Население этого французского поселения насчитывало около четырехсот человек. Сам поселок производил внушительное впечатление: дома занимали все пространство вдоль берега до раскинувшихся на осушенных болотах лугов, где росли фруктовые деревья и паслись коровы и овцы. В двух концах поселка высились церкви, и в дни праздников между ними проходили процессии.

Несмотря на свет в окнах домов, поселок в этот вечерний час казался каким-то безлюдным.

Кантор приказал поднять на мачте флаг отца – орифламму с изображением серебряного щита, – который был известен практически каждому на североамериканском побережье. Оставалось только надеяться, что, несмотря на приближение ночи, его увидят с берега, и это успокоит жителей поселка. Пассажиры яхты заняли места в спущенной с борта шлюпке.

Подойдя ближе к поселку, они увидели довольно много людей, собравшихся на берегу, в основном женщин и детей. В сумеречном свете над толпой, словно чайки, порхали белые чепчики и платки.

– Я вижу Армана, – сказала мадам де Модрибур. – Он еще больше потолстел, бедняга. Должно быть, в Порт-Руаяле хорошо питаются.

Долгожданная встреча обещала быть радостной. Королевские невесты оживленно размахивали своими платочками. Правда, несколько вооруженных мушкетами мужчин окликнули находившихся в шлюпке: «Вы англичане? Отвечайте!» После короткого объяснения все успокоились, и шлюпка Пристала к берегу.

В то время как Кроткая Мария, Дельфина, Мавританка, Генриетта, Жанна Мишо и неразлучный с ними Арман бросились на шею своей «благодетельнице», к Анжелике подошла довольно молодая элегантная женщина. По ее несколько увядшему лицу, которое выдавало в ней многодетную мать, весьма изысканной одежде и прическе на французский манер Анжелика догадалась, что перед ней стояла мадам де ла Рош-Позе.

– Я счастлива наконец-то познакомиться с вами, – сказала та приветливо, обращаясь к Анжелике. – У нас всегда шла хорошая торговля с Голдсборо. Есть ли у вас новости о моем муже?

– Увы, нет, я сама собиралась задать вам такой же вопрос о моем муже.

– В конце концов они, конечно, вернутся, – философски произнесла мадам де ла Рош-Позе. – Дела в заливе никогда не удавалось уладить без длительных переговоров! Наши мужья научились терпению, общаясь с индейцами, но для нас ожидание тянется иногда слишком долго.

Мадам де Модрибур тепло поблагодарила хозяйку замка за заботу о ее «овечках». Анжелика заметила на лице мадам де ла Рош-Позе то же выражение удивления, которое они испытали в Голдсборо, когда узнали, что эта молодая красивая женщина была благодетельницей королевских невест.

Гостеприимная хозяйка проводила их к замку, выстроенному из камня и дерева на том самом месте, где когда-то находилось жилище Шамплена.

В большом зале их ожидала целая шеренга аккуратно причесанных и хорошо одетых детей, которые приветствовали гостей по всем правилам этикета.

– Можно подумать, что мы при дворе короля, – воскликнула Анжелика, догадавшись, что перед ней многочисленное потомство маркиза де ла Рош-Позе, отлично вышколенное гувернанткой мадемуазель Радегондой де Фержак.

Мадемуазель де Фержак всем своим видом выказывала гордость за своих воспитанников. Сама она была родом из обедневших мелкопоместных дворян, как, вероятно, и Петронилья Дамур, воспитавшая всех детей Монтелу. Неопределенного возраста, сухощавая и некрасивая, она, тем не менее, не производила впечатления злой женщины и была воплощением идеальной гувернантки детей из благородного семейства.

– Примите мои поздравления, – сказала ей Анжелика. – В наших местах столь хорошо воспитанные французские дети воспринимаются как истинное чудо.

– О! Я не строю иллюзий на их счет, – со вздохом сказала мадемуазель де Фержак. – Когда эти мальчики вырастут, они станут гоняться за дикарями и бродить по лесам, а девочек придется отдать в монастырь или отправить во Францию, чтобы выдать замуж.

– Я не хочу в монастырь, – произнесла симпатичная девчушка лет восьми, со смышленым личиком, – я тоже хочу бродить по лесам.

