– Факт.

– И все же, если вам повезет с этой краской, а Светловидов нащупает что-нибудь на месте, Свиньин от нас не уйдет… И его сообщник тоже!

– Конечно, тут не без сообщника! Такую работу проделать! И еще это убийство… Парень явно что-то знал.

– Безусловно! Иначе не было смысла идти на такой риск.

– А если это от отчаяния? Почувствовал, что его накрывают, заметался.

– Не думаю. Он заранее знал, на что идет… Конечно, возможно, что-то у него неожиданно сорвалось, не получилось… Тут, понимаете, вот что озадачивает: какая-то странная смесь приемов… Рядом с изощренной, почти сумасшедшей выдумкой топорная работа рядового громилы. Странно, не правда ли?

– Точно. Я это тоже заметил! Ведь огненный змей этот все-таки оригинальная затея. С психологией… И тут же мокрое дело… Медик считает, что Михайлова молотком пристукнули.

– М-да… Я вот хочу в субботу на Птичий рынок съездить.

– Зачем? Попугая купить? Я анекдот знаю про попугая…

– С водопроводчиком?

– Точно.

– Я тоже знаю. Это целая серия, попугайная… Шансы, конечно, почти нулевые, но вдруг он туда за кроликами ездил?

– Удава кормить?

– Да… Правда, если он был на представлении, то это отпадает. Укротитель объяснил товарищам, что Володька жареными цыплятами питается…

– Табака.

– Да. Пожалуй, что нет смысла ехать на Птичий…

– Точно. И вообще, змеи могут по году не есть.

– Да… Только он-то ведь мог и не читать Брема… Ну ладно, двигайте в ВТО. Там, говорят, ресторан хороший.

Шуляк дождался, когда магазин закрыли в 14 часов на перерыв. Он постучался, показал удостоверение, и его впустили. Девушки только готовились разлететься по закусочным и продуктовым магазинам…

– Извините, что беспокою вас в перерыв. – Шуляк развел руками. – Но ничего не поделаешь, у вас всегда полно народу…

Продавщицы и кассирша были заинтригованы. Директор же, хотя и не знал за собой никакой вины, явно нервничал.

– Какие могут быть извинения, товарищ?.. – Он озабоченно нахмурился, всем своим видом выражая готовность помочь чем только можно. – Дело есть дело! Всегда рады.

– Дело у меня, собственно, пустяковое… Нужна маленькая справочка…

– Пожалуйста, пожалуйста! – Директор широким жестом обвел тесные свои владения.

На застекленных полках темного дерева стояли разноцветные парики, баночки с гримом, куклы, книжки по искусству, всевозможные краски и мази.

– У вас есть светящаяся краска «Огни св. Эльма»?

– К сожалению, вся продана. – Директор улыбнулся скорее радостно, чем сочувственно; у него явно отлегло от сердца. – Но, если вам очень нужно, я бы мог…

– Нет, нет! – замахал руками Шуляк. – Не беспокойтесь… Когда продана последняя банка?

– Когда, Верочка? – Директор повернулся к рыженькой девчушке в синем халатике.

– Еще позавчера, – тихо ответила Верочка и почему-то покраснела.

– Интересно, кто и зачем ее покупал? Всех вы, ясное дело, не помните, но…

– Разве всех упомнишь? – подала голос другая продавщица.

– Ответите, когда вас спросят, Тамара! – строго одернул ее директор.

– А все-таки, милые девушки, как вы думаете: кому может понадобиться такая краска? Театральным работникам?

– Какое там! – усмехнулась бойкая Тамара. – Они к нам и не ходят. Что надо, они по безналичному получают…

– Очень интересно, Тамарочка. Вас ведь Тамарой зовут? – Шуляк понял, что эта полная румяная брюнетка играет здесь первую скрипку. – Кому же она тогда нужна, если не работникам сцены?

– А кому угодно! Всем…

– Ну, вы явно преувеличиваете! Наверное, все же не всем… Вы сколько банок продали?

– Семьдесят! – мгновенно ответил директор.

– Семьдесят банок – семьдесят человек, – кивком поблагодарил за справку Шуляк. – Это немало, но и не так уж много. Верно?

Директор кивнул.

– Некоторые по две банки брали, – уточнила Тамара.

– В самом деле? – удивился Шуляк. – Это же пять килограммов краски. Зачем столько?

– Мало ли зачем! – махнула рукой Тамара. – Рыболовы каждый день заходят, спрашивают.

– Рыболовы?

