Не считая других многочисленных попыток убийств, которые вы предпринимали в разных местах, пиратских нападений уже на наших берегах, да всего и не перечтешь… я ограничусь лишь этими точными сведениями.

Интендант Карлон слушал очень внимательно. Его взгляд то и дело устремлялся то на Пейрака, то на герцогиню де Модрибур.

Видел он ее впервые и, хотя, конечно же, был ухе наслышан о ней, так как Пейрак заранее ввел его в курс дела, все же видно было, что ему никак не удавалось совместить в своей голове такое множество чудовищных злодеяний с обликом этой молодой, восхитительной женщины. Она казалась ему такой хрупкой, одинокой, со своими длинными, растрепанными на ветру волосами, что больше напоминала испуганного ребенка. Она смотрела на Пейрака широко распахнутыми глазами так, словно видела перед собой человека, который вдруг, ни с того ни с сего, сошел с ума, мягко кивала головой и шептала:

– Что вы говорите?.. Я ничего не понимаю. Наблюдая за Карлоном, Анжелика видела, как близок он был к тому, чтобы попасться в сети, расставленные этим хрупким созданием.

Карлон шагнул вперед и кашлянул.

– Вы вполне уверены в том, что говорите, граф? – спросил он резким голосом. – Мне кажется, вы несколько преувеличиваете!.. Как же так? Разве может одна женщина совершить такое? Где все те сообщники, на которых вы намекаете?

– Вот они, – ответил Пейрак, указывая на группу пленных, впереди которых стоял Белолицый, их капитан. Здесь находились и человек с жемчужинами, и Хмурый, и Одноглазый, и Невидимка. Этого последнего засылали как разведчика, чтобы иметь своего человека среди населения и среди членов экипажей на кораблях. Из-за того, что он был похож на любого из матросов, создавалось впечатление, что его уже где-то видели и даже были немного знакомы с ним. «Все тщательно отобраны», – сказал про них Кловис. Недаром сама Амбруазина и ее брат лично занимались этим делом. Своим безошибочным чутьем они угадали в каждом из них порочные задатки и сделали из этих людей полезных союзников. Все они были тайно связаны с герцогиней, потому что в свое время получили от нее в дар возможность, пусть даже один лишь раз, обладать ее телом богини.

Заставить таких людей стать предателями было невозможно. Они и глазом не моргнули, когда Карлон, указывая на Амбруазину, громко спросил их:

– Знаете ли вы эту женщину? Человек с бледным лицом посмотрел на нее своим тяжелым взглядом, медленно покачал головой и пробормотал:

– Никогда не видели ее!

Это было сказано так, что у части присутствующих создалось впечатление, словно они сами оказались жертвами ужасной, роковой ошибки.

Карлон насупил брови и неприязненно посмотрел на Пейрака.

Мне нужны подтверждения, – сказал он, – или свидетели»

– У меня уже имеется один, – спокойно ответил граф. – К тому же, это лицо весьма солидное. Мне стоило большого труда отыскать его. Пришлось проделать путь вплоть до Ньюфаундленда. Но теперь он здесь.

Он подал знак, и мужчина лет пятидесяти отделился от группы стоявших позади людей, вышел вперед и встал перед Карлоном. На ногах у него были деревянные башмаки, и одет он был в грубую шерстяную одежду, что никак не соответствовало его благородному лицу с мягким, приветливым выражением.

– Я представляю вам месье Кантена, члена монашеского ордена Оратории. На борт «Единорога» он взошел как священник. Очень скоро ему удалось раскрыть настоящее предназначение этой экспедиции и истинное лицо возглавлявшей ее «благодетельницы». Она надеялась легко добиться его расположения, но он отверг все ее домогательства. Поскольку ему стало слишком многое известно, было решено от него избавиться. Он был выброшен в открытое море у Ньюфаундленда. К счастью, его вовремя подобрало рыболовецкое судно. Королевские невесты, здесь присутствующие, и капитан «Единорога» Жоб Симон не станут отрицать, что они узнали в нем того священника, который сопровождал их часть пути. Потом им сказали, что он утонул в результате несчастного случая.

