Усовершенствования эти были продиктованы долгим опытом применения против этой машины различных видов метательного оружия, начиная с булыжников и копий-дротиков типа «ассагай» и кончая выстрелами «РПГ» разных модификаций.
Поскольку любой козел, имевший на вооружении хотя бы ручную гранату «Ф-1», легко мог забросить ее из ближайших кустов в не прикрытое сверху боевое отделение, неизвестные конструкторы первым делом позаботились о крыше. Ее соорудили из нескольких… коек с панцирной сеткой, естественно, отодрав от них спинки и сварив рамы боками. Эти рамы с сетками были установлены на шарнирах и при желании вылезти их нетрудно было откинуть к бортам БТР. В походном положении они стояли «домиком» и при попадании гранаты пружинили, отбрасывая ее в сторону. Конечно, если б граната рванула на самой сетке, порядочное число осколков досталось бы десанту. Но обычно товарищ, который гранатами кидается, выдернув чеку и отпустив рычаг, заботится о своем здоровье. Поэтому он старается поскорее швырнуть гранату в неприятеля, а не ждать, пока истекут 4 секунды. А для того, чтоб граната лопнула именно на сетке, надо либо бросать гранату с очень дальнего далека, чтоб она эти секунды провела в полете, либо иметь хорошие нервы и чувство времени, чтоб отсчитать: «Раз, два, .три…» и метать гранату в самую последнюю секунду.
Вдоль бортов из того же материала, то есть панцирной сетки и стальных уголков, было сооружено ограждение какой-то замысловатой наклонно-угловатой формы. Конечно, выстрел из тяжелого гранатомета «СПГ-9» — строго говоря, безоткатной пушки — эта фигня не выдержала бы. Нечего и говорить, что противотанковая пушка 76 мм образца 1943 года провернула бы эти сетки и заодно броню насквозь, от борта до борта. «Т-62» со своей 100-миллиметровкой вообще вывернул бы все наизнанку. Все эти средства у здешних противоборствующих сторон были, но из них — поскольку они уж очень громко бухали! — многие здешние граждане стреляли, крепко закрыв глаза, открыв рот и зажав уши. По площадям беглым огнем — с постоянным прицелом — это еще ничего, получалось. Но ежели дело касалось прямой наводки на конкретную цель — тут таких профессионалов было мало. Зато любителей пострелять из «РПГ-7» или «РПГ-9» — русских или китайских, однохренственно — здесь было до фига и больше. От них эти средства пассивной защиты до определенной степени помогали. Кумулятивные гранаты, выпущенные с большого расстояния и порядком потерявшие скорость, тыкались в сетку, пружинили и, кувыркаясь, отлетали, либо пшикая своим смертоносным факелом в небеса, либо вскользь по сетке и броне, оставляя нетронутым экипаж и десант. Другие гранаты, сохранившие скорость, скользили по сетке и улетали в аут. Тем не менее и сетка и броня хранили на себе следы воздействия разных видов оружия, но заботливая рука хозяина наваривала стяжки на перебитые уголки, затягивала заплатами из сетки дыры, прожженные гранатами.
Спереди у этого драндулета виднелось нечто вроде боевой рубки. Внизу, у рычагов, восседал механик-водитель, который казался даже светлее обычных негров, потому что на его потную s бородатую рожу налипла здешняя красноземная пыль. Он вел машину, глядя на дорогу через передний люк, гордо опустив на глаза очки-консервы, а советский танковый шлемофон, мало чем изменившийся со времен взятия Берлина, смотрелся на нем прямо как родной. Вторым членом экипажа был командир, сидевший малость повыше, около рации, которая, возможно, была лет на 20 моложе БТР, но марки ее Таран все равно не знал. Тем не менее командир подключил разъем шлемофона к этому чуду советской электроники, которое, как утверждал Болт, оставаясь в рабочем состоянии, выдерживает десять ударов головы прапорщика, и что-то залопотал на местном наречии, должно бытьТ проверяя связь.
Над ним, на крыше рубки, грозно торчал тот самый пулемет «СГМБ», которого даже многоопытный Болт в глаза не видел. Сперва Таран подумал, будто Болт чего-то перепутал, потому что .с затыльной стороны этот прибор жутко напоминал дедушку-«максима», стоявшего на буденновских тачанках, только без колесного станка. Те же деревянные ручки сзади, держась за которые надо большими пальцами давить на гашетку, почти такая же ствольная коробка с вертикальным прицелом, да еще и щиток с прорезью. Лента, правда, была металлическая, а не брезентовая, ну и ствол, конечно, совсем не такой, без водяного кожуха, с ребрышками воздушного охлаждения и воронкой на конце, как у «ПКТ». Над двумя вертикальными «максимовскими» ручками была третья, горизонтальная, — рукоятка перезаряжания.
Конечно, кое-кто похихикал насчет того, что пулемет-де «модернизированный».
Налим скромно предположил, что последняя модернизация прошла году эдак в 1945-м.
Сзади, почти на моторном отсеке, стоял кронштейн с «АТС-17». Штатный станок и пять сменных барабанов с гранатами ехали отдельно, вместе со сменным стволом «СГМБ» в брезентовом чехле и двумя здоровенными коробками с лентами по 500 патронов.
В общем, как ни странно, все сумели втиснуться в боевое отделение со всеми своими грузами. Вместе со всеми, как это ни странно, поперся и сам Васку Луиш.
Таран все же уже три года отслужил и понимал, что обычно начальники разведки армии сами в такие дела не суются. Более того, им запрещается лазать в тыл врага. Даже начальники разведки бригад — ибо соединение генерала Алмейду-младшего, в натуре, на большее не тянуло! — по идее, должны сидеть в штабе и под строгой охраной, чтоб их самихсупостаты не сперли. Но то ли в здешнем заведении не имелось никого сведущего одновременно и в русском, и в португальском языках, и в местных племенных наречиях, то ли просто Васька понимал всю ответственность за успех затеи и не решился никому ее передоверить.
А вообще-то задача группы состояла не только и не столько в том, чтоб взорвать нефтеперегонный завод и спалить авиационный керосин для истребителей генерала Карвалью. Куда важнее была та самая «специальная задача», о которой Болт не стал ничего говорить. Не стал, потому что пока и сам о ней ни шиша не знал.
Когда все уселись, командир БТР потянул за какую-то веревочку, и над бойцами, будто горизонтальная гардина, распустился брезентовый тент. Многие заворчали: дескать, сдохнем под ним от духоты, но, когда машина тронулась, оказалось, что вполне терпимо. Встречный поток воздуха через люк механика-водителя хоть и пылил немилосердно, но кое-какую освежающую струю вносил, а вот солнце, которое было еще высоко, припекать перестало.
Механик-водитель опустил рычаги вперед, газанул — и грозная таратайка, залязгав гусеницами, покатила вперед. Таран оказался около одной из бойниц и, приподняв бляшку-заглушку, чуток поглядел, что творится снаружи. Выехали через арку, потом через КПП у ворот форта, выбрались на улочку, выводящую к окраине Редонду-Гонсалвиш, миновали блокпост у выезда на шоссе и попилили вперед, на юго-запад. Дальше Юркины глаза увидели лишь длинную монотонную полосу придорожных кустов, припорошенных пылью. Справедливо решив, что солдат спит, а служба идет, он закрыл глаза, рассчитывая вовремя проснуться, если вдруг начнут стрелять.
