Пулеметчик, словно слившись с «Максимом» в единое целое, поворачивал ствол то в одну, то в другую сторону, раз за разом находя новые жертвы…

И немцы дрогнули… И побежали… Нет, они уже не отходили отстреливаясь, а именно бежали, показывая спины и сверкающие пятки… …Николаев застыл на какой-то миг, оглядывая поле боя и результат огня пулеметчика.

Уцелевшие немцы в панике пытались отойти, бежали, переползали, пытаясь укрыться от смертоносного свинцового ливня, но пули доставали их везде…

И вдруг пулемет, внезапно смолк…

Николаев посмотрел в сторону смолкшего «Максима» и увидел, что рядом с пулеметчиком уже стреляет из автомата пожилой боец, тот, который еще минуту назад перевязывал свою раненную руку.

Он улыбался, хотя улыбка эта больше была похожа на оскал, и стрелял, удерживая автомат одной рукой, уперев его круглым магазином в бруствер окопа:

- А-а, немчура поганая!!! Та-та-та! Та-та! Та-та! Не нравится? Та-та-та!!!

А пулеметчик тем временем пытался перезарядить раскалившийся за время боя «Максим» вставив в патроноприемник новую ленту… Его маленькие ладошки умело и профессионально делали свое дело, а капитан… Он, словно завороженный следил несколько секунд за ними, а потом перевел взгляд на поле боя, туда, где только что были немцы…

Такого действия пулеметного огня, кажется, никто в его батальоне, включая и самого Николаева, и никогда не видел…

Капитан подбежал к пулеметчику лопнул его по плечу:

- Молодчина! - Воскликнул он восхищенно. - Ты только посмотри, сколько там фрицев лежит! Да тебе за это и ордена мало дать! Ты же сейчас весь полк спас!

«Первый номер» вздрогнул, словно не ожидал услышать этого голоса, и…

И тогда пулеметчик повернулся, наконец, к командиру батальона, оторвавшись от старенького «Максима», показав, наконец-то, капитану свое лицо…

Мила улыбнулась задорно и проговорила:

- Орден - это хорошо, конечно, товарищ командир! - Проговорила, она, хитро улыбаясь. - Только я сюда не ради него пришла…

Николаев застыл от неожиданности, и только и смог выдавить из себя:

- Мила?

- Сережа…

- Милка! Родная моя!!! - Он радостно схватил девушку в охапку и прижал к себе. - Неужели это ты?!!

Они опустились на корточки на дно окопа, так и не выпустив друг друга из объятий.

- Я, Сереж… Кто ж еще-то? - Улыбнулась девушка. - Что, не ожидал?

Николаев нежно посмотрел на Милу, осторожно, самыми кончиками пальцев, как самой бесценной хрустальной вазе, прикоснулся к ее щеке, которая вся была в грязных потеках и копоти, поправил, сбившуюся на затылок каску на ее голове и проговорил нежно:

- Милка, жива… А, я уж думал… - И воровато посмотрел по сторонам. - Ты это… Ты посиди здесь пока… Ладно? Подожди меня, а я скоро! Я очень скоро вернусь, Мил!!!

Он вскочил на ноги, одним рывком выпрыгнул из траншеи на бруствер, поднялся во весь рост, и прокричал изо всех сил:

- Батальон!!! В атаку!!! За мной!!! Вперед!!!

И побежал по полю вслед за убегающими немцами, стреляя из своего ППШ… И батальон поднялся из окопов за своим отчаянным командиром!.. Бойцы выскакивали на бруствер из траншеи и бежали, вслед за капитаном стреляя из всего имевшегося оружия прямо на ходу, от бедра.

А Мила услышала протяжный крик своего Сергея:

- Ура-а-а-а!!!

И понеслось над траншеями, и по полю, многоголосое эхо и перекрывая грохот боя:

- Ур-ра-а-а-а-а-а-а-а-а!!! …Пожилой боец, оставшийся рядом с Милой в траншее, прижал, как ребенка свою раненную руку к груди, и с завистью посмотрел вслед атакующим:

- Геройский парень, наш комбат… Жаль только, что такие долго не живут…

Мила бросила гневный взгляд на пожилого бойца, и проговорила зло:

- Не каркай, дядя!!! Он будет жить долго!!! - И тоже посмотрела в спину удалявшегося по полю капитана… …Вот так и произошла их та, самая первая встреча, почти через два года разлуки…

…- Ну вот, товарищ лейтенант! Прибыли! - Проговорил пожилой водитель «полуторки» с седыми усами. - Как и говорил вам у комендатуры - пятнадцать минут и мы на месте!

