Когда слышишь крик друга: «Помогите!» — не раздумываешь, а бежишь. Настя побежала.

Тагир был в чате. Вяло отмахивался от наседающих на него девочек, коих, по случаю выходного дня, наблюдалось больше обычного. Стася углядела даже старую знакомую — Дюймовочку, пристававшую к Тагиру с просветленным предложением сходить вместе в кино. Настя даже немного приревновала. Но по ответам Тагира было заметно, что он с трудом сдерживается, чтобы не послать настойчивую девочку несколько дальше ближайшего кинотеатра. Настя поспешно открыла личный кабинет, уводя друга из-под огня.

— Иногда я устаю быть вежливым и терпеливым, — немедленно побежали его черные строчки, — и сожалею о своем воспитании. Мама учила меня: «Девочек обижать нельзя». Пока ее наука действует, но терпение у меня не вечное… Уф. Спасибо, что пришла.

— Не за что, — улыбнулась ему Настя, — ну, что у тебя случилось? Рассказывай.

— Меня накрыла волна плохого самочувствия и отвратительного настроения. Честно предупреждаю: сегодня я не самый приятный собеседник.

— Ничего я переживу, — пообещала она. — А вот болеть не нужно. Подхватил грипп? — На работе уже несколько человек слегли, по Москве гулял очередной мутировавший вирус.

— Нет, у меня хроническое обострение… впрочем, к черту подробности. — Тагир вдруг озорно подмигнул Стасе. — Ты пришла, и это замечательно. Как спалось?

— Отлично! Муж сбежал в командировку, и вся кровать принадлежала мне! — Смайлик укладывался в кроватку, сладко зевая. Поистине неистощима эта коллекция смайликов!

— Ого, муж в командировке? — Зеленая рожица интригующе приподняла бровь. — Вчера ты мне не говорила! Дама свободна для общения? Так-так-так! Ну что ж, девушка, поскольку вашего благоверного поблизости не наблюдается, сейчас я буду вести себя неприлично!

— Тагир, ты — и неприлично? — рассмеялась Стася. — Ни за что не поверю.

— И тем не менее… Все будет в рамках, не беспокойся. Я всего лишь хочу пригласить тебя выпить со мной чашечку чаю.

Настя едва не задохнулась. Чаю с Тагиром? Он хочет пригласить ее на свидание? Но… Она никогда не знакомится с теми, с кем общается в Интернете. Однако нарушить это правило в отношении него казалось страшным и притягательным одновременно. У нее голова не вымыта… Ох!

— Виртуально, разумеется, — качнул нарисованной чашечкой Тагир. — Это не приведет ни к каким неприятностям.

Настя мысленно обругала себя. Дурочка! Тагир не похож на нахального Кравцова, да и буквально вчера ночью они говорили об анонимности общения, и оба с этим согласились… Но сожаление об утерянной возможности было, чего уж скрывать.

— Ну, разумеется, — ответила она. — Виртуальный чай я еще ни с кем не пила.

— Знаешь, виртуальная реальность вообще очень удобное для этого место, — интригующе подмигнул смайлик.

— Чем же?

— Тем, что убирать со стола потом не надо!

Насте льстила мысль о том, что она за считанные минуты сумела исправить настроение мужчины, чье полное тоски письмо прочла едва ли четверть часа назад. А в том, что настроение Тагира исправилось, можно было не сомневаться: он взял ее за руку и повел в нарисованную им сказку, и Стася охотно пошла за ним.

Итак, они пили чай в беседке на берегу туманного озера и наблюдали за птицами. Тагир утверждал, что очень любит птиц.

— Птицы — удивительные существа. Их главное достоинство для меня — каждую весну они возвращаются с юга. Представляешь, их маленькие глаза видели огромные пространства, которые мы обозреваем в основном из окна самолета; их лапки касались затерянных в лесах лужаек, кочек на непроходимых болотах, шпилей готических церквей. Они трогали крыльями облака. Они преодолевают громадные расстояния, упорно стремясь к заведомой цели — дому. Когда с юга прилетают птицы, я чувствую, что живу.

Настя сидела, подперев кулачками подбородок.

— Скоро весна, Тагир, птицы опять вернутся.

— Да, конечно. Они всегда возвращаются.

— А чай хороший.

— Да.

