Поворачиваю голову к окну — картинка со взлетно-посадочной полосой тронулась, мы движемся. Черт возьми, неужели это не сон? Зажмуриваю глаза и снова распахиваю их. Вижу, что линия горизонта начинает крениться. Земля плавно меняется местами с небом. Чувствую, как к горлу подступает тошнота. Это ужасное зрелище, и мне бы засунуть голову под одеяло, но я гляжу во все глаза. Неожиданно чья то рука закрывает шторку иллюминатора.

— Не нужно смотреть, как мы взлетаем, если это твой первый полет, Лера, — поворачиваюсь на спокойный, уверенный голос Марка. Теперь он сидит напротив меня и пристегивает свой ремень. Как только справляется с ремнем, поднимает взгляд на меня.

— Что? Почему нельзя? — нервно вскрикиваю, чувствую, как подо мной кресло вибрирует еще сильнее. — Мы взлетаем или вот-вот взорвемся? Почему так шумно? — в животе крутит, пальцы на руках начинают неметь, и я их почти не чувствую.

— Валерия, спокойно, мы всего лишь взлетаем, — пытается меня утешить Марк.

— Я не чувствую своих рук, — в панике бормочу, а пальцы тем временем сжимаю и разжимаю в кулаки.

Чуть подавшись вперед мужчина берет мои ледяные, онемевшие ладони в свои и аккуратно сжимает. Его ладони сухие, большие и очень теплые. И мне не хочется нарушать этот контакт.

— Дыши глубже, все будет хорошо, обещаю, — первый раз вижу его лицо таким взволнованным, но все же уверенным. Слушая его голос мне становится спокойнее, тревога и паника совсем не заботят меня. Вернее думать о них мне не хочется совсем. От звука его голоса даже тошнота постепенно отходит на второй план, правда на смену легкому головокружению. Взгляд мой хаотично блуждает: телевизор, шторка иллюминатора, сдержанный и проницательный взгляд Марка, снова телевизор.

— Говори со мной, а то я отключусь, — тараторю я, в перерывах между частыми, глубокими вдохами ртом.

А он улыбается, опустив взгляд на наши руки и снова смотря мне в глаза:

— Не знаю, что еще сказать, чтобы ты перестала нервничать.

— Что угодно, только говори. Мне так спокойнее, — сжимаю его руки сильнее и чувствую легкое покалывание — онемение проходит, — куда мы летим? — Мне нужно чтобы он говорил со мной!

— Сейчас мы направляемся в Москву, — уточняет мужчина. Чувствую, как его палец слегка поглаживает внешнюю сторону моей ладони.

— На сколько? — быстро спрашиваю его не давая замолчать.

— На пару дней. Завтра мне нужно быть на благотворительном вечере, а послезавтра мы вернемся обратно. — Интересно, он говорит, что мы вернемся к понедельнику, потому как пытается успокоить меня? Либо он действительно подумал и о моих делах тоже, а не только о себе?

— Сколько лететь? — тряска становится все меньше, что радует.

— Четыре часа. Тебе лучше? — заботливо интересуется мужчина и от такого отношения мне не по себе.

— Вроде, да, — пытаюсь высвободить руки из его ладоней, и он не препятствует мне в этом.

— Отлично, — кривоватая улыбка касается уголков его губ, и он тянется к шторке иллюминатора, открывая ее, — мы взлетели, теперь можешь насладиться видом.

Осторожно поворачиваюсь к окну. Вид действительно шикарный, мне и страшно и любопытно одновременно, но оторваться я не могу. Паутина всевозможных фонарей окутала ночной город, который виден, как на ладони. Понимаю, что затаила дыхание, наблюдая за ночным городом. Но теперь мне не страшно.

— Выпей, — поворачиваюсь к Марку, он протягивает мне бокал с прозрачной жидкостью. На воду это не похоже, она не настолько прозрачная и видны пузырьки.

— Что это? — киваю на бокал.

— Шампанское, — приподняв бровь, ожидает, пока я возьму бокал, — тебе нужно немного расслабиться.

— Уф, — сделав глубокий вдох, выдыхаю. Он прав. Этот взлет действительно вымотал меня, как морально, так и физически. Чувствую, что мышцы шеи до сих пор напряжены. Мне нужен этот алкоголь. Поэтому беру бокал и в два больших глотка опустошаю его.

— Еще, — протягиваю пустой бокал, облизывая губы.

