Фарид с несчастным видом смотрел на буквы. Он так и не научился читать. Сажеруку иногда казалось, что юноша считает крошечные черные значки колдовством. Да и что еще мог он о них думать после всего, что ему пришлось пережить?

— Да расскажите же наконец! — Фарид нетерпеливо переминался с ноги на ногу. — Что он там пишет?

— Мегги придется отправиться в крепость, прямо во дворец Змееглава.

— Что? — Юноша оторопело посмотрел сначала на Сажерука, потом на Мегги. — Нет, так нельзя! — Он схватил Мегги за плечи и повернул к себе. — Не можешь ты туда идти. Это слишком опасно!

Бедняга. Конечно, она туда пойдет.

— Так написал Фенолио, — сказала она, стряхивая с плеч руки Фарида.

— Не мешай ей, — сказал Сажерук, возвращая Мегги листы. — Когда ты собираешься читать?

— Прямо сейчас.

Конечно. Она не хочет терять времени. Да и зачем? Чем раньше наступит в истории новый поворот, тем лучше. Хуже все равно уже быть не может. Или может?

— Что все это значит? — Роксана недоумевающе переводила глаза с одного на другого.

На Фарида она смотрела особенно неприязненно — жена Сажерука его по-прежнему не любила. Возможно, это изменится, если что-нибудь докажет ей наконец, что Фарид не его сын.

— Объясните мне! — сказала она. — Фенолио уверял, что это письмо может спасти родителей Мегги. Как может письмо помочь тому, кто попал в застенки Дворца Ночи?

Сажерук откинул назад ее волосы. Ему нравилось, что она снова носит их распущенными.

— Послушай! — сказал он. — Я знаю, в это трудно поверить, но если что-нибудь может отпереть застенки Дворца Ночи, то только слова в этом письме и голос Мегги. Она умеет оживлять чернила, Роксана, как ты умеешь оживить песню. И отец ее владеет тем же даром. Если бы Змееглав это знал, он бы его, наверное, давно повесил. Слова, которыми отец Мегги убил Каприкорна, выглядели так же безобидно, как эти.

Как она на него смотрит! Так же недоверчиво, как в прежние времена, когда он пытался объяснить ей, где пропадал неделями.

— Ты говоришь о колдовстве! — прошептала Роксана.

— Нет. Я говорю о чтении вслух.

Разумеется, она ничего не поняла. Откуда ей?

Может быть, она поняла бы, если б услышала, как Мегги читает, увидела, как слова трепещут в воздухе, приобретают аромат, прикасаются к коже…

— Я хочу, чтобы никого не было рядом, когда я буду читать, — сказала Мегги, взглянув на Фарида. Потом повернулась и пошла к богадельне, держа в руке письмо Фенолио.

Фарид хотел бежать за ней, но Сажерук удержал его.

— Не мешай ей! — сказал он. — Ты думаешь, Мегги исчезнет среди слов? Ерунда. Мы все равно по горло завязли в истории, которую она будет читать. Она только постарается, чтобы для нас задул попутный ветер — и так оно и будет, если старик написал правильные слова!

56

НЕ ТЕ УШИ

Роксана принесла Мегги масляную лампу и оставила ее одну в комнате, где они спали ночью.

— Буквам нужен свет, вот что неудобно, — сказала она. — Но если эти действительно так важны, как вы все уверяете, я понимаю, что ты хочешь читать их одна. Мне тоже всегда казалось, что голос у меня звучит всего лучше, когда я одна.

И уже в дверях добавила:

— А твоя мать… Они с Сажеруком хорошо знакомы?

«Не знаю! — чуть не выпалила Мегги. — Я никогда не спрашивала маму».

— Они были друзьями, — сказала она.

Ни слова о глухой злобе, которую она испытывала до сих пор при мысли, что Сажерук все эти годы знал, где Реза, но не сообщил об этом Мо… Но Роксана не задавала больше вопросов.

— Если тебе понадобится помощь, — сказала она, выходя, — я у Хитромысла.

