— Из «Звездных войн». «Это не те дроиды, которых ты ищешь».

Эдуард усмехнулся.

— Ага, пока мы с Отто разбирали вторую вампиршу на части, этот играл в Оби-Вана.

— Ему пришлось это проделать с несколькими полисменами — в каком-то варианте, быть может, — сказал Дольф. — Когда он оттуда выезжал, полиция окружила весь отель. Я думал, день для вампиров — неблагоприятное время.

— Я думаю, вампирша лежала в кофре. Мое предположение — всего лишь предположение: как та тигрица переняла способности своего мастера к исцелению, так и слуга-человек второй вампирши перенял от нее умение затуманивать умы. Я никогда о таком не слышала, но это похоже на правду. Если узнаю какую-нибудь теорию, похожую на правду больше, скажу вам.

— Откуда ты знала, что они будут в том отеле, Анита? — спросил Дольф.

— Я тебе сказала: от своего информатора.

— Этот информатор — вампир?

— Нет.

— Нет?

— Нет.

— Это человек?

— Я тебе все равно не назову имени, так какая разница?

— Сколько вампиров замешано в этих убийствах?

— О двоих я знаю наверняка.

— Насколько сильна твоя связь с твоим мастером, Анита?

— Что? — вытаращилась я на него.

Он смотрел на меня, и в глазах его не было гнева — только настойчивый вопрос. Который он и повторил.

У меня пульс забился в глотке, я не могла ничего с этим поделать. Но голос был почти нормальный, когда я ответила:

— Мы собираемся ловить этих гадов или снова заниматься твоим пунктиком: насколько тесная и личная у меня связь с вампирами? Извини, что разочаровываю тебя, Дольф. Очень обидно, что ты не одобряешь мою личную жизнь, но у нас тут трупы на нашей земле. И раненые. Так можем ли мы, бога и всего святого ради, сосредоточиться на этом, а не на твоем пунктике, который тебе покоя не дает?

Он медленно опустил веки, открыл снова, глядя все теми же коповскими глазами.

— Хорошо. Как был ранен Питер Блэк и кто он вообще такой?

Я глянула на Эдуарда, потому что понятия не имела, какую он предложил легенду. Но сомневалась, что там была только правда и вся правда.

— Ну, лейтенант! — сказал Эдуард. — Я же вам все это рассказал.

— Я хочу услышать версию Аниты.

— Моя версия, как ты знаешь, всего лишь версия, а не правда, — ответила я.

— Я думаю, ты не говорила мне всей правды с той самой минуты, как стала встречаться с этим чертовым кровососом.

— В политическом смысле этот чертов кровосос называется мастером города.

— И тебе он тоже мастер, Анита?

— В смысле?

— Ты слуга-человек мастера этого города?

Я как-то выдала себя перед детективом Смитом — сделала это, чтобы спасти жизнь одного доброго самаритянина — вампира. Очевидно, Смит меня не выдал. Пиво ему с меня.

Секунду я должна была подумать перед ответом Дольфу. Эдуард мне эту секунду дал.

— Извините, лейтенант, но мне ваш назойливый интерес к личной жизни маршала Блейк не совсем понятен. Тем более что он отвлекает нас от расследования и поимки двойного убийцы.

Дольф, будто не слыша, не сводил с меня холодных глаз копа. Если бы я знала, что программа федеральных маршалов нормально отнесется к факту моего пребывания слугой у Жан-Клода, я бы просто ответила «да», но так как такой уверенности не было, надо было либо соврать, либо увести разговор в сторону.

— Знаешь что, Дольф? Я тут стараюсь вести себя профессионально, но ты меня спрашиваешь, с кем я трахаюсь, вообще постоянно педалируешь вопросы секса. Ты в отпуске был, что ли, когда вводили понятие сексуального харассмента?

— То есть ты принадлежишь ему по-настоящему?

— Я никому не принадлежу, Дольф. Я настолько принадлежу только сама себе, что некоторых это отпугивает. Реквием хочет мной владеть — это тот вампир, который сейчас вышел, если ты тогда не расслышал имя. Я не хочу быть ни в чьем владении. Ни в чьем. И Жан-Клод это понимает как ни один человек, с которым я встречалась. Может быть, это же видит и твой сын в своей невесте, Дольф. Может, она его понимает в том, в чем ты никогда не поймешь.

Это было зло и намеренно, но этот разговор надо было кончать.

