Все случайно вышло...

Случайно вышло... Но как хорошо вышло... Хорошо!

Что-то поселившееся в Онхельме неподдельно обрадовалось такому повороту событий. Да она могла быть злой, хитрой, мстительной, изворотливой, похоронила пятерых старых мужей и собиралась похоронить шестого. Но она еще никогда никого не убивала! Тем более так! Но как хорошо, а главное, как удачно вышло!

Сейчас надо просто успокоиться, привести себя в порядок и возвращаться. Она как раз успеет вернуться вовремя.

А кольцо-манок теперь будет звать царевича голосом Евтихии!

Извращенно. Тонко и извращенно она отомстит этой малолетней дурехе, посмевшей оскорбить ее. Пусть даже и после смерти! Бедняжка Алексиор, будет слышать голос, но никогда и ни за что не найдет свою слепую зазнобу!

Царица удовлетворенно расхохоталась, в последний раз взглянула вниз и ушла.

***

Волны пенились и кружились водоворотами среди камней, что насыпало на месте обрушившегося куска скалистого берега. Тело Евтихии вынесло водой и перекатывало с камня на камень, вода начала окрашиваться ее кровью. Еще немного и его совсем разобьет об острые обломки. Только белая голубка, ее подружка, все вилась рядом, как бы желая сказать: 'Здесь, здесь ее ищите. Ищите, пока не поздно'.

А было поздно, потому что все были заняты на празднике, и никто Евтихию не искал. Никто и не знал, что ей могла грозить опасность.

***

Но у произошедшего были свидетелями. Духи. При этом присутствовали почти все. Нириель зло взглянул на Сафора:

- Видишь теперь, ЧТО набирает силу? Видишь?! И как ты собираешься с ЭТИМ бороться?! Что, будешь продолжать не вмешиваться?

- Главное, что ты смог оплатить долг жизни, - ответил Сафор, пытаясь высокомерием прикрыть замешательство.

- Долг жизни?! Посмотри, во что это вылилось! Посмотри!

- Хорошо! Не ори! Я пойду к Морфосу. Спрошу...

Нириель дернулся и выкрикнул в сердцах:

- Раньше надо было совета у него спрашивать! Раньше!

- Замолчи!

- А то что? Убьешь меня?

Сафор не ответил, а Нириель махнул рукой и метнулся к голубке, вившейся над телом девушки. В его глазах стояли слезы.

- Проклятая судьба! Смерть всегда забирает лучшее, что у нас есть! - водный был молод, совсем юн, он еще не успел привыкнуть к потерям.

Глядя на него, Сафор мог бы сказать, что не из прихоти решил никогда не вмешиваться в дела людей, не иметь среди них привязанностей, просто не хотел больше боли. Мог бы поведать, что тоже приходилось пережить смерть и страдания тех, кто был ему дорог.

Нириель, видя, что окровавленное тело его маленькой человеческой сестрицы прибой скоро вконец размочалит о камни, простер руку и то, что от нее осталось медленно погрузилось на дно. А потом он негромко позвал:

- Пойдем, Евтихия, пойдем со мной.

Голубка прилетела на его зов, в сторону фиордов они направились вместе.

Праздник шел уже несколько часов. Все действительно было очень красиво и Алексиору даже неожиданно понравилось. Оказывается, его в городе так любят...

Подарки несли все. Друзья, родственники, преподаватели и наставники (ослепительная улыбка Антионольфа, когда он расхваливал таланты царевича, просто затмевала солнце!), простые горожане, ремесленники, моряки, даже наемники и стража, даже трактирщики! Даже Нильду видел! Она была немного бледна, но улыбалась во весь рот. Робко подарила белую фарфоровую кружку, расписанную замысловатыми синими узорами. Голубыми драконами и белыми птицами.

Он успел шепнуть:

- Откуда достала?

Девчонка подмигнула и хихикнула:

- А, из страны Ши-Зинг. Товары оттуда везут сначала сушей, потом морем. Ты же знаешь, мой дед контрабандист...

В самом конце, после всех свои подарки делали царь с царицей. Вильмор произнес несколько остроумно-наставительных фраз и подарил ему корабль. Алексиор от восторга и от неожиданности на время утратил дар речи, разглядывая стоящую в порту красавицу-каравеллу под белыми парусами.

- Называть ее будешь сам, - услышал он.

- Я назову ее 'Евтихия', - он и не задумывался, как назвать свое новенькое судно, слова сами слетели.

При этих словах легкая тень набежала на прекрасное лицо государыни, а потом тень сменилась странной улыбкой. Она взяла Вильмора под руку и что-то ему шепнула на ухо.