– Ага. Поплавки красить, чтобы в темноте видно было… Крючки опять же.

– А крючки зачем?

– Для ночного лова. Говорят, рыба лучше на свет идет.

– Век живи, век учись, – покачал головой Шуляк, не пропускавший обычно ни одной рыбалки. – И откуда у вас такие познания?

– У нее муж рыбак! – пискнула рыженькая и засмеялась.

– Значит, вы тоже краску купили? – улыбнулся Шуляк.

– Ага. Две банки.

– Превосходно! – одобрил Шуляк. – Выходит, что число посторонних покупателей резко сокращается.

– Всего на два! – уточнила Тамара.

– Уже легче… Кроме рыболовов кто еще интересовался?

– Многие. – Тамара вынула пудреницу и посмотрелась в зеркальце. – Один покупатель говорил, что хочет выключатели в квартире выкрасить… Для клуба еще брали шесть банок.

– Какого клуба?

– «Красный пролетарий»… Мальчишки еще купили в складчину! – Она вдруг прыснула. – Пакость какую-то в школе написать собирались. Я слышала, как они совещались.

– И все-таки продали?

– Отчего же не продать?.. Но я их выругала!.. А почему вас эта краска так волнует?

– Это я потом вам объясню, а пока…

– «…выпьем кружечку пивка!» – смеясь, передразнила его Тамара.

Верочка всплеснула руками и, давясь от смеха, грудью легла на прилавок.

– Девушки! – прикрикнул директор.

– Пороть вас надо! – вздохнула кассирша. – У человека серьезная забота, а вам все хаханьки. Небось кража опять?

– Почему опять? – повернулся к ней Шуляк.

– Больно кражи теперь участились! Мою соседку вот недавно ограбили. Все подчистую из квартиры вынесли. Одни голые стены остались. И мало этого, еще саму по голове пристукнули, так что она речи лишилась… Не поглядели, что старуха!

– Вы, случайно, не о гражданке Чарской? – Шуляк подошел к застекленной кабинке кассы.

Кассирша выглядела довольно молодо, несмотря на усталые тени под глазами. Розовое закрытое платьице шло к ее несколько полной фигуре и скромной прическе: длинная русая коса была обвита вокруг головы.

– Значит, вы в курсе? – Она удивленно раскрыла глаза.

– Точно, – подтвердил Шуляк. – Даже знаю, что вас зовут Эльвирой Васильевной.

– Подумаешь, секрет! – фыркнула Тамара.

– Между прочим, Эльвира Васильевна, краска имеет прямое отношение и к ограблению вашей соседки! – Шуляк быстро сообразил, что кассирша вряд ли подробно осведомлена о бурных событиях, происшедших в ее квартире. – Так что прошу мне помочь.

– Так я что?.. Я – пожалуйста…

– Вот и припомните-ка вместе с девушками всех, кому продали банки… Постарайтесь припомнить… Внешность, какие-нибудь особенности, разговоры, может быть… Школьников же вы, Тамара, припомнили? – Он отошел от кассы назад к прилавку.

– А художник-то твой, Тома! – вспомнила вдруг Эльвира Васильевна.

– Такой же мой, как и твой! – огрызнулась Тамара. – Он-то здесь при чем?

– Что значит «при чем»? Краску-то он купил!

– Ну, купил! А дальше что? Стукнул банкой твою полоумную старуху по голове? Так, что ли?

– Стоп! Стоп! – Шуляк постучал костяшками пальцев по прилавку. – Так не пойдет!.. Это дело серьезное. Разрешите, товарищ директор, воспользоваться вашим кабинетом.

– Конечно, конечно, пожалуйста. – Директор погладил седоватый ежик и, подняв доску прилавка, указал на дверь.

– Попрошу вас, Тамара, пройти в кабинет… Побеседуем, так сказать, с глазу на глаз. А то я ничего тут не пойму.

Толкнув дверь, Шуляк пропустил Тамару вперед и, обернувшись к остальным, попросил:

– Я у вас еще чуточку побуду, но вы не обращайте на меня внимания и делайте свои дела. Только вас, Эльвира Васильевна, попрошу задержаться. Хорошо?

– Хорошо, – кивнула кассирша.

Он закрыл дверь и, указав Тамаре на директорское кресло за письменным столиком, устроился на табурете.

– Расскажите мне про этого художника, Тамара.

– А чего рассказывать-то? Вечно они все выдумывают! – Она зло кивнула на дверь. – Ну, зашел ко мне знакомый на работу… Что с того?