— Мою семью сюда не припутывай, — сказал он тихо, тщательно выговаривая слова.

— Не буду, если ты тоже перестанешь. Твоя одержимость вампирами и моей личной жизнью началась примерно тогда, когда твой сын заключил помолвку с вампиршей. Моей вины в этом нет. Я их не знакомила. Я даже не знала, что он это сделал, пока ты мне не сказал.

— Знал мастер города. Просто он не сказал тебе.

— Ты думаешь, значит, что это Жан-Клод натравил ту вампиршу соблазнить твоего сына?

Он посмотрел на меня многозначительно.

— Анита, ты не единственный сейчас охотник на вампиров в этой стране. И даже не единственный со значком. Мне говорили, что власть мастера города абсолютна. Что ни один местный вампир ничего без его разрешения не делает.

— Если бы это еще было правдой. Невеста твоего сына принадлежит к Церкви Вечной Жизни, и она теперь — проблема Малькольма, а не Жан-Клода. Церковь Вечной Жизни в стране вампиров — автономная маленькая вселенная. Честно говоря, другие вампиры несколько озадачены: как иметь дело с церковью, где прихожане делают такие глупости, как, скажем, встречаться с сыном полицейского.

— Почему это глупость?

— Потому что полисмены в массе своей по-прежнему ненавидят вампиров. И лучшая политика — оставить копов в покое. Ни один из вампиров Жан-Клода ни к одному полицейскому и близко ни за чем не подойдет.

— К тебе он сам подошел.

— Когда мы начали встречаться, я еще не была копом.

— Нет, была истребительницей вампиров. Ему не следовало к тебе приближаться, да и ты должна была понимать, что от него держаться надо подальше.

— С кем я встречаюсь, Дольф, никак не твое дело.

— Мое, если оно мешает твоей работе.

— Я свою работу теперь делаю лучше именно потому, что ближе к монстрам и знаю их лично. — Я попыталась сесть — надоело, что он надо мной нависает. Живот тянуло, но боли не было. — Ты полагаешься в своей работе на мое знание монстров. Да каждый коп, что идет ко мне за помощью, рассчитывает, что я знаю о монстрах больше, чем он. А откуда, ты думаешь, я все это знаю? Оттого, что держу их на расстоянии и ненавижу, как ненавидишь их ты? Они не любят разговаривать с теми, кто их считает дерьмом. Не дают информацию тем, кто их заведомо ненавидит. Уж если тебе нужна чья-то помощь, так не плюй в протянутую руку.

— И сколько у тебя этих протянутых рук, Анита?

Невинный вопрос, но прозвучал мерзко.

— Достаточно, чтобы тебе помочь каждый раз, как ты меня зовешь.

Он снова закрыл глаза, смял блокнот в кулаке так, что раздался звук рвущейся бумаги.

— Если бы я тебя оставил там, где нашел, где ты поднимала мертвецов, ты бы никогда не встретилась с Жан-Клодом. Впервые ты попала в его клуб по делам полиции. По моим делам.

Он открыл глаза — в них стояла боль.

— Мы делали свою работу, Дольф.

— Когда ты смотришь в зеркало, тебе этих слов хватает, Анита? К концу дня тебе достаточно сказать, что мы делали свою работу, Анита?

— Иногда да. Иногда нет.

— Ты ликантроп?

— Нет.

— Твой анализ крови говорит другое.

— От моего анализа крови у врачей глаза на лоб лезут, и то же самое — в любой лаборатории, куда его посылали.

— Ты знаешь, что ты — носитель ликантропии?

— Да, четыре разных штамма.

— Ты знала.

— Выяснилось в больнице в Филадельфии, после дела зомби и ФБР.

— Ты об этом никому здесь не говорила.

— Ты меня ненавидел, что я встречаюсь с оборотнями. Узнай ты, что я носитель… — я развела руками. — Полагаться на твою реакцию я не могла себе позволить.

Он кивнул:

— Ты права. Ты права, что не сказала мне, но могла сказать Зебровски или кому угодно.

— Это на мою работу не влияет, Дольф. У меня болезнь, проходящая в бессимптомной форме. И никого это не касается, пока не сказывается на моей работе.

Но про себя я подумала: а что если какой-нибудь почти-зверь, что я в себе ношу, сорвется с цепи посреди расследования дела? Это было бы плохо. Ardeur у меня почти под контролем, так вот — теперь завелось еще что-то, что может помешать мне в полицейской работе.