— Значит, останетесь здесь, — сказал команданте. — Хотя еще раз повторяю — ни с одним предметом, который будет лежать в машинах, ничего не случится. Но если не хотите нарушать инструкцию — сидите в машинах, спите по очереди и ешьте сух-пайки. Все, что обещал, вас не касается.

— Братва! — нахмурился Налим. — Не нравится мне это дело! На подставу похоже!

— Точно! — взвился Агафон. — Мы, как бараны, пойдем, оружие оставим, а нас эти черножопые накормят каким-нибудь кураре — и концы в воду! Или налетят толпой человек в двести и топорами изрубят!

— Ясное дело! — поддакнул Гусь. — Нам ведь за работу бабки платить надо! Да еще и за двойную, между прочим! Мы только керосин жечь подряжались, а не самолеты давить! Сколько, блин, можно над русскими народом издеваться?!

Ельцин зарплату не платил, и эти гады туда же!

— Отставить! — все вопли подавил громогласный рык Болта. — Всем заткнуться! Слушай меня.

Он подождал, пока установится тишина, и продолжил спокойным тоном:

— Значит, так. Никого силком в деревню не поведут и за яйца не потащат.

Кто не доверяет команданте, может оставаться в машинах и отдыхать по той программе, которую товарищ Луиш предложил операторам ГВЭПов. Кто доверяет — выполняет все его указания четко и неукоснительно. Даю десять минут на размышления! Через десять минут все, кто желает идти в деревню и отдыхать по полной программе, должны построиться здесь же без оружия и снаряжения.

Р-разойдись!

После того как строй был распущен, базар пошел, как в Госдуме и даже хуже, потому что почти все выражения спорщиков были не парламентские. Потом, где-то на третьей минуте, «пленарный» базар распался и как-то само собой разделился на «комитеты» и «комиссии», а может, даже «фракции». Танкисты обсуждали свою позицию, усевшись в теньке у гусениц «Т-55», гвэповцы — поблизости от машины Богдана, а земляки-«куро-паточники» — у машины Агафона.

Васку Луиш и Болт, посматривавший на часы, прохаживались подальше от личного состава, поскольку, как казалось Тарану, не хотели невзначай получить по морде от разгорячившихся спорщиков. Единственными совершенно равнодушными к дискуссии субъектами этой компании оставались Валет и Ваня. Таран, хоть и не примкнул ни к какой из трех четверок — там все жутко крутые были и его, юнца, просто не услышали бы! — все же равнодушия не испытывал.

С одной стороны, Таран был бы не прочь окунуться в водичку, с аппетитом пожрать хоть чего-нибудь, и даже без хлеба, но самое главное — всласть выспаться. О женщинах, спиртном и чем-либо еще Юркин организм и не мечтал.

С другой стороны, все соображения, высказанные Агафоном, Налимом и особенно Гусем, были очень и очень убедительны. Действительно, вся эта экспедиция строилась на сплошном взаимном доверии. Никакого контракта никто из бойцов не подписывал, а если б и подписывал, то незаконность данного формирования от этого не исчезала. Не все имели представление — в частности, и Таран тоже! — даже о том, кто конкретно послал их в этот район земного шара.

Неведомое начальство работало по своему плану, но ему нужна была помощь алмейдовцев, а те ему, конечно, выставили условия. Наверно, каждая сторона выдвинула свои контрпретензии, и сошлись на некой сумме, которую пообещали выдать частично в Москве, а частично здесь, сразу после дела. Но речь шла лишь об одной задаче, а группа выполнила две. Само собой, что бабки, как справедливо заметил «поклонник фюрера», должны быть двойные. Санкционировало начальство вторую операцию или нет — бойцы не знали. Запросто могло быть так, что налет на авиабазу был отсебятиной Васьки в сговоре с Болтом. За которую, кстати, весь «призовой фонд» было удобнее поделить на двоих. А рядовые, «серая скотинка», становились просто лишними. Пока все при оружии, их так просто не уберешь — могут быть жертвы. А вот заманить куда-нибудь «на отдых», расслабить, разоружить и почикать — это уже полегче.

