Детинушка опять забасил: комары-де зажрут и мухи закусают. Хитромудрый Гребешок и тут не остался в стороне. Он откромсал штурмовым ножом по куску штанин от старых Лузиных шаровар и очень удачно приметал их к трофейным. Камуфляж, правда, был разной расцветки и разных тонов, но тем не менее Луза остался доволен.

После того как инцидент со штанами был исчерпан, Болт начал вызывать по рации Васку Луиша. Тот ответил минут через пять и доложил, что получил из Редонду-Гонсалвиша все инструкции, а минут через двадцать будет здесь.

— Смотри, осторожнее, — предупредил Болт. — Там по кустам не все подчищены.

— Мне обещали Федю прислать. Он как раз там болтается, — отозвался команданте. — Высадит меня и повезет остальных в столицу.

— А вы тут сесть сможете? — усомнился Болт. — Мы тут напахали от всей правды…

— Ну, зависнем метра на полтора, в случае чего — спрыгну.

Когда связь отключилась, Болт проворчал:

— Ну-ну, как же он с больной ногой сигать будет?

— А так же, как бегать! — заметил Налим. — Бегает-то он, как лось по тайге! И с вертолета спрыгнет.

Действительно, минут через двадцать со стороны Муронго послышалось хорошо знакомое урчание и посвистывание «вось-мухи», она летела низковато, не выше двухсот, а то и полутораста метров. Все с опаской посматривали на блоки НУРС, а Богдан с тоской — на свой ГВЭП. Был бы прибор в исправности, небось оператор уже знал бы, кто там рулит — Лапа или супостат.

— Чи та, чи не та? — Богдан, подкативший на «Урале» с «Градом», сдвинул на ухо каску, чтоб почесать в затылке. — Братва, а он не на боевой ложится? — скромно предположил Топорик. — Сейчасчесанет нехуже,чемуВолоди получится.

— Лапа это! — оборвал болтунов Болт. — Низко идет, потому что поляков боится. А они небось второй день в запое.

Действительно, вскоре и Таран узнал знакомую «вертушку». И тут произошло то, чего никто не ожидал.

Никита Ветров, который всего несколько минут назад весело хохотал вместе с остальными над Лузиной «катастрофой», неожиданно схватился за живот, скорчился и, побледнев, осел на землю.

— Снайпер! Всем укрыться! — рявкнул Болт, хотя выстрела никто не слышал.

— Н-нет! — пробормотал Ветров. — Меня раньше достали, только я не почувствовал сначала. А тут камень хотел положить на бруствер, она и сработала… Обидно! В Чечне полгода — ничего такого.

Выснилось, что маленький осколок — скорее всего, от подствольной гранаты! — залетел Никите снизу под бронежилет и угодил в живот, куда-то в район печени. Снаружи виднелась только узкая ранка, больше похожая на царапину, но опытный Болт, соображавший в ранах не хуже медика (фельдшера, как минимум!) сурово сказал:

— Полостное! С такими царапками не воюют. Спасибо еще, что Лапа на подлете… С почином, братва! Трехсотый уже есть…

Пока Ветрова перевязывали, а сам он поскрипывал зубами от боли, Лапа нашел-таки более или менее ровную площадочку и приземлил «восьмуху». Из открывшейся дверцы выскочил Васку Луиш, а затем дружно помахали руками Климковы. Но высаживаться и лобызаться не стали. Сперва занесли раненого, а потом Механик чуть ли не пинками подогнал к двери долговязую дочурку. Лида обняла папочку и, смахивая слезинки, влезла в кабину. Федя Лапа тоже помахал рукой через блистер, его аппарат усерднее завертел лопастями и потянул вверх.

Некоторое время все дружно глядели ему вслед, мысленно желая успешно долететь до столицы, но Болт, уже переговоривший о чем-то с Васькой, мрачно объявил:

— «Отпускники», строиться!

Все шестеро встали по ранжиру. Точно так же, как стояли в Тарановом сне перед вождем племени муронго.

— Так, — сказал Болт. — Сейчас вы выступаете на выполнение специальной задачи. Командовать группой будет Васку Луиш, который знает район и выведет вас туда, где вам предстоит действовать. Однако сути вашей задачи он не знает. Я тоже не в курсе дела. Что и как — известно только одному человеку, и он находится среди вас. Мне конкретного имени не передали, ведено только назвать слово-пароль всем шестерым. Гражданин, которому известно, зачем оно нужно, поделится своими познаниями только в районе цели, куда вы должны выйти не позднее, чем в 23.00, то есть через четыре часа. Итак, называю слово-пароль.

