«Насколько превосходно он управляется с собственным даром…» — невольно подумал Страд.

— Вижу, ты удивлен, — проговорил Ари важным тоном. — Не стоит. В моем восприятии кровь, что течет по сосудам, — тот же предмет, и я могу его двигать. Змея не тяжела, я практически не трачу сил, заставляя ее находиться в воздухе, так что все в порядке. А когда мы достигнем нашей главной цели, я попросту зашвырну ее подальше. Хоб бросится за ней и сможет, наконец, полакомиться. Сейчас же, как я уже говорил, он выполняет роль нашего охранника — болотные твари знают, что эта громадина с хоботом опасна, и стараются убраться с ее пути.

В ответ Страд задумчиво покивал.

Слепой хоб «вел» его и Ари не меньше получаса. Страд не сразу понял, что произошло потом.

Гигант неожиданно замер. Взревел. Попытался сделать следующий шаг, но не смог, и почти тут же начал словно бы становиться меньше ростом. Несколько секунд Страду понадобилось, чтобы догадаться: хоб попал в трясину.

— Может, оно и к лучшему, — сказал остановившийся Ари. Он смотрел, как хоб медленно погружается — болото засосало чудовище уже по колена. — Все-таки не очень уютно идти за такой мощной и злобной громадиной.

С этим Страд не мог не согласиться. Он и Ари подождали, пока трясина затянет монстра-гиганта по грудь, после чего обошли его и двинулись за едва не скрывшимся кваггом. Но перед этим хигнаур опустил змею прямо в когтистые лапы хоба, и, судя по звукам, тот хорошо попировал перед тем, как утонуть.

А Страд и Ари прошли еще около полумили, прежде чем поняли, что оказались у цели.

Все оказалось сложнее, чем рассчитывал мастер Селлер. Вернувшись домой, он обнаружил, что мама не спит. Боль от потери человека, с которым она прожила больше пятидесяти лет, прорвалась наружу слезами и воем. Она сидела на кровати, раскачивалась, глядя в никуда. Целитель-прирожденный никогда не видел маму в таком состоянии, и в первые мгновения ему стало не просто страшно — жутко. Но он почти тут же взял себя в руки.

Несложное заклинание из тех, что воздействуют на разум, многократно ослабило муку пожилой женщины, потерявшей мужа несколько часов назад. Мама мастера Селлера перестала выть, лишь всхлипывала. Взгляд из пустого стал растерянным, но это был добрый знак. Значит, вызванное душевной болью подобие транса ушло, растворилось, словно Червоточина, выпустившая из своей дымной утробы достаточно чудовищ.

Сам мастер Селлер, тем временем, присел рядом и заключил маму в объятия. Он чувствовал себя очень виноватым перед ней.

В последние годы он непозволительно редко бывал дома, и, видимо, та связь, что была в основе его взаимопонимания с мамой, ослабла. Именно поэтому целитель-прирожденный не смог предугадать этот срыв.

«Если бы все можно было вернуть и исправить…» — он покачал головой, рассердившись на самого себя за столь глупую мысль.

Почувствовав, что мама все больше приходит в себя, мастер Селлер осмелился спросить о ее самочувствии.

— Все хорошо, насколько это возможно, — тихо, почти шепотом ответила она. — Прости, что напугала тебя, глупая…

— Тебе совершенно не за что извиняться, — как можно тверже ответил мастер Селлер и, поняв, что разговаривает со своей матерью, словно с пациентом, рассердился на себя еще больше. — Мы все имеем право на чувства.

— Просто я думала, что была готова к этому, но в действительности…

— Не надо, — мастер Селлер покрепче обнял маму и стал тихонько качать, словно ребенка.

Сейчас он как никогда жалел, что не женился и не завел детей. Кто как не внуки перетянул бы все внимание мамы на себя, притупил бы горе собственной неуемной энергией и жизнерадостностью…

«А ведь это действительно может помочь, — мастер Селлер прищурился и сам не заметил, как губы скривились в привычной хищноватой улыбке. Да, сейчас она была совершенно не к месту, но… — Не пригласить ли мне кузину с ее сорванцами?»