Мегги подождала, пока ее шаги смолкнут в темном коридоре, а потом села на мешок с соломой и положила пергамент на колени. «Как было бы здорово, — невольно подумала она, — хоть разок почитать просто так, в свое удовольствие. Почувствовать на языке чары слов без того, чтобы от этого зависели жизнь и смерть, счастье и беда…»

Дома у Элинор она однажды чуть не поддалась искушению — глядя на книжку, которую очень любила в детстве, где были мышки в платьях с воланами и крошечных костюмчиках, варившие варенье и устраивавшие пикники. Она уже почувствовала на губах первое слово и резко захлопнула книгу, потому что ей вдруг представились отвратительные картины: нарядная мышка в саду у Элинор в окружении своих диких родичей, которые и представить себе не могут, что такое варить варенье, и платье с воланами, из-под которого торчит серый хвостик, в зубах у кошки, забредшей в рододендроны Элинор… Нет, Мегги никогда никого не выманивала из-за букв для собственного удовольствия, и сегодня вечером все тоже будет не так.

«Дыхание, Мегги, — сказал ей когда-то Мо. — Весь секрет — в дыхании. Оно дает голосу силу и наполняет его жизнью. И не только твоей жизнью. Мне иногда кажется, что с каждым вдохом мы втягиваем в себя все, что нас окружает, что составляет и движет мир, и это тоже попадает в слова».

Мегги попробовала. Попробовала дышать глубоко и спокойно, как море, рокот которого доносился снаружи. Вдох-выдох, вдох-выдох, словно пытаясь придать голосу силу моря. Масляная лампа, принесенная Роксаной, наполняла комнату мягким светом. По коридору прошла тихими шагами одна из лекарок.

— Я только расскажу продолжение! — прошептала Мегги. — Я расскажу продолжение этой истории, потому что она ждет продолжения. Ну, начали!

Она представила себе мощную фигуру Змееглава, как он ходит взад-вперед по своему дворцу, терзаемый бессонницей, и даже не подозревает, что где-то совсем рядом есть девочка, которая сегодня же ночью нашепчет смерти в ухо его имя. Мегги вытащила из-за пояса письмо, которое написал ей Фенолио. Хорошо, что Сажерук его не читал.

Дорогая Мегги!

Надеюсь, то, что я посылаю, тебя не разочарует. Как ни странно, оказалось, что писать я могу только то, что не противоречит уже сказанному мною о Чернильном мире. Я вынужден подчиняться правилам, которые сам же и установил, даже если сделал это бессознательно.

Надеюсь, твой отец чувствует себя лучше. До меня дошли слухи, что он тоже оказался в плену во Дворце Ночи, и в этом есть доля моей вины. Да, признаюсь. Ведь, как ты, наверное, уже догадалась, я взял его за образец для Перепела. Прости меня — я-то думал, что это очень удачная идея. В моей фантазии твой отец превратился в очень благородного разбойника, и, конечно, я и представить себе не мог, что он однажды и вправду окажется в моей истории. Как бы то ни было, он сюда попал, и Змееглав не выпустит его только потому, что я напишу несколько строк. Не таким я его создал, Мегги. История должна сохранять верность себе, другого пути нет, и поэтому я могу послать тебе лишь эти слова, которые пока что хотя бы отсрочат казнь твоего отца. Но я очень надеюсь, что в конце концов они помогут ему освободиться. Поверь мне: я убежден, что слова, которые я посылаю тебе вместе с этим письмом — единственные, с помощью которых можно привести мою историю к действительно хорошему концу. А ты ведь любишь истории с хорошим концом, правда?

Прочти продолжение моей истории, Мегги! Пока она сама себя не продолжила!

Я был бы рад привезти тебе эти слова сам, но мне нужно присматривать за Козимо. Боюсь, что в его случае мы слишком облегчили себе задачу. Береги себя, передавай от меня привет отцу, когда его увидишь (надеюсь, что это будет скоро), и юноше, благословляющему землю, по которой ты ступаешь. И кстати, скажи Сажеруку, хотя ему это и не понравится, что его жена слишком, красива для него.