– У нее только одно на уме – бегать босиком, – вздохнула гувернантка, поглаживая аккуратно уложенные вьющиеся волосы своей воспитанницы.

– Я была такой же, когда была маленькой, и думаю, что она подружилась бы с Онориной, – сказала Анжелика с улыбкой.

– А кто это Онорина?

– Моя маленькая дочка.

– А сколько ей лет?

– Четыре года.

– А почему вы не взяли ее с, собой?

– Потому что она осталась в Вапассу.

Анжелике пришлось ответить детям на множество вопросов о Вапассу и Онорине.

Тем временем слуги уставили длинный деревянный стол множеством различных блюд и кувшинами с напитками. На концах стола красовались серебряные подсвечники с зажженными свечами.

– Чудесно, Радегонда, – сказала довольная мадам де ла Рош-Позе.

– Все эти приготовления из-за нас? – спросила Анжелика. – Даже неловко причинять вам столько хлопот.

– Это необходимо для самих детей, – сказала гувернантка тоном, не терпящим возражений. – У них слишком мало поводов бывать на людях, и как только мне сказали, что в порту слышали грохот якорной цепи, я распорядилась приодеть детей и отдала приказания на кухне.

– А если бы это были англичане?

– Мы встретили бы их пушечными ядрами, – выпалил резвый малыш.

– Но тебе хорошо известно, что у нас больше нет боеприпасов, – заметила ему одна из старших сестер.

– Ой! Французский солдат! Какое счастье! Если появится английский корабль, нас будет кому защитить, – закричали дети, увидев Адемара, и бросились ему навстречу.

– Вы научите нас стрелять из пушки, не правда ли, господин солдат? – спрашивали его мальчики.

– Как долго вы пробудете с нами? – спросила гувернантка, обращаясь к Анжелике и Амбруазине. – Дело в том, что через два дня мы устраиваем небольшой праздник по случаю годовщины высадки Шамплена в этом месте. Мы поставим спектакль, будет угощение…

Итак, Жоффрея здесь не оказалось. Анжелика предчувствовала, что так оно и будет! Безмятежный покой Порт-Руаяля теперь тяготил ее. Внезапно страшная мысль пронзила ее мозг. «Это западня! Снова ловушка!.. Колен был прав, не желая меня отпускать…» Теперь все казалось ей подозрительным. Вечерняя тишина, библейская умиротворенность жителей Порт-Руаяля, смех детей, приветливость мадам де ла Рош-Позе. За этим скрывалось нечто, что знали все, кроме нее. Это состояние было непереносимо.

Она сама попала в западню, но кто расставил сети?..

Между тем мадам де ла Рош-Позе все сетовала на отсутствие известий от мужа и на ветреность мужчин, которые слишком часто оставляют своих жен в одиночестве под предлогом важных политических дел.

Что она хотела этим ей сказать?

За ужином Анжелика стала более внимательно вслушиваться в слова де ла Рош-Позе, пытаясь уловить в них какой-то скрытый смысл, угрозу или предостережение…

Хозяйка дома говорила, что хотя господин де Пейрак весьма дальновидный человек, для французского поселения все это может обернуться новой карательной акцией англичан, особенно опасной из-за отсутствия маркиза и острой нехватки пороха, ядер и пуль.

– Разве господин де ла Рош-Позе не дал вам понять, как долго продлится экспедиция в глубь Французского залива? – переспросила Анжелика, стремясь нащупать хоть ниточку надежды.

– Не больше, чем ваш! – сказала со вздохом маркиза. – Мужчин занимают не наши тревоги, а другие проблемы.

Анжелика начинала убеждаться в том, что в словах маркизы таился скрытый смысл, предостережение, которого она не понимала.

Она заметила, что против обыкновения Амбруазина де Модрибур не пыталась во время ужина завладеть разговором и направить его на научную тему, где с ней было бы трудно тягаться. Она упорно хранила молчание и за все это время не проронила ни слова. Ее бледное лицо выражало тревогу и даже страх.

Тем не менее она предложила Анжелике проводить ее к домику, куда уже был доставлен багаж, в том числе и сундук Сен-Кастина со скальпами.