– Я, конечно же, согрешил по своей наивности, – заявил священник, обращаясь к Карлону. – Заметив с самого начала, что из-за этой женщины на борту «Единорога» царила какая-то нездоровая атмосфера, я подумал, что мне достаточно будет сделать ей соответствующее внушение, и все исправится. Но враг оказался слишком сильным, и я сам стал объектом ее нападок. Каждый день приходилось отчаянно бороться, чтобы сохранить честь священнослужителя, которую я призван соблюдать в силу своего духовного долга, а также чтобы спасти души невинных, попавших в ее сети. Поверьте, господин интендант, когда подобные вещи случаются на небольшом корабле и сбежать некуда, чувствуешь себя в очень… затруднительном положении.

– Не хотите ли вы сказать, что мадам де Модрибур предлагала вам… стать ее любовником? – спросил Карлон с некоторым сомнением в голосе.

Видимо, все это его забавляло, и он ничему не верил. Амбруазина в отчаянии воскликнула:

– Господин интендант, я не знаю, был ли этот человек выброшен в море или же он сам выбросился за борт, но с первых же дней я заметила, что он ненормален, и это мне пришлось изо всех сил спасаться от его похотливых намерений…

– Ложь! – раздался чей-то голос.

Это был брат Марк, который выскочил из толпы.

– Месье Кантон не единственное духовное лицо, которое мадам де Модрибур пыталась ввести в искушение. Я могу это лично засвидетельствовать, поскольку являюсь одной из ее жертв.

– Что касается вас, то мне в это нетрудно поверить, – пробормотал интендант, глядя на красивое лицо молодого реформата.

Сомнения его стали постепенно рассеиваться.

– Если я правильно понимаю, Кантена выбросили за борт люди с «Единорога»?.. Но тогда капитан Жоб Симон их сообщник.

Старый Симон издал дикий крик.

– Мои люди здесь ни при чем, – завопил он, выбегая вперед. – Это те три негодяя, которых она заставила меня взять на борт в Гавре. Да, я большое дерьмо. Но она крепко держала меня в своих руках. Мне было известно, что мы направляемся не в Квебек, а в Голдсборо, я знал и то, что не должен об этом никому говорить. Что она шлюха и мошенница, я тоже знал, и, конечно же, для меня не было секретом, что это они убили священника, но чего я не знал…

Огромный, весь всклокоченный, он выглядел трагически на фоне почти белого от яркого света неба.

– …чего я не знал, так это того, что там, на берегу, окажутся ее наемники, которые пустят на дно мой корабль и перебьют всех моих людей…

Он кидался из стороны в сторону, хватался за бороду, вырывая волосы, воздевал к небу руки, и сам был похож на человека, окончательно лишившегося рассудка. По всему было видно, что Карлон начал уже задавать себе вопрос: не находится ли он среди одних сумасшедших.

– Капитан, вы не соображаете, что говорите! Если мадам де Модрибур была на корабле, то зачем же ей понадобилось топить его? Ведь она сама рисковала жизнью.

– Она покинула корабль заранее… до того, как все случилось. Я и не задумывался, для чего это было сделано. Только потом, уже в Голдсборо, я… постепенно… начал рассуждать сам с собой и все понял. Но опять-таки притворялся, будто бы ничего не понимаю. Я твердо знал, что если она перестанет принимать меня за идиота, то убьет меня… так же, как она поступила с другими… Убить для нее ничего не стоит… Подумать только! Мой «Единорог»! Мой прекрасный корабль! И все мои парни, мои братья, перебиты…

И он, погрозив Амбруазине кулаком, бросил ей в лицо страшное обвинение:

– Ты не женщина! Ты демон во плоти!

Вдруг раздался чей-то крик:

– Смотрите! Он убегает!..

Воспользовавшись тем, что все взгляды были устремлены на Жоба Симона, а на пленных никто не обращал внимания, человек с бледным лицом сорвался с места и бросился бежать. Сначала в сторону берега, потом начал перепрыгивать через рифы, выступившие после отлива. Его побег был настоящим безумием. Даже если бы ему удалось добежать до моря, броситься в воду, проплыть несколько часов, были ли у него шансы спастись?