Алексиор собирался прямо сейчас бежать в порт, но Вильмор остановил парня, возвращая его к действительности:

- Завтра. Это подождет.

Вслед за припадком эйфории к Алексиору вернулась тревога, в который раз за сегодняшний день юноша испытал беспокойство, он со вчерашнего дня не видел свою невесту. Оставалось только успокаивать себя мыслью, что его девушка не любит толчеи и шумных мероприятий. Что увидится он с ней вечером. Расскажет, сколько подарков ему надарили, а она по привычке будет смеяться над тем, что он любит подарки как маленький, а потом возьмет его руку и увидит все его глазами. Его новый корабль. Он ее непременно на нем прокатит... Завтра же!

Царевич улыбнулся своим мыслям и взглянул на брата. А его большой брат Вильмор отошел в сторонку со словами:

- А теперь подарок от царицы.

Естественно, народ радостно заволновался, приготовившись услышать, что скажет их любимая государыня. А та удивила всех. Обернулась к мужу и спросила:

- Можно мне объявить?

Вильмор прикрыл глаза и кивнул. Ярко блеснули глаза Онхельмы, когда она сказала во всеуслышание, обращаясь к толпе, наполнявшей площадь перед дворцом:

- Сегодня нашему царевичу Алексиору исполнилось 18 лет. По закону нашей страны он теперь совершеннолетний. Мой муж, государь Вильмор и я, - она слегка помедлила, - Объявляем, что ровно через год наследник Алексиор примет власть и будет коронован на царство. А потому я дарю ему символ царственной мудрости.

И одела на палец Алексиора кольцо с сапфиром.

Народ не совсем понял и слегка заволновался, тогда выступил старый царь Вильмор:

- Говорю вам сегодня, народ Версантиума, что во исполнение воли моей покойной супруги, урожденной Властительницы Страны морского берега, Мелисандры, наследником престола является наш приемный сын Алексиор. Теперь он достиг достаточной зрелости, чтобы принять царство. А этот последний год дается ему, чтобы успеть насладиться свободой, ибо дела государства ему просто не дадут вздохнуть. Зато, избавившись от короны, наслаждаться свободой буду я!

Царь ехидно взглянул на младшего брата и подмигнул, повернувшись к народу. Толпа взорвалась хохотом. Но царь не закончил:

- У меня еще одна новость.

Народ снова заволновался.

- Царица Онхельма в положении. У нас будет ребенок.

Крики восторга поднялись отовсюду:

- Виват! Виват царице! Виват государыне Онхельме!

Царице помахала толпе рукой и послала всем воздушный поцелуй. Да, народ любил ее! Она это оценила. Оценила и громко выкрикнула:

- А теперь начинается праздник! Пусть сегодня все веселятся! Пусть вино течет рекой!

Да. Народ не ошибся в своей царице, она была весела, полна жизни и здоровья, и она была прекрасна. Далеко не все смогли понять, почему государь Вильмор решил отречься от престола в пользу приемного сына Алексиора, когда его молодая жена готовится подарить ему его собственного ребенка.

Понятно, воля покойной царицы Мелисандры... Но все равно непонятно.

Не до конца понятно было и самой Онхельме. По дороге к пиршественному залу она спросила об этом Вильмора. Просто из любопытства, потому что ее планы были совершенно иные, и пожелания каких-то мертвых цариц для нее были пустой звук, как, впрочем, и пожелания старого мужа. Чистое научное любопытство.

- Вильмор, - она сделала круглые наивные глаза, - не пойми меня неправильно, я полностью поддерживаю твое решение оставить трон Алексиору, но объясни мне, чем оно вызвано. Ты ведь царь, и у тебя будет ребенок...

- Милая, - Вильмор коснулся рукой ее нежной щечки, - Видишь ли... Мелисандра была Владычицей по праву рождения. Она из древнего рода колдунов, на протяжении многих веков владевших этой страной. С незапамятных времен. И их дар передавался из поколения в поколение. А я был ее консортом. Мы поженились по любви, и прожили счастливую жизнь, правда, не слишком долгую... Всего двенадцать лет... Но именно ей принадлежала Страна морского берега. Если ей было угодно оставить на царстве меня, на то была ее воля. И если ей было угодно назвать следующим царем Алексиора, моего младшего сводного брата, как только он достигнет совершеннолетия, на то была тоже воля истинной правительницы. Вероятно, она видела в нем какой-то дар, раз сочла это возможным. У меня же никакого дара нет.