Он улыбается, но развернувшись к столу, наполняет фужер снова.

— Не переусердствуй, а то голова будет болеть, — Марк садится на свое место, где находился до взлета самолета и пододвигает ноутбук.

— Пусть болит, — отвечаю, опустошив второй бокал, — главное быстрее уснуть.

Мужчина качает головой, слегка, улыбнувшись:

— Мне нужно продолжить работу, — кивает назад, — там за дверью, отдельная комната с кроватью, тебе нужно отдохнуть и выспаться.

— Нет, спасибо, я и здесь могу, кресло удобное, — отвернувшись к окну, устраиваюсь удобнее.

Шампанское или стресс от взлета забрали последние силы? Но уснула я сразу же, как только сомкнула веки. Он ведь ничего не подсыпал в бокал? Правда? Если уж и решил усыпить меня, то это нужно было сделать еще до взлета.

***

Глаза распахнуть я не успела, но мозг и тело уже проснулись. Я бы и дальше спала крепким сном, если бы не эта невыносимая жара и отекшая левая рука. Слегка шевелю кистью и как только она начинает покалывать, зажимаю глаза крепче. Второй рукой нажимаю на внутреннюю сторону локтя. Так меня учила мама и это действительно работает. Потому как если передавить на секунду центральный нерв, кровообращение начнет восстанавливаться быстрее и покалывание пройдет. Открываю глаза и взгляд упирается в потолок. Когда засыпала, точно помню, что сидела. Тогда почему сейчас лежу? И откуда на мне это теплое одеяло, которое и стало виновником духоты, от которой я проснулась? Кто-то опустил кресло и заботливо накрыл меня одеялом. И почему у меня подозрение, что этот кто-то, сидит слева и прожигает меня взглядом?

Марк.

Вот уже более трех часов она спит крепким сном. Сейчас я могу себе позволить понаблюдать за ней. Ранее во время работы, я отвлекался на шорохи, что были слышны, когда она ворочалась, либо тихо бормотала что-то во сне. Поэтому я старался разобраться с делами как можно быстрее. Закончив вносить правки в договор, я мог бы опустить спинку кресла и немного подремать. Но глупо не использовать возможность понаблюдать за Валерией пока она спит. Такое увидишь не часто. Спокойное, умиротворенное лицо девушки, делает ее необыкновенно привлекательной, обольстительные губы так и манят прикоснуться к ним. Поэтому мне сложно оторваться от ее лица, от груди что равномерно поднимается и опускается. Воображение рисует соблазнительные формы ее фигуры, что спрятаны под этим одеялом. Фантазии о Валерии распаляют мое желание еще сильнее, разум отказывает подчиняться, он во власти этой взбалмошной девчонки. Качаю головой, улыбаясь, и отвожу от нее взгляд. Марк, она всего лишь сладко спит, а мысли уносят тебя совсем в другом направлении.

Чтобы отвлечься, беру бутылку с водой и опустошаю половину. Как бы не старался, не могу ни о чем другом думать, когда она так близко. Мысль о том, что она будет рядом со мной ближайшие сутки, заставляет мою кровь бежать по венам быстрее. С предвкушением жду тех минут, когда мы останемся наедине. Я не позволю ей нарушить мои планы, и искренне надеюсь, что она будет хорошей девочкой.

Иногда во время сна она ворочается, как и сейчас. Замечаю это боковым зрением и поворачиваюсь. Тяжело вздохнув, она положила ладонь под щеку. Ее сон хоть и крепкий, но беспокойный. Мне уже дважды приходилась накрывать ее одеялом. Потому как она постоянно ворочается и скидывает его на пол. Бывает, она бормочет что-то себе под нос, расслышать, как не пытался, слов не удается. Проблемы не дают ей покоя ни в реальной жизни, ни даже во сне. Сейчас она выглядит очень мило, выпятив нижнюю губу, как маленький обиженный ребенок. Очень не хочется беспокоить ее сон и будить, но скоро мы приземляемся. И только я собираюсь подняться с кресла чтобы разбудить, как вижу, что она зашевелилась. Зажмурив глаза, будто от боли, она резко распахнула их. А затем устремила свой недовольный взгляд в потолок. Пару раз моргнув, замерла, а потом осторожно повернула ко мне лицо. Слежу за ней внимательно. Ее до сих клонит в сон, но смотрит на меня настороженно, что-то обдумывая.