— Надо же, смелая какая, люблю таких, — и делает шаг вперед, выставив руки.

— Стоять! — то ли кричу, то ли шепчу я, тыча в его сторону ключ.

— Тиши, тише, — бормочет он, подняв руки вверх, а в глазах звериный интерес, он делает еще шаг вперед. Я узнаю его голос, это он звонил мне и искал брата. Но разве деньги свои они не получили?

Ему плевать на мой ключ, он делает еще два шага, второй поднимается за ним.

— Я искромсаю твою рожу, если сделаешь еще хоть один шаг, — снова пытаюсь их остановить.

Я в ужасе от происходящего, на меня хотят напасть два здоровых мужика! Ноги трясутся, готовые вот-вот отказать, и я упаду, а в голове пульс отдается набатом. А дальше все как в тумане. Бугай, что вел со мной диалог, перескакивает через ступени и бросается на меня. Не успел он схватить мою руку, как я со всем силы резанула ключом по его лицу. Он не издал ни звука, а оторопел на секунду, и я успела заметить кровь на его щеке. А потом он со всей силы зарядил кулаком мне по лицу. Я точно слышала хруст. Мне сломали челюсть? Боль настолько сильная, что у меня потемнело в глазах. Потеряв равновесие, я упала. Во время успела подставить руки, чтобы не удариться головой о бетонный пол.

— Вот тварь, — загремел мужик, с рассеченной щекой.

Он вытер кровь, и посмотрев на свою ладонь еще больше обозлился. Схватил меня за шиворот и приподняв с пола, прижал к стене.

— Что вам нужно, — прошептала я.

Я не хочу еще удара. Я не сопротивляюсь. Во рту чувствую вкус крови. Как же больно. Меня тошнит. Сдерживаюсь, чтобы не вывернуть содержимое желудка на него.

— Твой брат. Он так и не явился, — зарычал он в ответ, — у тебя пять дней, чтобы вернуть деньги, иначе и твоего брата и тебя, шальная сучка я прикончу.

— У меня нет денег, — хриплю я. Во рту накопилось много крови, и я чувствую, как она струйкой сочится из уголка рта.

— Это не мои проблемы, а твои — достань! — бесится он, — и не вздумай идти в полицию, у меня там связи. Узнаю — долг возрастет вдвое, а с тебя три шкуры спущу.

— Я поняла, — бормочу из последних сил.

— Вот и отлично, — ухмыляется козел, отпускает меня. Стою, еле-еле держась за стену.

— Через пять дней жди меня дома с деньгами, — уже спускаясь по лестнице, говорит он.

Как только слышу, что дверь в подъезде хлопает — они ушли, делаю вдох-выдох, и еще раз. Меня трясет как изнутри, так и снаружи. Дрожащей рукой стираю кровь с лица, которая затекла уже за шиворот куртки. Глазами ищу ключи на полу. Но на моем этаже нет света, и я не вижу, куда они закатились. Опускаюсь на колени и на ощупь пытаюсь найти проклятые ключи. Как только нахожу, не с первого разу, но все же вставляю ключ в замочную скважину, и открыв дверь, забегаю домой. Закрываю дверь на все замки, что есть. Хочется и шкафом подпереть, только бы меня никто больше не трогал. Скорее снимаю куртку, на рукаве и воротнике которой вижу кровь. Морщусь. Затем расстегиваю молнию на джинсах и следом за ботинками стягиваю и их. Они грязные от того, что я валялась и ползала на полу в подъезде. Ужасное зрелище, я не забуду это никогда. Поджимаю губы, сдерживая слезы.

Иду в ванну, и сняв остатки белья, сажусь в нее. Подтягиваю колени и обнимаю их руками. В голове пустота. Будто из меня выбили все мысли, там в подъезде. Минут пятнадцать сижу в тишине, как будто в ступоре, не включая воду. Слышу только, как вода шумит этажом выше.

И только когда горькое рыдание вырывается из груди и слезы катятся градом, понимаю, что произошло. Меня ударил незнакомый громила, да так сильно, что я чуть не потеряла сознания и не лишилась зубов. Возможно, я все еще пребываю в шоке, потому что не чувствую боли и напряжения, что охватило все мое тело. Я плачу не от боли, а от понимания того, что на меня поднял руку неизвестный, и теперь я не чувствую себя в безопасности. Меня никогда в жизни не били. Мне очень страшно.

