Со всех сторон стекались паладины в черных доспехах и белыми крестами на груди. На ремешках с их шей свисали рыцарские топхельмы, а на головах виднелись капюшоны. Они выстраивались на палубе и на причале пополняя строй рыцарей.

Наконец-то они достигли самого корабля. Пот лился ручьем, а руки едва ли не отпадали.

— Что это за вино такое?

— Да уж, будто туда камней наложили, — завопил Филипок, впившись синими пальцами в твердую древесину.

— Стойте братья, — обратился к ним паладин. Они аккуратно поставили бочку, прямо перед сходной доской. Филипок и Антонио вздохнули с облегчением.

Над кораблем развевался флаг с изображением белого креста на черном фоне, такой же как на груди у рыцаря.

— Что тебе рыцарь? — спросил Антонио.

— Бочка, что в ней? — задал вопрос воин, посмотрев прямо в глаза Дорадосу.

— Вино, для причастия, — его слова были убедительны, ведь он действительно думал что это виноградный напиток.

— Хорошо, проходи на борт, только не дури.

— В каком это смысле? — уточнил Дорадос.

— Мы помним твои фокусы в Флавии, что ты на сей раз выдашь, я не знаю.

— Я искупил свою вину, думаю впорос закрыт.

— Непременно, я предупредил, — сурово ответил он.

Антонио и Филипок взялись и сделав последний рывок наконец донесли его ближе к входу в каюты.

— Не обращай внимание на этого дурака, — проговорил Луциан. — Ему просто жена не дала сегодня, вот он и злой, — рассмеялся он.

— Рыцари-паладины дают обет безбрачия, так что дело не в этом.

— Как раз в этом, ты думаешь почему он такой злой? Ему просто не хватает женской ласки.

— Ладно Филипок, закроем эту тему, — хлопнув его по плечу, ответил Дорадос.

Как только солнце окончательно достигло вершины неба, послышался крик капитана: Поднять паруса!

А мгновением позже, инквизиторский борт отправился в путь.

На палубе слышались христианские песни, хор из рыцарей паладинов, пел восхваляя создателя: Господь Милосердный, защитники веры поднимут мечи, сражая врагов, прольют его кровь.

Сегодня мы здесь, а завтра с тобой, на небо стремясь, за тебя мы умрем!

Врагам Христианства настанет конец, ведь мы паладины, в руках наших крест!

Антонио вслушивался и наслаждался пением, а порой даже подпевал, но в какой-то момент из бочки постучали.

Он резко взглянул туда.

— Не могло же мне показаться? — с испугом на лице, он взглянул на крышку деревянной бочки.

— Да нет, тебе показалось, — ответил Филипок, будто пытаясь отвлечь его от бочки..

— Давай все же проверим, помнишь в древних надписях говорились слова, предупреждающие, этураны не оставят нас, — по его телу пробежала дрожь, в то же время Луциан чувствовал себя спокойно. — Похоже Квинта тоже в опасности.

— Ты правда думаешь что это Этураны? Да Господи-Боже мой, не выдумывай.

— А что если я прав? — задался вопросом Антонио, по его телу пробежал холодок.

Луциан молча с ухмылкой взглянул на Дорадосу и снял крышку с бочки.

— Квинта? — удивился Антонио. — Но что ты здесь делаешь?

— Корабль уже отплыл, поэтому сидеть в тесной бочке более не имело смысла.

— Как ты сюда пробралась? — повторил он свой вопрос.

— Это все он, — ухмыльнулась девушка, указав на Луциана.

— Филипок блин, ты головой думаешь? Ей нельзя в Фьорден.

— Антонио, ну как я мог отказать такой богоподобной госпоже? — ухмыльнулся он, шагая по скрипящей палубе. Мужчина ушел, оставив Антонио и Квинтисенсу вдвоем.

— Ты вся мокрая, — проговорил он, проведя по ее одежде и волосам рукой.

— Пришлось пойти на жертвы, чтобы ты поверил.

— Поэтому ты вылила чан воды прямо на себя.

— Да, — проговорила девушка, прикоснувшись к нему.

— Моя Квинтисенса, — сказал он, нежно поцеловав ее в сочные, красные как вишни, губы.

