— Потому что мне будет дуть под одеяло! Вы же его не подоткнете!

— Тебе его подоткнет дядя Веня, — вмешался в долгое прощание Вениамин. — Скажи маме с папой «до свидания», а то они опоздают в оперу.

— А что такое «опера»? — заинтересовался малыш.

— И про это тебе дядя Веня расскажет. Давай говори «пока»!

— Пока, мама, пока, папа! — скороговоркой проговорил мальчишка и дернул дядю Веню за палец. — Ну, что такое «опера»?

Алексей улыбнулся, взял жену под руку, и они вышли из дому.

Она сюда больше не вернется.

«Маша!»

…Он проснулся от боли, с тяжело бухающим сердцем. Машинально протянул руку, взял со столика стакан, глотнул. Через некоторое время боль откатится, как волна, но разве в этом дело? Другая боль не уйдет. Алексей поднял ноутбук, сползший на край дивана, неловко перевернулся и глянул на дисплей.

Часы в правом нижнем углу показывали половину шестого утра. Светать начнет еще не скоро. Ветер бил в окна, стекла тоненько дребезжали. Телевизор показывал настроечную таблицу. Алексей дотянулся до пульта, нажал на кнопку, и «окно в мир» погасло. Что теперь? Он потер глаза, понимая: уснуть не удастся. Мама, наверное, спит, иначе бы спустилась. Пусть отдыхает, ей очень тяжело, чуть ли не тяжелее всех.

Нужно было как-то скоротать время до утра, когда проснется Илья и потребует внимания, когда тоненько запоет чайник на кухне и запахнет подогретым молоком, а дворник Степан Петрович заелозит лопатой по дорожкам. Днем все яснее и ярче, вокруг есть любимые люди, и можно забыть если не обо всем, то о многом. Можно попробовать соблазнить маму и Илью короткой прогулкой по лесу. Их коттедж стоял на самой окраине Тимоново, сразу за оградой начиналось поле, а за ним щетинился еловыми верхушками лес.

Алексей вздохнул — строить планы пока рановато — и принялся сочинять очередную запись в ЖЖ.

Он начал утро как обычно — с книги.

Эта скверная привычка появилась у Алексея лет в пять. Кто-то из знакомых его матери, авторитетных взрослых людей, которым он доверял, заявил: если начать утро со случайной строки, она определит весь день. Это учит держать в доме хорошие и умные книги, которые не посоветуют тебе ничего плохого и помогут в час, когда помощи ждать неоткуда… Мысль была так себе, но она прочно осела в голове маленького Алеши.

И вот уже который год по утрам он подходил к книжной полке, брал книгу наугад и открывал ее, чтобы узнать, «что день грядущий нам готовит». Если находился вне дома — отыскивал любое печатное издание, начиная с глянцевых женских журналов и заканчивая вывеской на углу у аптеки. Веня, смеясь, любил вспоминать, как в студенческом походе Алексей копался в его рюкзаке, разворачивал пропахшую колбасой газету, чтобы прочесть свою утреннюю фразу.

Сегодня это оказался сборник стихов Хименеса, а фраза обожгла неотвратимостью: «И если паду я, подрубленный смертью, — обрушится небо». Алексей со злостью захлопнул книгу. Нет, испанскому поэту не испортить сегодняшний день.

Было утро вторника, погода стояла чудесная, Веня собирался приехать к обеду, который сейчас готовила Маргарита Викторовна: из кухни доносилось жужжание комбайна и стук ножа о разделочную доску. Илья, судя по топоту, играл на лестнице в войну. Алексей выглянул из гостиной — так и есть, по ступенькам раскиданы игрушки, щетинится дулами военная техника, каким-то образом между атакующими армиями затесался плюшевый мишка Потап. Этого мишку Илье подарила Маша, когда сыну исполнилось два года.

— Илюша, не шуми! — послышался голос Маргариты Викторовны.

— Мам, да пусть играет. — Алексей двинулся на кухню. Зимнее солнце расчертило ее янтарными полосами. — В этом году уже в школу идти, свободного времени маловато будет.

Маргарита Викторовна покачала головой:

— Почти школьник, подумать только! Ты решил все-таки в английскую гимназию?

— Это не я решил, это он решил. Илюшке английский нравится. — Алексей встал у окна и смотрел на заснеженный сад. — Пусть, сейчас без знания иностранного ни на одну приличную работу не возьмут.

