было вообще. Но меня ведь за ним собираются послать не ради того, чтобы я оставил его себе. Даже если зажму то, что успел создать Николай, за мной будут охотиться. Неустанно.

Но отдавать исследования я в любом случае не собирался. Ещё чего не хватало! Если мне помогут до них добраться — спасибочки. Но дальше — хрен вам!

Впрочем, такую вероятность господин моего собеседника должен был предусмотреть.

— А что если я оставлю всё себе? — спросил я.

— У тебя обязательно появится такое искушение, — растянул в ледяной улыбке губы Семён. — Но поверь: тебе же будет хуже. Незаконченные исследования твоего отца бессмертным тебя не сделают. У тебя нет знаний, чтобы из завершить. А вот расстаться с жизнью, обманув моего господина…

— Ладно, ясно, — моя очередь перебивать. — Тогда зачем мне вообще всем этим заниматься, если я ничего с этого не получу?

— Получишь. Как я и сказал, ты сможешь отомстить убийцам своих родителей.

— Вы знаете, кто они?

— Знаем. И скажем тебе. Причём не в обмен на исследования, а заранее. В качестве жеста доброй воли. Так что сможешь совместить одно с другим.

Обмен неравноценный. Но отказываться глупо. Что с этим делать, разберусь по ходу.

Но оставалась загвоздка.

— Я всё равно не могу вернуться в столицу.

— Тебе изменят внешность. И даже дадут новое имя. Никто не заподозрит, кто ты на самом деле. Что скажешь? По-моему, честная сделка.

Ни хрена она не честная. Конечно, для этого клоуна с перьями и его хозяина я — всего лишь пацан, только что потерявший родителей и больше всего жаждущий отомстить их убийцам.

Что ж, на этом и сыграем. Вот только…

Была одна вещь, которую я никак не мог уложить у себя в голове. А я всегда чую вонь дерьмового трендежа. Как бы сладко ни пели.

Поэтому спросил прямо:

— А что вам мешает взять любого созданного моим отцом гомункула, содержащего его ДНК, достать Самосек — например, переместившись к нему так же, как это было проделано с Печатником, убившим моих родителей, — найти Карман и открыть его? Что-то я в толк взять не могу, в чём моя уникальность. Почему вам именно я понадобился?

— Ты очень сообразительный парень, — после паузы проговорил Семён. — Прямо на ходу подмётки рвёшь. Что ж, всё верно… Есть один момент, из-за которого любой гомункул не подойдёт. Во-первых, их ещё нужно раздобыть. Все создания твоего отца кому-то принадлежат. Кстати, он делал не так уж и много мунков, так что они — дефицит. Во-вторых, и это главное, после похорон Николая Мартынова его склеп был сразу запечатан, а охрана на территории особняка никуда не делась. И теперь там не только ваши телохранители, но и куча имперских гвардейцев плюс агенты Департамента по надзору. Не мы одни понимаем, что где-то спрятаны исследования твоего отца. Да, можно отправить туда Печатников, но лучше сделать всё по-тихому. Ваш мажордом наверняка не откажет тебе в посещении могилы отца, если ты туда явишься даже под новой личиной и сможешь убедить его, кто ты на самом деле. Ну, и, наконец, мы не можем втайне никого переместить прямо к гробу твоего отца, потому что у нас был всего один уникальный артефакт, позволивший сделать это. И его нам вручили клиенты, заказавшие вашу семью. Игрушка была одноразовая. Я таких, кстати, никогда прежде не видел. Даже не представляю, где они её взяли. Или кто её создал.