— Прости Антонио, я просто хочу в Эльсильдор, с тобой вернуться в родные края, узнать о судьбе деревни.

— Все очень плохо Квинта, Энтерия захватила Боленвад, Фьорден в опасности, именно поэтому я не хотел брать тебя с собой.

— Мы вместе отвоюем Эльсильдор и выгоним поганую ведьму с наших рубежей, — воодушевленно проговорила она.

На полных парусах, инквизиторский борт, пронзая морскую воду и разрезая воздух направился в сторону материка.

Солнце уже встало, освещая своими лучами мрачный город, что виднелся вдали.

— Вот мы и вернулись, — прикоснувшись к нему проговорила Квинтисенса.

— Да, твоя родная страна, надеюсь она выстоит в этой войне.

Корабль входил в порт на полном ходу, впереди виднелись мрачные стены столицы.

В порт время от времени прибывали корабли под флавийскими и инквизиторскими знаменами.

Как только корабль достиг причала, Антонио вышел вместе с Квинтисенсой на пирс. Филипка они решили не будить, уж слишком он сладко спал. Корабль ведь все равно до завтра будет стоять в порту.

Недолго думая они отправились в королевский дворец.

Двое гвардейцев отворили ворота и прямиком по красной дорожке они вошли в зал короля.

Похоже там был пир, слышался звук скрипки, выкрики мужчин, стыдливые взгляды женщин, которые с ужасом взирали на своих подвыпивших мужей.

Похоже здесь собрались все представители благородного сословия города. За длинными украшенными и щедро накрытыми столами они восседали вместе со своими семьями.

— Этот вечер будет прощальным, многие падут, — раздался голос сидящего на троне мужчины, он был молод и вероятно глуп, но именно в этот момент Господь распорядился так, чтобы он возглавлял королевство. Возле него восседала какая-то женщина в красном платье, Антонио вспомнилась мерзавка Асподель отчего настроение немного испортилось, такое же вырвиглазное красное платье, и колдовской блеск в глазах, но присмотревшись, мужчина понял, что это совершенно иная женщина, а скорее даже девушка, вероятно это советница или королева.

Рыцари знали, что многие не вернутся домой, страх витал в воздухе, этим объяснялись их грустные лица. — Но мы умрем с честью и достоинством, сражаясь за родную землю, — продолжил король.

Квинтисенса стоящая рядом с ним, как подобает девушке разглядывала платья благородных девиц.

— Фу Антонио, какая безвкусица, разве уважающая себя дама сможет надеть на себя желтое платье? Вовсе нет, на это способна лишь неотесанная деревенщина, — высказала свое мнение Квинта.

— Приветствую тебя, святой отец, — послышался голос короля, Антонио сразу понял, что его величество обращается к нему. Он приклонил голову, как того подобает при встрече с королем, а затем проговорил.

— Ваше величество, Король Пирацент второй своего имени, правитель Эльсильдора и Малахии.

— Рад вас видеть, сегодня вы мои гости, присаживайтесь на свободные места, пейте вино и угощайтесь изысканными блюдами, с тобой слуга Господа поговорим на рассвете или после полудня, завтра.

— Хорошо мой король, — проговорил Антонио, затем взял за руку Квинту и они уселись едва ли не в самом конце. Прибывшие ранее инквизиторы различных рангов почитались королем, поэтому сидели максимально близко к нему, но те кто опоздал на пир, располагались где придется, к счастью для них качество еды были для всех одинаковым, разве что короля чествовали более вкусными блюдами нежели его вассалов.

— Ваше величество говоришь? — спросила Квинтисенса, отломив руками кусок мяса, а затем жадно запихнув его в рот. В действиях девушки виднелись деревенские повадки, и хоть она отчаянно пыталась соответствовать городским устоям, получалось это не всегда. Пускай девушка критиковала эльсильдорских дам, в их деревенских вкусах, ее повадки выдавали ее лучше всяких слов. — Ты правда мужчина из другого мира, в котором нет королей, признаешь Пирацента своим правителем?

— Да нет конечно, просто здесь так принято, единственным правителем над собой я признаю Господа Бога, ну и еще старший братьев, к их советам я порой прислушиваюсь, но признаюсь честно очень редко.