– Вот эту! – сказал Данелия, отыскав нужный снимок. – Без усов и без бороды. Понимаешь? Без усов и без бороды! Усы фальшивые, значит. Улавливаешь? И знаешь, зачем он приклеивал себе усы?
– Чтобы на тебя походить, – буркнул Люсин.
– Э-э! – покачал головой Данелия. – Чтобы на меня походить! Как же, держи карман шире! Шрам у него на верхней губе. Понял? Большой, уродливый шрам изогнутой формы начинается сразу под носом и спускается к уголкам рта. А ты говоришь, чтобы на меня походить! – Он ткнул себя в грудь большим пальцем. – Но все же ты молодец! Предвидел, что усы у него могут оказаться фальшивыми. Шрама только не предвидел.
– Это парикмахер про шрам рассказал?
– Кто же еще? Конечно, парикмахер! Такой боевой лысый старик. Все помнит: и как одет был, и как от одеколона отказался.
«Еще бы не отказаться! “Полетом”, что ли, ему освежаться или “Шипром”!»
– Все помнит, а время точно сказать не может.
– Не может! – вздохнул Данелия. – Никак не может, говорит, что уже вечер был, но светло еще, часов семь-восемь.
– Где эта парикмахерская, Гоги?
– Тридцать шестой километр, дорогой! Там от шоссе поворот идет к таким воротам. Сразу за ними длинный такой трехэтажный дом из кирпича. Овощной магазин, почтовое отделение «Ватутинки-один», парикмахерская – все в одном доме! Очень удобно. Я на радостях, знаешь, бо-ольшой арбуз купил! Вот такой. – Он изобразил руками окружность. – Но зеленый оказался, как трава… Шесть парикмахерских обошел, эта седьмая была. Ватутинки. Тридцать шестой километр.
«Тридцать шестой километр!» – мысленно повторил Люсин.
– Милиция в тот раз, что, эту парикмахерскую пропустила? – спросил он.
– Зачем пропустила? Просто этот замечательный парикмахер в другую смену работал. Понимаешь?
«Действительно, все очень просто. Куда только деться нам от этой простоты!»
– Значит, они просто опросили парикмахеров, не удосужившись даже поинтересоваться, кто именно работал в тот день?
«И из-за таких вот штучек проваливаются порой большие операции! Ну что ты будешь делать…»
– Чего не знаю, того не знаю! Да и что толку? В тот раз ведь у них только одно фото было – с усами. Могли и не опознать… Хотя, я думаю, мой парикмахер все равно бы его узнал, даже с усами. Он так и сказал мне.
– О чем говорил с парикмахером клиент?
– Молчал, к сожалению. Велел побрить, освежиться не захотел, дал рубль на чай и ушел. Вот и все сведения.
– Все равно богатые сведения, Георгий. Спасибо тебе… Придется взять эти Ватутинки на заметку, как ты думаешь?
Данелия улыбнулся и молча развел руками.
Все было ясно… Потом докладывал Светловидов.
– Посетил комиссионные магазины, где продаются украшения и предметы искусства. Был на Арбате, улице Горького, Комсомольском проспекте и на Беговой. Встретился со всеми продавцами, которые работали в прошлый вторник. Ни один из них не опознал.
– А ведь он был и на Горького, и на Арбате! Причем именно во вторник.
– Знаю, – кивнул Светловидов. – Но не опознали. Народу, говорят, много проходит, каждого не упомнишь.
– Верно, конечно, – вздохнул Люсин.
– Ага, верно. – подтвердил Светловидов. – Еще у нас ведь, знаете, продавец и не смотрит на покупателя. Не замечает. Будто никто перед прилавком и не стоит. Ждешь иногда, ждешь, да так и уходишь… Разве их дозовешься?
– Точное наблюдение, – вежливо прервал обычно молчаливого Светловидова Люсин. – Значит, не опознали…
– Я не докончил, простите… Посетил я еще магазин старой мебели у Бородинского моста. Там старший продавец, товарищ Васильев H. H., опознал вот эту фотографию. – Светловидов побарабанил указательным пальцем по глянцевитой поверхности снимка, на котором был запечатлен вариант «без бороды, но с усами» – дежурный, так сказать, облик. Везение продолжалось. – Иностранец – продавец Васильев принял его за русского – проявил интерес к старинным сундукам. Просил подобрать ему за неделю – он сказался иногородним, из Баку, – сундук под черное дерево, все равно какой, лишь бы побольше да постарее.