— Ему еще рано о работе думать.

— Пускай, — вполголоса сказал Алексей. — У него все будет хорошо…

Звякнул половник, Маргарита Викторовна сурово сказала:

— Лешка, не вздумай сегодня впадать в меланхолию. Не вижу повода.

— Да ладно тебе! — Он заставил себя улыбнуться и отвернулся от окна. — Какая меланхолия, что ты. Скоро Венька приедет, все гулять пойдем. Посмотри, на улице красота какая!

— Ох, Алешенька, — покачала головой Маргарита Викторовна и вернулась к готовке.

Вениамин появился около двух часов дня, веселый и окутанный паром.

— Ох и приморозило! Красотища! А, привет, Илья-пророк! — подхватил на руки радостно орущего Илюшку, подбросил к потолку.

Это было обычным ритуалом — Илья обожал «полеты в космос», а Веньке доставляло удовольствие возиться с мальчишкой: своими детьми он пока не обзавелся, равно как и постоянной спутницей жизни. В Москве у Вени имелась квартира, холостяцкая берлога, куда он приводил своих многочисленных дам, но большую часть свободного времени, особенно в последние месяцы, предпочитал проводить у Тагировых.

Ленивый кот Мессир, обычно спавший в креслах на манер диванной подушки, сунулся под ноги Вениамину, который, не заметив животное, наступил ему на хвост. Кот издал обиженный мяв и поскакал вверх по лестнице, разбрасывая Илюшкины войска. Мальчик с хохотом погнался за котом, лестница заходила ходуном.

— Дом не развалится? — озабоченно спросил Веня, наблюдая за погоней, имеющей все шансы успешно завершиться на втором этаже. Он покачал головой и направился на кухню. — Леш, давай вызовем бригаду строителей, пусть укрепят арматурой.

— Бесполезно, — сказал Алексей, не отрываясь от вчерашнего «Коммерсанта». — Если ребенок захочет раскатать деревянный дом по бревнышку, он это сделает.

Ребенок, успешно отловивший кота, вернулся с ним в обнимку на кухню и с удовольствием слушал разговор.

— Пап, а мы сегодня поедем в Москву? Пап, ты обещал! — Память у Ильи была крепкая.

— Поедем, Илья, но только после обеда. Первое, второе…

— А на сладкое — компот! — подытожил Веня. — Не кисни, Илия, меня в твоем возрасте тоже пичкали комплексными обедами. И ничего, выжил, даже в плечах раздался. — Он с удовольствием похлопал по бицепсу, накачанному в тренажерном зале.

Обед превратился в перебрасывание шутками — Вениамин очень старался, чтобы с его приходом всем становилось веселее. Алексей был благодарен другу за это. У него самого все чаще не оставалось сил для поддержания легкой беседы, и он сидел, глядя в одну точку и прислушиваясь к звукам, которые не были слышны больше никому. Голос Вени возвращал его на грешную землю.

После обеда последовали шумные сборы — на прогулку отправлялись все, исключая Мессира, который не стремился покидать пределы теплого дома.

— Куда? — спросил Вениамин, усаживаясь за руль.

Алексей устроился рядом с ним на переднем сиденье, Маргарита Викторовна и Илья сели назад.

— В центр, — немного подумав, решил Алексей. — На Манежную.

— Уверен? Там много народу, Алекс, шумно…

— Поехали.

Веня пожал плечами.

Дорога была как в сказке — заснеженные ели, искрящиеся сугробы, залитое солнцем ослепительное пространство — озеро Сенеж. Алексей прищурился, посмотрел через тонированное стекло на солнце: оно медленно опускается к горизонту, ползет по волоску, маленькое и круглое, как желтый мяч Илюшки. Веня включил магнитолу, и по салону поплыла изумительно красивая музыка — тема любви из «Ромео и Джульетты» Дзефорирелли в исполнении Пражского филармонического оркестра. Шуршали колеса, взбивая снег; сказочный лес высился у дороги, царапая верхушками бледное небо. Скорость и плавная музыка вызвали у Алексея чувство щемящей тоски. Он закрыл глаза, чтобы не видеть плотину. Под веками была рассыпана горсть зеленых и оранжевых шариков: Алексей слишком долго смотрел на солнце.