Для некоторых наверняка станет откровением, что в годы Великой Отечественной войны в Советском Союзе было целых три контрразведывательные организации, которые назывались «Смерш»!!!

Они не подчинялись друг другу и находились в разных ведомствах.

Это были три абсолютно независимых контрразведывательных органа.

Первый - Главное управление контрразведки «Смерш» в Наркомате обороны, которое возглавлял Абакумов и о котором уже достаточно много сказано и написано. Этот «Смерш» действительно подчинялся Наркому Обороны, напрямую, то есть Главнокомандующему вооруженными силами СССР Сталину, и был по-настоящему войсковой контрразведкой, представители которой служили на фронтах в воинских частях и подразделениях.

Второй контрразведывательный орган, который тоже носил наименование «Смерш» - относился к Управлению контрразведки Наркомата Военно-Морского флота, подчинялся Наркому Флота Кузнецову и никому другому.

И был еще и отдел контрразведки «Смерш» в Наркомате внутренних дел, который подчинялся непосредственно Берии…

И когда некоторые исследователи утверждают, что через контрразведку «Смерш» Абакумов контролировал Берию, это полнейший абсурд и не знание предмета исследований. Не было никакого взаимного контроля! Ни Берия Абакумова через эти органы «Смерш» не контролировал, ни тем более Абакумов не мог контролировать Берию. Это были три независимых контрразведывательных подразделения в трех силовых ведомствах…

Так вот…

Попасть в те, военные годы под подозрение армейских «смершевцев» почти наверняка означало, если и не расстрел на месте, без суда и следствия, «по законам военного времени», что практиковалось очень часто и не столько за провинность, сколько в назидание другим - «чтобы неповадно было!», то уж лагерь, где-нибудь на севере необъятной России, по 58 статье «изменника Родине» - был обеспечен…

Очень много в былые годы было говорено о зверствах и несправедливости офицеров «Смерша», и многое из всего этого было правдой…

Было в «Смерше», конечно же, очень много и настоящих, проверенных, боевых офицеров! Некоторые из даже стали Героями Союза за участие в боях, и на Курской дуге, и за освобождение Киева, да и в других фронтовых операциях…

Но были и другие, чего скрывать… Те, которые умело и нагло использовали свое служебное положение для личной выгоды, преследую свои собственные интересы…

…То, что произошло дальше, наверное, не ожидала от самой себя и сама «Золотая»…

«Виллис» остановился, пропуская колонну солдат, и…

- Хрясть!..

Мощная пощечина, прилетевшая капитану в лицо, была настолько сильна, что сбила с его головы фуражку с пижонским лаковым козырьком и темно-синим, «энкавэдэшным» околышем…

А старшина уже выпрыгнула из автомобиля на землю…

- Вы!.. Вы!.. - Капитан просто ошалел от такого поворота событий. - Товарищ старшина!!! Вы понимаете, что сейчас сделали?!!

- Залепила пощечину сопливому хаму, который вдруг подумал, что ему позволено должностью лапать своими грязными руками женщину, едва ли не вдвое его старшую! - Отрезала «Золотая».

- Вы только что при свидетелях ударили офицера «Смерша», товарищ старшина! - На лице капитана уже отчетливо проступил красный след от пятерни. - Вы за это ответите!

- А за свои грязные намеки, хамло, ты тоже ответишь?!!

Капитан буквально задохнулся от ярости, и выпалил зло:

- После того как освободитесь у комполка, жду вас в своем кабинете, гвардии старшина Морозова! Это приказ!!! И мы разберемся, поверьте мне на слово, очень внимательно разберемся, не приписали ли вам несуществующие заслуги в последних боях! Я не слышу ответа, старшина!

- Есть явиться для разбора! - Она приложила ладонь к пилотке.

Капитан поднял с пола машины фуражку, закатившуюся после оплеуху куда-то между ног, отряхнул ее от пыли, зыркнул зло на женщину, а потом рявкнул в ярости своему застывшему в изумлении, водителю:

- Чего встал, чурбан? Поехали!..

