— Любовь с первого взгляда индивидуальна. Если вы являетесь человеком, способным влюбляться с первого взгляда… По собственному опыту могу сказать, что для меня она есть. — Так оно и было: она увидела Ваню на первом курсе и сразу влюбилась. Почему все теперь не так, как было на первом курсе? Где трепетные взгляды, вздохи по молодому аспиранту, ромашки, сорванные на ближайшей клумбе под грозные крики дворника? Где он, «первый раз» в палатке во время похода, когда в спину впиваются корни, а в затянутое марлей окошко смотрит удивленная круглая луна? Вот по-настоящему глупые вопросы. — А для вас?

— Когда-то была.

Такой ответ не предполагал дальнейших расспросов — Настя была деликатным человеком и понимала это. Но к счастью, Тагир избавил ее от поисков подходящего ответа:

— Мне нужно извиниться перед вами: я ошибся в своей первоначальной оценке ваших умственных способностей. Вообще-то это для меня нетипично. — Вечное мужское самомнение, как же. — Я думаю, виновато позднее время, усталость и мрачное настроение. Простите.

Покаяние завершал смайлик в виде розочки.

Насте понравилась откровенность Тагира. Ей вообще почему-то нравился этот собеседник, да другого у нее сейчас и не было. Ваня спит, а Стасе спать совсем расхотелось. Уютная кухня, в тишину можно завернуться, как в плед, и пить ароматный чай, ведя неторопливые разговоры.

— Вы прощены, — царственно ответствовала она, но испортила царственность забавной электронной улыбкой. — Но если вы устали, почему не ложитесь спать?

— Все равно не усну, — пришел ответ. — А в потолок смотреть скучно.

— Считайте овец, — предложила Настя. — Или деньги. Одна моя сетевая знакомая утверждает, что счет денег перед сном очень помогает ее мужу. Он засыпает со счастливой улыбкой на губах.

— Несчастная, что же у нее за семейная жизнь! — съехидничал Тагир.

Стася расхохоталась, но тут же поспешно зажала рот ладошкой: не приведи бог, Ваня услышит и проснется, и тогда точно придется идти спать, но уже в гораздо более паршивом настроении.

— Анастасия — это ваше настоящее имя? — вдруг поинтересовался он.

Настя этого и не скрывала:

— Да, настоящее.

— Красивое.

— Спасибо.

Она отошла налить себе еще чаю, вернулась — Тагир молчал. «Долг джентльмена — поддерживать светскую беседу!» — решительно сказала себе Настя и принялась ждать.

— Красивое, но немного холодное. Как Зимний дворец. Оно прекрасно, но официально. Каков уменьшительно-ласкательный вариант? Стася?

Она едва не поперхнулась чаем. Производная — не из распространенных, как он мог угадать, что именно этот вариант нравится ей больше других? После недолгого разговора о чудесах и овцах?

— Откуда вы знаете?

— Просто предположил. Я угадал? — виновато подмигнул ей смайлик.

— В яблочко.

— Вы дадите мне приз за хорошую стрельбу?

— А что вы хотите получить?

Эта игра в слова забавляла Настю.

— Чудо. Раз вы верите в чудеса, значит, умеете их дарить.

— Чудо какого рода вам нужно?

— Не важно. Просто чудо.

— Сейчас я взмахну волшебной палочкой — оп-ля! — и чудо уже у вас.

— Огляделся. Не вижу.

— Оно вас выбрало, но еще с вами не случилось.

— А когда?

— Когда случится — поймете.

— В ступе, говорите, не летали? — Он опять стал ехидным.

— Нет.

— А на метле?

— У меня нет метлы.

— На пылесосе?

Настя опять прыснула:

— Вам так хочется записать меня в ведьмы?

— Если чудо случится, запишу в добрые феи. Пока же от вашего колдовства проку нет.

— Совсем никакого? — Настя чувствовала, что его настроение изменилось. Как — она понять не могла. Не через монитор же это передается.

— Ну, об этом рано судить. Утро вечера мудренее. Спокойной ночи, целую ваши руки.

Как, уже? Насте совсем не хотелось спать, она была не прочь провести еще часик за приятной беседой, что и выразила разочарованным смайликом.

— Простите, я правда должен уйти.

Зачем он оправдывается, этот случайный знакомый?