- Отлично! - Улыбнулась Мила. - Спасибо вам!

Она открыла деревянную дверь кабины грузовичка, и легко выпрыгнула из машины наружу.

Красноармеец-водитель тоже выбрался из своей машины наружу, легкой трусцой обежал машину, и достал из кузова фанерный чемодан в защитном матерчатом чехле, шинель в «скатку», и протянул все это Людмиле:

- Вон до того поворота, товарищ лейтенант… - Показал он Миле рукой следующий перекресток по улице, до которого было несколько сотен метров. - Повернете налево, и сразу увидите - метров через триста будут большие зеленые ворота! А мне, товарищ лейтенант, вот здесь уже и сворачивать… Так что не обессудьте уж…

Людмила протянула руку водителю, улыбнулась и проговорила негромко:

- Ничего, тут уже не далеко - я найду! - И пожала крепкую, узловатую ладонь. - Спасибо вам! Счастливого пути!..

- И вам удачи, товарищ лейтенант! - Улыбнулся в седые усы красноармеец, шустро, не по годам, прыгнул в кабину, дал газу, и уже проезжая мимо посигналил и крикнул через окно. - До встречи на фронте, товарищ лейтенант!

Она только махнула рукой вслед грузовичку, и посмотрела по сторонам… …Редкие прохожие на улице этого утреннего города куда-то целеустремленно торопились по своим делам. На окнах домов были видны наклеенные, крест-накрест, бумажные полоски…

- Ну, вот, товарищ лейтенант Сизова! - Проговорила она сама себе в полголоса. - Вот ты, действительно, почти и прибыла на новое место службы…

И хмыкнула каким-то своим мыслям:

- Преподаватель-наставник!.. Ну, что? Вперед?!

Лейтенант потянулась, как большая кошка, разминая занемевшие после долгой ночи в поезде, а потом и езды в неудобной кабине «полуторки», ноги. Поправила под ремнем портупеи, безукоризненно сидевшую на ней, без единой складочки, парадную гимнастерку ПШ. Двумя руками провела по бедрам, на которых, как влитая, сидела темно-синяя форменная юбка. Посмотрела на блестящие, безукоризненно начищенные хромовые сапоги. Кокетливо сдвинула на ухо и чуть-чуть назад темно-синий берет. Подняла с чемодан и шинель…

- Шагом марш, Мила! В новую часть! - Скомандовала она себе улыбнувшись.

И, едва не печатая шаг, направилась в том направлении, о котором рассказал ей седоусый водитель «полуторки»…

Настроение лейтенанта было под стать сегодняшнему солнечному теплому майскому утро, и Мила шла вперед, широко улыбаясь каждому прохожему. И люди отвечали ей встречными улыбками… …Через пятнадцать минут она, уже спускалась со ступеней КПП, засовывая на ходу в нагрудный карман гимнастерки свои документы, которые только что проверял дежурный лейтенант…

Людмила улыбнулась солдату-дневальному, вытянувшемуся по стойке «Смирно!», отдала в ответ честь, и…

Ступила со ступенек крыльца КПП на территорию воинской части, в которой ей теперь предстояло служить дальше… …Она неторопливо шла по тенистой, чисто подметенной аллее и удивлялась тому, что вся территория «Школы» похожа на очень ухоженный заботливым и рачительным хозяином, парк - она просто утопала в буйной зелени!.. И ничто не напоминало здесь того, что всего в нескольких сотнях километров был фронт, рвались снаряды и бомбы, гибли люди…

Здесь была какая-то совсем уж умиротворяющая тишина… Как в довоенном лесу, куда Мила так любила иногда выезжать из большого города…

Где-то в кронах раскидистых деревьев, пощелкивали, попискивали небольшие пичуги, продолжая, невзирая ни на что, делать свое дело, которое велел делать им инстинкт… Жизнь продолжалась!.. А один раз Мила даже успела заметить наметанным глазом снайпера, как от одной сосны к другой, по земле перебежала серая белка, распушив свой хвост…

«…Все правильно! Именно так и должно быть! Маскировка и с земли, и с воздуха! - Оценивала она окружающее опытным глазом боевого офицера. - Чтобы никто даже и предположить не смог, кто здесь служит и что здесь делается! Все правильно!..»