Народец тут, правда, внешне очень мирный, но если эти «мирные» по команде Луиша: «Бей белых, пока не покраснеют!» толпой налетят с тяпками на безоружных? Не отмахаешься — на куски порвут. И фиг потом найдешь! Мало ли народу пропадает в джунглях Африки? К тому же никто их, кроме неизвестного начальства, искать не будет. Тараном, может быть, Генрих Птицын поинтересуется.

Но он, конечно, тоже не всесилен.

Впрочем, даже если тот, самый большой, московский хозяин рассердится, что он сможет сделать? Разве что, разозлившись на Алмейду, купит для Азеведу эскадрилью «МиГов» или «сушек» поновее, наберет пилотов половчее и раздолбает с воздуха ракетами и ГВЭПами обе армии алмейдовцев. Ну, а изменника Болта отловит и живым спихнет в кочегарку. Слабое это будет для тех, кто уже станет трупами, утешение. Кстати, Васку Луиш ведь может в принципе и Болта кинуть. На фига делить пополам, когда можно все прибрать, то есть весь куш за «сверхплановую» операцию на аэродроме…

Да, было над чем подумать. Но десять минут истекали, а у Тарана еще не вызрело никакого путевого решения. Осталось всего ничего — минуты полторы. А Юрку еще все сомнения раздирали. Васку Луиш, конечно, был человек местный, в бою пощады не знал и был морально готов всех майомбе с кашей съесть — хотя бы в переносном смысле. Опять же явно смотрелся как революционный фанатик. А такие ребята редко бывают меркантильными. Их хлебом не корми — дай только кого-нибудь грохнуть во имя революции. Поэтому идея «кинуть и заработать» с этим фанатизмом не очень вязалась. С другой стороны, щепетильность камарад Луиша в вопросе о «пузырях», которые он начислил Болту за проигранные споры, показывала, что он, выражаясь языком основоположника марксизма, «всего лишь человек, и ничто человеческое ему не чуждо».

Между тем кое-кто уже принял решение. Фракция «северян-куропаточников» раскололась надвое. Агафон и Налим крутили пальцами у висков и обзывали Гребешка и Лузу «чудаками на букву „м“. Гребешок вопил, что он лучше сдохнет, но перед этим искупается, а Луза виновато басил, что ему кушать хочется. В танковых войсках был полный порядок. Там все дружно постановили сидеть на месте и, ежели что, раскатать эту деревню, как блин. Гвэповцы, как интеллигентные люди с высшим образованием, пришли к консенсусу и приняли согласованное решение: делегировать Васю Лопухина в качестве инспектора, а остальным покараулить ГВЭПы и прочее секретное имущество.

Совершенно неожиданно для Тарана ровно за минуту до срока начали разоружаться Ваня и Валет.

Вообще-то, поведение этих пацанов ему с самого начала казалось странным… и одновременно знакомым. Именно так вели бя люди, которых в свое время напоили порошком «331». То есть биороботы. Они вообще-то самостоятельных решений принимать не умели и действовали только по программам и прика-м. Почему же они сейчас засуетились?

Уже какое-то время спустя Юрка сообразил, что распоряжение Болта перед роспуском строя было для Вани и Валета не «информацией к размышлению», как для всех остальных, а двумя взаимоисключающими приказами. Видимо, на этот счет у них в мозгах было ясно записано: выполнять последний по времени.

Соответственно, раз последним прозвучало «через десять минут построиться без оружия и снаряжения», то «зомби», просидев девять минут спокойно, в течение десятой стали снимать оружие, дабы встать в строй тогда, когда приказывали.

Гребешок и Луза тоже покидали оружие, каски и броники в джипы и встали рядом с биороботами. Следом за ними прибежал Таран. Просто. за компанию, один бы ни за что не пошел. Последним явился Вася Лопухин, отдав свой действующий ГВЭП на хранение Богдану. Однако на шее у него висел какой-то прибор, похожий на CD-плейер.

— Так, — мрачно сказал Болт, оглядывая этих шестерых. — Число недоверчивых граждан в наших рядах явно превалирует. Лопухин, вы что с собой взяли?

— Спецприбор, — уклончиво ответил Вася. — Это не оружие и не средство защиты. Но оставлять его я никому не имею права.

— Пусть берет, — разрешил Васку Луиш. — Он на плейер похож, никому не помешает.