— Ничего, — написала Настя. — Спокойной вам ночи.

— Вы часто здесь бываете?

— Да, довольно часто.

— Скажите там, чтоб больше не будили, и пусть ничто не потревожит сны… — И он исчез.

Настя некоторое время смотрела на опустевший чат. Потом открыла новый документ и сохранила разговор.

С уходом Тагира охота сидеть в Сети пропала. Стася даже себе не признавалась, что разговор ее сильно зацепил. Казалось бы, ничего особенного, обычный обмен фразами, но… что-то за этим было.

Настя выключила компьютер, прошла в спальню, разделась и легла в постель, свернулась клубочком под одеялом и обхватила себя руками за плечи. На улице взорвалась петарда, послышались веселые крики — люди праздновали Новый год. Но что-то изменилось. Настя прислушалась к своим ощущениям: чего-то не хватало.

Потом она поняла.

У нее больше не болела голова.

Выходные пролетели неожиданно быстро, просто мгновенно. Не успела Настя проснуться первого января, как позвонила Анечка Рожкова — ее единственная подружка, еще с института. Зато настоящая, задушевная. Анечка ни дня не работала после института — вышла замуж за обеспеченного и уже немолодого кавалера, родила ему детишек — двоих очаровательных мальчиков-близнецов — и теперь невыразимо скучала, сидя в особняке в коттеджном поселке на Новой Риге. Госпожа Рожкова серьезных книг читать не любила, Интернет считала высоконаучной штукой, для нее недоступной, поэтому вела активную светскую жизнь, зазывала в гости всех знакомых и полузнакомых, посещала приемы и рауты.

— На-астьк! — протянула Анечка в трубку. — А Настьк!

— Что, Анна Дмитриевна, дорогая? — Стася устроилась поудобнее на диване, подоткнула подушки, укрылась пледом. Разговор с подругой мог затянуться на неопределенное время.

— А приходи ко мне в гости, а? Дня на два… или три. Могу вообще пятого на работу отвезти.

— Так есть хочется, что переночевать негде? — рассмеялась Настя. — А если у меня свои планы?

— Ну какие у тебя планы могут быть? Философа своего нянчить? — К Ване Анна относилась строго отрицательно, совершенно позабыв, как называла аспиранта «конфеткой». «Мужик должен работать, а не ныть», — регулярно заявляла госпожа Рожкова.

— Мне работать надо, — попыталась робко возразить Настя.

— Бери свои бумажки с собой, не все же время мы веселиться будем, — отрезала подружка. — Ну, приезжай, я тут совсем одна сижу, с пацанами. Толстячок на лыжах улетел кататься, в Куршавель. Я не захотела, вот теперь одна-одинешенька!

Толстячком Анечка величала своего супруга, господина Юрия Рожкова, а пацанами — сыновей Федю и Васю.

— Одна, если не считать экономки, сторожа, кухарки и пары горничных. — Рожковы жили на широкую ногу.

— Ну, злая ты, — обиделась Анечка.

— Ладно, — Настя решила, что пора сворачивать переговоры. — Я поговорю с Ваней, потом перезвоню.

— Жду-жду-жду! — пропела Анечка и отключилась.

Ваня еще сладко спал, разговаривать насчет «поехать в гости» было не с кем, поэтому Стася решила проверить электронную почту и почитать новостные сайты. Вряд ли за новогоднюю ночь что-то успело случиться, но все же… Настя налила себе утренний кофе, включила ноутбук и вышла в Сеть. Новых писем нет, новости только приятные, в листе «сетевого телефона» ICQ — одни красные имена, означающие, что все знакомые спят и видят сны. Все-таки для первого января она встала безбожно рано. Курсор мышки сам собой навелся на нужную иконку: «Вас приветствует «Старая Москва», — побежали по экрану знакомые строки. «Может, он здесь?» Настя сама не понимала, почему вдруг замерло сердце. Она крепко зажмурилась, досчитала до трех и, приоткрыв один глаз, взглянула на экран.

«Сейчас в чате: Тагир, Зульфия и Боб Соевый», — уведомил ее компьютерный призрак.

Не успела Настя набрать свое имя и пароль, как Боб и Зульфия уединились в личном кабинете — чат предоставлял такую возможность. Опять они одни с Тагиром.