Я дала ему время переварить информацию и ждала, что он вернется в салон. Но он не возвращался ни через пять, ни через десять минут. Кусая губы, я следила сквозь лобовое стекло, как он пинает камни, на берегу реки, как мерит шагами набережную, зарывшись руками в волосах, как смотрит в небо и что — то бормочет. Данька, милый Данька, прости меня. Я знала, что реакция будет именно такой, но просто не решалась все рассказать раньше.

Как только он немного успокоился и сел на берегу, осмелев, я вышла из машины и направилась к нему. Я села настолько близко возле него, что наши плечи соприкасались, и я чувствовала, что его тело напряжено, как натянутая струна. И стоит ему только заговорить, эта струна лопнет.

— Прости, — тихо прошептала я, чтобы он слышал.

— За что? — вижу боковым зрением, что повернул голову в мою сторону.

— За то, что не сказала тебе обо всем сразу, — боюсь посмотреть ему в лицо.

Я слышу, как он ухмыльнулся, а затем взял небольшой камень, и, встав на ноги, запустил его в воду. Камень улетел далеко и исчез в воде, оставив после себя разводы. Развернувшись ко мне лицом, и встав напротив, я увидела, что на смену ненависти пришло разочарование и печаль. Плечи друга поникли и на его глазах заблестела влага.

— Лера, скажи мне, только правду — кто я для тебя? — он чуть прищурил глаза и испытующе ждал ответа.

— Ты мой самый близкий друг, — я сказала правду, ближе его у меня никого нет, и я им очень дорожу.

Снова его усмешка, машет головой и идет ко мне, затем опускается рядом.

— А знаешь кто ты для меня? — поворачивается и подается всем телом вперед, — ты для меня ближе матери, которая не понимает своего сына, и до сих пор не смирилась с тем, какой я есть, которая пытается меня изменить и наставить на путь истинный, — в его словах столько горечи, я понимаю о чем он говорит и от этого больнее, — ты для меня ближе сестры, которая узнав, что я гей — отказалась от меня и теперь знаться со мной не хочет, — не могу больше сдерживать слезы, что застилают глаза, зачем он это все говорит! — Ты, черт возьми, для меня все Лера! — повышает голос, а у меня текут слезы по щекам, мы никогда не разговаривали на такие личные темы.

Данька никогда не открывался для меня с этой стороны. Мы вместе шутили, делились мелочами, но не говорили так откровенно. Оказалось он очень ранимый и наша дружба для него очень важна! Какая же я дура, что не доверилась ему и не рассказала обо всем раньше!

— И знаешь что самое обидное? — продолжает друг, — что я для тебя никто! — Данька перешел на крик, который эхом отзывался по всему берегу, — ты не посчитала нужным сказать мне о своих проблемах! Мы бы разобрались во всем вместе! Я бы нашел деньги и тебе не пришлось, как последняя шлюха, ложиться под этого урода! — он резко замолчал, закрыв рот рукой.

Он действительно сказал это? Так вот значит, его истинное отношение ко мне? Ну уж нет! Как бы я не любила его, а за такие слова я его не прощу никогда.

Срываюсь с места и убегаю из этого проклятого места, только бы не видеть его!

— Лера! Постой! — слышу за спиной его голос, но и не думаю поворачиваться, продолжая бежать прочь.

Да, я была не права, но и он перегнул палку, оскорбив меня. Из уст самого близкого человека, услышать такие слова, было больнее всего! Такой его реакции я ожидала меньше всего. Катитесь все к черту! Ты, Марк, Стас! Провалитесь сквозь землю, но оставьте меня в покое! Никто не имеет права меня осуждать, только я сама!

Убегая с набережной, и сквозь слезы, что застилают глаза, сворачиваю и бегу вдоль дороги. Мне нужно пробежать совсем немного, всего пару остановок и я буду дома. Сейчас, как никогда я хочу побыть одной.

Решаю срезать путь через дворы, и как только поворачиваю к дому, дорогу мне перекрывает машина друга. Он выбегает из машины и бежит за мной. Оббегаю машину сзади и направляюсь во двор, чтобы скрыться с его глаз. Я хочу, чтобы он отстал от меня раз и навсегда!

— Лера, остановись! Я не это имел в виду! — слышу, как его голос приближается, он догоняет меня.