Я устала вздрагивать всем телом от рыданий. Слез уже не осталось, но я до сих пор не могу успокоиться. Не знаю, сколько я просидела в ванне, но мое тело замерзло и онемело от позы, в которой я пребывала долгое время. Тянусь за душем и включаю воду, делая ее максимально горячей и приемлемой для моего тела. Хочу согреться и смыть с себя события этой ночи. Аккуратно ладонями смываю кровь с лица и шеи. Щека опухла и болит. Челюстью шевелить могу — уже не так больно, терпимо, значит, она не сломана. И хорошо зубы целы. Буду жить.

Перед сном выпиваю два стакана горячего чая с мятой, она успокаивает. Закутавшись в одеяло, ложусь спать. Уснуть удается сразу же.

Лера.

Кому взбрело в голову установить на потолке, в бассейне столько ламп? Люминесцентные лампы, что расположены по всему периметру потолка бассейна, светят настолько ярко, что поднять голову вверх невозможно. Просто полежать в воде на спине или проплыть нереально, они светят прямо в глаза, ослепляя.

Я прихожу в бассейн не только чтобы выжать из себя последние силы и забыть обо всем, но и просто расслабиться не спеша, плавая на спине. Вот и сейчас, расслабив руки, ноги и все тело я лежу с закрытыми глазами на воде, время от времени проплывая пару метров, и снова останавливаюсь. Поскольку уши в воде, я не слышу, что творится на ее поверхности, поэтому не забываю поворачивать голову по сторонам и осматриваться — не плывет ли кто на меня. Бассейн через час закрывается и народу не много в четверг вечером, но постоянно находится тот, кто плывет брасом или баттерфляем — и соответственно врезается в меня. Никакого покоя. Если бы существовала возможность снять весь бассейн только для меня одной — я была бы счастлива, но выбора нет, и приходится терпеть этот гам. Не знаю почему, но как только мои уши уходят под воду, и я слышу гул воды — меня это успокаивает. Я вхожу в состояние, подобное трансу — мысли перестают хаотично блуждать в голове и постепенно исчезают.

Сегодня один из тех дней, когда я хочу отдохнуть от тягости проблем, набраться сил, которых уже не осталось. От неразберихи и напряженности, которыми наполнена моя жизнь, у меня часто болит голова. От боли хочется лезть на стену. Мигрень — моя лучшая подруга, когда решить что-то не удается, и я нахожусь в тупике. Я настолько устала, что еще чуть-чуть и рассыплюсь от стресса.

Сегодня утром мне позвонили из банка. Но не для того чтобы обрадовать положительным решением, а чтобы расстроить — в кредите отказано, причину банк не сказал. Печальная новость, и в принципе, что может быть ужаснее?

После учебы побежала в больницу к папе, а после зашла к Анатолию Степановичу, узнать, возможна ли рассрочка на операцию, если половина суммы будет чуть меньше. Ответ его убил во мне последнюю надежду и был неожиданным — больница запретила рассрочку и для операции нужна вся сумма. Главная причина, по которой рассрочка больше не возможна — это недобросовестные люди, что обещают заплатить после операции и не платят. Больше на подобные риски больница не пойдет.

Я до сих пор помню состояние, в котором пребывала, как только Анатолий Степанович сообщил мне эту новость. Сначала потемнело в глазах, потом легкое головокружение и онемение рук, а потом я отключилась. Когда же очнусь, от запаха нашатыря и до меня снова дошла мысль, что операции не будет, я заплакала. Я никогда не плачу на людях, обычно только когда остаюсь одна. Но в тот момент мне было настолько больно, что не смущали ни врач, ни медсестра, которые пытались успокоить меня. Мне ничего больше не оставалось, как выплакать всю свою горечь и безысходность прямо там в больнице, на глазах у всех. Я никогда никого ни о чем не просила, всегда решала все проблемы сама. Но в те минуты я была в таком отчаянии, что готова была ползать на коленях и умолять разрешить мне рассрочку. И я умоляла врача, в глазах которого были так ненавистные мне, жалость и сострадание. Просила сделать хоть что-нибудь, только бы операция состоялась. Заверяла, что квартиру я уже почти продала и деньги у меня есть. Но врач твердил одно, и тоже: «мне очень жаль» и «я ничего не могу сделать».