И они сидели дальше, перебрасываясь фразами, позвякивая тарелками о блюдца (китайский фарфор!). Иллюзия была настолько реальной, что Стася позабыла о том, что на самом деле она находится в обычной московской квартире, на площадке опять переругиваются соседи, а за окнами все еще идет снег. Она чувствовала аромат жасмина и терпкий вкус чая на губах. Тагир сидел в тени, и видно было, как блестят его глаза.

И вдруг посреди разговора о синей птице он исчез. Нет, не ушел из чата, остался, но перестал отвечать на Стасины слова. Она отослала несколько недоуменных фраз и задумалась. Может быть, его отвлекли и он не успел предупредить? Подождем.

Ждать пришлось довольно долго, почти час. За это время Стася успела соскучиться, проинспектировать холодильник, засунуть белье в стиральную машину и сложить разбросанную по креслу одежду. Когда она уже была морально готова приступить к мытью посуды, в чат вползла строчка:

— Извини.

— Все в порядке, но почему ты исчез? — быстро выстучала Настя.

Ответа она ждала минуты три.

— На меня набросились обстоятельства. — Не слишком четкий ответ. — Я думал, ты ушла.

Настя почти обиделась.

— Нет, я осталась и останусь еще, хочешь?

— И пусть часы и годы уносят стрелки прочь, а нам-то что с тобой? Земная непогода иль неземная ночь над головой…

Стихи Настя не узнала, а собеседник явно уходил от ответа.

— Если ты не хочешь говорить, я уйду. — По правде говоря, думать так было обидно. Что она сделала такого, что он отделывается песенками?

— Останься, пожалуйста.

— Тагир, я просто не понимаю…

— Пожалуйста.

— Хорошо. — Она нахмурилась. Что-то здесь было не так. Но спрашивать у Тагира бесполезно: опять отделается стихами, такая скверная привычка у человека…

Разговор продолжился, но как-то вяло. Тагир отвечал теперь медленно, иногда приходилось ждать его фразу минут по пять. Так прошел час, после чего Настя не выдержала:

— Может быть, тебе пойти отдохнуть? Все-таки болеешь. Я пока в магазин схожу, буду здесь вечером, если надо.

— Приходи, — сказал он. — Я буду ждать. — И ушел.

Недоумение сменилось беспокойством, а беспокойство — раздражением. Не слишком-то вежливо так поступать. Но… Тагир в самом начале разговора предупредил, что у него плохое настроение. И кого винить? Не себя, это точно.

Что-то во всей этой истории не давало Насте покоя. Ладно, сказала она себе, чужая душа — потемки. Мало ли какие у него могут быть проблемы. Захочет — сам расскажет. Настя вздохнула и пошла переодеваться: в холодильнике было шаром покати.

Вечером войти в чат не получилось. Сначала мать заявила:

— Я промолчу. Подожду Веню. Он все за меня скажет.

Приехавший Вениамин не стал орать, а мог бы. Орать было нельзя: громкие звуки будто резали Алексея ножом. Поэтому Венька шипел, как уж, которому прищемили хвост.

— Как так можно, Алекс?! Скажи мне, как так можно?! «Скорую» вызывали?!

— Нет.

— Кретин!

Ну и пусть, думал Алексей, наблюдая пляску цветных пятен под веками. Кретин так кретин. Многие люди — кретины, и ничего, живут.

— Разве можно так себя вести? — перешел на жалобный шепот Венька. — Ты же умный мужик, ну что ты как маленький. Илюха, и тот к бабушке бежит, если царапину заработал — чтоб зеленкой смазала. А ты… Должен же понимать, что играешь с огнем!

— Я понимаю, — сказал Алексей.

В данный момент ему действительно было все равно. Он хотел вернуться в чат и поговорить с Анастасией, но, похоже, это удовольствие придется отложить.

— Итак, тебе стало плохо. Ты не позвонил в «скорую», хотя телефон в пределах досягаемости. И вас, тетя Рита, не было дома? — уточнил Веня.

— Не было, — развела руками Маргарита Викторовна.

Тогда Венька, отводя глаза, сказал:

— Алекс, мне кажется, пришло время нанять сиделку.

Алексей поморщился. Сиделка. Незнакомая женщина в доме, чужой голос, чужие прикосновения. И еще одна ступенька на лестнице, ведущей в небо. Облака ослепительно прекрасны, но, господи, как не хочется к ним идти.