Ускоряю бег, который дается мне нелегко. Горло разрывают рыдания, глаза не видят, куда бежать из-за потока слез, а горькая обида терзает меня изнутри. Внезапно его руки обхватывает меня кольцом, плотно сжимая плечи и грудь:

— Лера, послушай меня, — но я не собираюсь слушать его извинения, мне их недостаточно. Его слова настолько прочно засели у меня в голове и никаких оправданий я слышать не хочу!

— Отпусти меня! — кричу на него сквозь рыдания и продолжаю вырываться. Но его руки плотным кольцом, крепко сжимают меня.

— Лера, прости! Слышишь! Я был зол и не знаю, что на меня нашло! Прости! — оправдывается Данил, но я не хочу слышать его, я хочу исчезнуть отсюда.

А через мгновение, слышу леденящее кровь, рычание:

— Убери, блядь, от нее свои руки!

Хватка Даньки ослабевает, и он настолько быстро отрывается от меня, что я чуть не падаю на асфальт, еле удержавшись на ногах. А когда поворачиваюсь, перед моим лицом пролетает кулак. От удара в лицо, Даня отшатывается назад и закрывает лицо. Я кричу, не веря своим глазам. Как только Марк настигает друга и заносит руку для еще одного удара, я кидаюсь на него:

— Оставь его в покое! — хватаю за локоть Марка, но он отталкивает меня как надоедливую муху, и я приземляюсь на задницу.

Марк.

— Марк, не трогай его! Прошу тебя! Остановись!

Я не вижу ее, но слышу, как сквозь рыдания она кричит на меня. Ее плач и мольбы чтобы я остановился, звенят у меня в ушах, но я настолько зол, что не могу остановиться. Ярость, что затуманила мой разум и ненависть к этому ублюдку, заставляют наносить удары по его телу. Я не позволю ему прикасаться к Валерии и пальцем. Ни он, никто другой не имеет права распускать руки и трогать, то что принадлежит мне!

Парень лежит на асфальте и даже не пытается мне противиться. Он прикрывает свою голову руками от моих ударов и глухо стонет. Я понимаю, что с него достаточно, но не могу прервать удары, ярость все еще контролирует мои действия. В очередной раз я занес кулак, но остановился. Помешала мне Валерия. Неожиданно она подползла к этому парню и своим телом, словно щитом, закрыла его от меня.

— Не трогай его! Не надо! — она рыдала и содрогалась всем телом, отчего было сложно разобрать ее слова.

Поднявшись на ноги, я отступил на пару шагов назад. И только сейчас, стал свидетелем картины, виновником которой был я. Состояние аффекта, в котором я пребывал, и не контролируя себя, наносил удары этому парню, прошло. Он почти не шевелился, его голова лежит на коленях Валерии. Дрожащими руками она стирает с его лица кровь, отчего он шипит и стонет еще громче.

— Тише, Данечка, тише, — заикаясь, повторяет она и не знает, как помочь ему облегчить боль.

На смену злости и желанию уничтожить этого парня пришло сожаление и шок. Я был потрясен реакцией Валерии, которая так трепетно относилась к нему. Как будто это самый дорогой человек на свете, а не подонок, что домогался до нее пару минут назад. Мне было жаль этого парня, что я накинулся на него избив.

Я продолжал стоять в каком-то гребаном ступоре и не мог пошевелиться, следя за действиями Валерии. Мне до сих пор было сложно поверить, в то, что я наделал. Совсем не этого: ее слез и страданий я ожидал. Я всего лишь хотел помочь!

Поток эмоций, что переполняли меня, сменяя одна другую, и я не знал, что мне делать. Пару минут назад, я увидел, что какой-то сукин сын пристает к ней, во мне вскипел гнев — я не мог позволить кому-либо причинить ей боль! Желание защитить, освободить ее, было главным, ведь она так яростно вырывалась и кричала. Мне показалось, что ей было больно. Поэтому и кинулся на парня, не раздумывая. Я хотел выбить из него весь дух, только бы он не прикасался к ней.

А сейчас, видя, как она пытается помочь ему, меня накрыла долбанная ревность! Я не хочу, чтобы она испытывала подобные чувства, к какому- либо мужчине. Не хочу, чтобы он находился рядом с ней! Не хочу, чтобы она прикасалась к нему! Она, черт возьми, принадлежит только мне!