Лира — молодая и невероятно деятельная особа с копной огненно-рыжих волос — действительно могла помочь, к тому же, она сама не раз говорила, что ужасно соскучилась по госпоже Дарлее — так звали мать мастера Селлера. Да и двое ее детей — семилетняя Вита и пятилетний Тальми — любили ее, словно родную бабушку. Жила кузина в соседнем квартале, время было еще не позднее, так почему бы не послать ей бесплотного вестника с приглашением? Пускай его не бедно обставленная, но все же холостяцкая берлога с тремя комнатами хоть на некоторое время наполнится детскими голосами и смехом. Ребята, конечно, учинят разгром, но это уже дело десятое…

Кивнув самому себе, мастер Селлер отпустил маму и встал. Та, по-прежнему глядя на него виновато и встревоженно, взяла с прикроватного столика стакан с водой и сделала несколько глотков.

— Понимаю, сейчас не лучшее время для приема гостей, — целитель-прирожденный старался говорить как можно бодрее. Вроде бы получалось, по крайней мере, не дрожал голос. — Тем не менее… Лира ужасно обижается, что я уже больше полугода лишь обещаю пригласить ее в гости. Она будет очень рада увидеть тебя. Не против, если я позову ее?

— Разумеется, нет. Только, боюсь, мое состояние может ее напугать.

— Глупости. Лира пока не знает, что случилось, но все поймет.

Мама нерешительно кивнула, и мастер Селлер ушел в другую комнату, чтобы сотворить бесплотного вестника.

Кузина с детьми были в доме целителя-прирожденного уже через четверть часа, и вскоре тот понял, что не ошибся. Вита и Тальми, конечно, тут же принялись баловаться, несмотря на возмущенные возгласы Лиры, однако мама мастера Селлера, глядя на неугомонную парочку, наконец-то заулыбалась не вымученно, не чтобы успокоить, а искренне. И у мага впервые за долгие часы потеплело на душе.

— Сел, мне очень жаль, что с твоим папой так получилось, — тихо произнесла Лира, хозяйничая на кухне. Из комнаты, в которой мастер Селлер устроил маму, доносились детские голоса: Вита и Тальми, постоянно перебивая друг друга, что-то увлеченно рассказывали. — Держись, хорошо?

— Да. Спасибо, что пришли. Я справлюсь. Куда больше тревожусь за маму, ей гораздо тяжелее, — мастер Селлер вспомнил, в каком состоянии застал ее, вернувшись из Хлопковой деревни, и по коже пробежал мороз. — Конечно, можно было бы поместить ее в госпиталь, ослабить всевозможными эликсирами боль, которую она сейчас испытывает, но… как-то это неправильно.

Лира согласно покивала, глядя в окно. Оттуда открывался вид на перекресток со столбом-сигнальщиком и рвущимися с цепей крылунами. Снегопад не прекращался, и на его фоне черные туши, стремящиеся улететь, выглядели особенно жутко.

— А твои озорники сделают все гораздо лучше. Да они и сами рады встрече не меньше, чем мама, — мастер Селлер улыбнулся. — Вы ведь сможете остаться на несколько дней?

— Конечно. Баумара по-прежнему живет в страхе, посетителей все равно нет, — Лира была хозяйкой одного из лучших обеденных залов столицы. — Мы уже много дней как не работаем.

Последние слова она произнесла с горестным вздохом.

— Спасибо, — тихо сказал мастер Селлер. — Мне нужно будет отправиться кое-куда.

— Срочное дело?

— Вроде того, — при мысли, что изможденный парнишка-полумаг в сопровождении хигнаура сейчас пробирается по болоту, мастер Селлер помрачнел. Страд вполне мог получить ранение или даже погибнуть. А если его предположение по поводу блокады магического дара верно… Нет, сейчас лучше об этом не думать, нечего тревожить самого себя. — Один хороший, но немного безрассудный человек попал в беду.

— И что, ты единственный, кто может ему помочь?

Мастер Селлер посмотрел на кузину, виновато улыбнулся. Он и сам понимал, что сейчас ему лучше всего остаться дома, чтобы помогать собственной матери справиться с горем. Да и самому магу нужно было привыкнуть к тому, что отца больше нет. А вместо этого он собирался облазить огромные территории, принадлежащие множеству опасных тварей и наполненные смертельными ловушками в виде трясин.