…В дверь кабинета командира полка настойчиво, и даже как-то зло постучали…

- Да! Войдите!

На пороге кабинета стояла старшина-снайпер:

- Товарищ полковник! Старшина Морозова по вашему приказанию прибыла!

- Вольно! - Молодой полковник вскочил из-за стола и бросился к «Золотой». - Вольно же!!! Ну, сколько же вам еще раз нужно говорить, Зоя Павловна, что когда мы одни, не нужно всего этого! Не-нуж-но!!!

Он схватил ее за ладонь двумя руками, и с сыновней теплотой посмотрел в глаза:

- Это я для всех остальных «гвардии полковник», а для вас… Мы же с вами уже столько лет знакомы! - И он улыбнулся, показав крепкие ровные зубы. - Помните, еще тогда, в 40-ом? Когда я на службу уезжал?

- Это перед Милкиными соревнованиями что ли?

- Точно! - Совсем как-то по-мальчишески обрадовался комполка.

- Помню, как же… - Улыбнулась в ответ «Золотая». - Нам тогда к всесоюзным соревнованиям нужно было готовиться, а тут у Милки вдруг любовь приключилась… Вот уж, в самом деле: «Любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь!»…

Она по-матерински посмотрела на полковника:

- Ты тогда был совсем молоденький лейтенантик Сережа Николаев… - И она весело посмотрела полковнику в глаза. - Молодой, но наглы-ый… Я-то уж тогда, с самого первого взгляда поняла знала, что быть тебе генералом…

…Тренер женской сборной по стрельбе Зоя Павловна Морозова, в недавнем прошлом Чемпион СССР, уже несколько дней чувствовала, что с ее любимой ученицей, подающей такие большие надежды в спорте, творится что-то неладное… Неспокойна была ее лучшая ученица… Что-то творилось на душе у этой девчонки, да только вот что…

Морозова понять не могла, а Мила ничего не говорила… …Людмила Сизова пришла тогда на свою обычную тренировку, переоделась в спортивный костюм и стрелковую кожаную куртку, получила оружие и вышла на стрельбище…

Морозова уже была здесь:

- Здравствуй, Людмила!

- Здрасть, Зоя Павловна… - Пробурчала девушка угрюмо, и стала готовиться к стрельбе.

- У тебя все в порядке? Ну-ка, посмотри-ка на меня! Ничего не случилось?

- Все в порядке, Зоя Павловна… - Мила спрятала глаза и отвернулась, поправляя на голове две легкомысленные косички, уложенные на голове крендельком. - Я готова!

Тренер, небольшого роста темноволосая женщина лет 38-40 со строгим и мудрым взглядом, в спортивных бриджах и кожаной летной куртке, только хмыкнула неопределенно и направилась пол козырек тира, где был установлен перископ:

- Тогда… Шагом марш на огневой рубеж! Раз все у тебя в порядке… - Проговорила она задумчиво. - Стрельба в колена!

- Ф-фу! Ф-фу! Ф-фу!

Мила глубоко задышала, пытаясь восстановит дыхание, но сердце, в ее груди отбивая какой-то странный и не известный ей до селе ритм, трепыхалось, как заячий хвост.

«…Так все!.. - Попыталась приказать себе девушка мысленно. - Успокоится! Взять себя в руки! Ничего страшного не произошло!.. Спокойствие, Мила! Спокойствие!..»

Она перехватила ремень тяжелой армейской винтовки, петлей и туго, намертво закрепила свой локоть. Медленно выдохнула, покачивая стволом винтовки сверху вниз. И замерла, как изваяние, сосредоточенно прицелившись в мишень, виднеющуюся метрах в ста…

Тренер смотрела то на девушку, в ожидании выстрела, то на мишень, и, наконец, не выдержала:

- Не «зацеливайся»! Долго! Очень долго! - Прокричала она своей ученице, но выстрела так и не последовало. - Все! Стоп!

Мила подняла ствол винтовки вверх, посмотрела на приближавшуюся к ней разгневанную Морозову, и удрученно опустила голову…