«Диамант»!

Когда Болт пожелал всем счастливого пути и удалился руководить инженерными работами, команданте сказал:

— Если совсем откровенно — в нехорошее место пойдем. Если б я не был коммунистом — и сам бы не пошел, и вас бы не повел. Чтобы туда ходить, надо очень сильно верить, что бога нет. Ну, и всяких других… духов. Сначала немного по горам полазаем, камарадуш. Вася, твой прибор нас вон туда не поднимет?

И показал на вершину ближней к перевалу горки, высотой примерно в Останкинскую башню, если мерить от отметки перевала.

Все, конечно, заржали, ибо у слова «прибор» в русском языке слишком до фига значений, в том числе и похабных, но главный «гвэпщик» все принял всерьез.

— Нет, — сказал Лопухин, — во-первых, высота слишком большая, во-вторых, ресурс исчерпан, а в-третьих, я ГВЭП отдал ребятам. Им он нужнее будет.

— Тогда придется старым способом подниматься, — вздохнул команданте.

Еще перед построением всех семерых разгрузили от лишнего оружия — особенно Ваню с Валетом. Они оставили защитникам геревала свои «ПК» и «РПГ-9» с боекомплектом и вооружились автоматами с подствольниками. Правда, им добавили груз альпинистского снаряжения: солидную бухту веревки, крючья, карабины, молотки и еще какие-то железяки. Луза, вестимо, оставил «АГС-17», но ему навесили вместо него тот пулемет, который Гребешок стырил с разбежавшегося блокпоста. Тарана избавили от «мухи» и одного патронташа с подствольными гранатами. — За мной, в колонну по одному — марш! — скомандовал команданте, и все двинулись, как говорится, Васькиным курсом.

Сначала он вывел их на довольно широкое, пологое и гладкое «ребро» горы, начинавшееся слева от перевала. Ниже по склонам зеленели джунгли, здесь виднелись только редкие кустики и выгоревшая трава. Чем выше поднимались, тем меньше становилось травы и кустов, тем чаще попадались каменюки. Тропы тут, конечно, никакой не было, но не надо думать, будто «идти по ребру» означает, что они шли по чему-то, подобному острию ножа, балансируя над двумя пропастями.

Нет, это самое «ребро» местами доходило до сотни метров в ширину, уж во всяком случае, уже двадцати нигде не было. Подъем тоже был вовсе не крутой, просто шли себе пешком в горку и даже довольно быстро. Первые два километра прошли за полчаса, не больше. Солнце уже не пекло, воздух тут, наверху, был заметно попрохладнее, да еще и ветерок приятно обвевал. Никакой разреженности воздуха еще и близко не чуялось, горки здешние и до 1500 метров не доходили.

После всей этой езды со стрельбой и бомбежкой нынешний марш воспринимался почти как продолжение приятного время-провождения в Муронго.

Гребешок уже какую-то песню про Домбай замурлыкал. Вася Лопухин, идучи позади Юрки, изредка посматривал на ДЛ, но явно реже, чем прежде. Луза, обнаружив в кармане трофейных штанов — не надо забывать, снятых с убитого! — вскрытую пачку картофельных чипсов, помаленьку хрупал их на ходу. Он щедро предлагал эти чипсы и Гребешку, и Тарану, и Васе, и даже «командарму», но все вежливо отказывались.

Ваня и Валет без команды начальника пищу не принимали, а Вася, которому они непосредственно подчинялись, сумел убедить Лузу, что чипсов совсем немного и будет лучше, если Сева их сам слопает.

Наиболее напряженно смотрелось лицо Васку Луиша. Может, остальные этого не замечали, потому что он старался не показывать своего волнения, ибо сочетал в одном лице и командира, и проводника. То есть, по идее, должен был представлять собой человека, наиболее уверенного в себе и решительного. Более того, то, что с ним в этот поход отправились именно те, кто не испытывал никаких сомнений в его искренности, а все бузотеры типа Агафона и Гуся, способные учинить «бунт на корабле», остались на перевале, должно было укрепить его авторитет в собственных глазах. Однако, несмотря на все эти обстоятельства, Васку Луиш явно терзался не то сомнениями, не то неуверенностью, а иногда Юрке казалось даже, что команданте испытывает страх. Очень похожий на тот, который отмечался в Муронго, когда Васку общался с тамошним вождем.