«На кой ляд ему этот сундук? Или у них мода теперь такая пошла?.. Кто-то говорил мне, что в Европе очень ценятся крестьянские лапти, деревянные прялки всевозможные… Отчего бы и не сундук?»
– …дал ему десятку в виде аванса, – все так же монотонно и обстоятельно тянул Светловидов, – обещал как следует отблагодарить.
– Ну и как? Подобрал ему товарищ Васильев H. H. сундук?
– Пока еще нет. Не часто встречается. Я интересовался.
– Когда он был у них?
– Кто, сундук?
– Иностранец.
– В понедельник вечером и во вторник после перерыва.
«Ого, какая прыть! Видно, очень нужен ему это сундук… Значит, во вторник днем он был в мебельном…»
– Видать, очень нужен ему этот сундук! – телепатически воспринял Светловидов. – Во вторник он опять Васильеву про него втолковывал, торопил очень, поскольку, значит, приезжий… Большой магарыч сулил.
– Это все?
– Других сведений у меня нет.
– И на том спасибо, товарищ Светловидов. Очень вы мне помогли.
Шуляк, получивший задание опекать Льва Минеевича, естественно, не мог похвастаться особыми новостями. Он только сообщил, что Михайлов на квартире не появлялся, а старик-сосед ходил в гастроном за кефиром, после чего посетил старуху пенсионерку, которая жила в доме неподалеку, на улице Алексея Толстого. Лев Минеевич пробыл там часа полтора, погулял немного и возвратился домой. Судя по всему, эти действия в прямой причинной связи с Михайловым не состояли…
Сам же Михайлов должен был вскоре приземлиться в аэропорту Шереметьево. Салюта наций и почетного караула по этому поводу, понятно, не предвиделось.
Пора было идти на доклад к начальству.
– Есть новости? – сразу же, как только Люсин вошел, спросил генерал.
– Так точно. – Люсин подошел к столу и, став сбоку от генерала, раскрыл перед ним папку. – Это донесение Данелии, товарищ генерал. Оно полностью подтверждает первоначальные выводы относительно Старокалужской дороги. Месье Свиньин за короткое время пребывания в Москве был в том районе минимум два раза. Сейчас удалось точно локализовать место: тридцать шестой километр, Ватутинки.
– Секретных объектов там ведь, кажется, нет?
– Так точно, нет.
– Значит, здесь другое…
– По всей видимости, товарищ генерал. Очевидно, визиты на тридцать шестой связаны с какими-то розысками. Я вам об этом уже докладывал.
– Да, я знаю… Что еще?
– Еще один любопытный штрих. Удалось подтвердить предположения, которые возникли после химэкспертизы. Он действительно прибегал к маскировке. Усы фальшивые. Ватутинский парикмахер, опознавший Свиньина по фотографии, подтвердил, что тот приходил к нему без усов. Кстати, на верхней губе у него большой шрам.
– Шрам? Это любопытно. Тогда усы могут нести еще одну нагрузку – косметическую. Естественно, отправляясь к парикмахеру, он должен был их снять. Глаз профессионала сразу ведь различит, что они фальшивые… Очень интересно! Молодцы, ребята! Хвалю… Что еще?
– Пока все. Остальное еще требует проверки. Но антикварная версия как будто бы подтверждается по всем пунктам… Пока. Особый интерес он проявил к мебельному магазину. Ему зачем-то нужен старый деревянный сундук. Возможно, что по этому поводу он обращался и к частным лицам.
– А там, в Ватутинках этих, случайно, нет какого-нибудь старого сундучника или кого-то в этом роде?
– Очень возможно. Выясняется… Страсти улеглись? – Люсин кивнул на раскрытое досье с газетными вырезками. – Заметок вроде сегодня поменьше?
– За-аметок! – передразнил его генерал. – Это у нас в стенгазете заметки… Ну конечно! – Он усмехнулся. – Вы же у нас редактор.
– Заместитель, – уточнил Люсин.
– Нет, товарищ Люсин, страсти не улеглись. Просто кратковременное затишье… Правительственный официоз дал несколько строк по поводу личности этого «туриста». Это вода на нашу с вами мельницу. Серьезные органы после этого вряд ли станут раздувать пламя, им шумиха теперь не к лицу. Зато ультра подымут вой, что в России тайно арестован сын белоэмигранта, сотрудничавший с немцами.
