Мысли о работе ничуть не мешали Насте готовить незатейливый ужин, поэтому через полчаса она вышла в гостиную, посмотреть, как там Ваня. Муж пытался застегнуть огромный чемодан, весь беспорядок исчез, не иначе спрятался в гигантский кофр.

— Собрался?

— Да, — прокряхтел Иван, героически сражаясь с чемоданом.

— Давай помогу. — Настя надавила на кофр, и Ване удалось защелкнуть замок.

Муж облегченно вздохнул и поволок багаж в коридор.

— Когда поезд?

— Завтра утром.

Ваня поставил чемодан в угол и облегченно вздохнул.

— Пойдем ужинать.

За ужином Иван рассуждал о том, почему кафедра отправила его в командировку, пересказывал институтские сплетни. Настя внимательно слушала, не перебивала, вовремя задавала наводящие вопросы. Семейная идиллия, в общем.

— А я уже скучаю, Насть, — вдруг ни с того ни с сего заявил Иван. — Как я там без тебя?

— Ну за неделю не пропадешь, особенно на казенных харчах, — улыбнулась Настя. — Не скучай, время пролетит быстро.

— А ты будешь скучать?

— Обязательно. Буду каждый вечер смотреть в окно.

— Ну… — протянул Иван. — В окно не будешь, в монитор будешь. А я тебе письма буду писать, вот!

— Тогда я буду ждать писем.

Ну вот, стоило заговорить о письмах, об электронной почте, как Настя опять вспомнила о Тагире — и вдруг внезапно захотелось, чтобы Ваня побыстрей уехал, чтобы спокойно почитать дневник Тагира, поговорить с Тагиром… Какие глупые и неуместные мысли. При чем здесь Тагир? «Уже не больно». Кольнуло, как иголочкой. Уже не больно.

Настя спала на удивление крепко, даже не слышала, как ушел Ваня, муж спешил на утренний поезд. Все, теперь она одна на целую неделю. Как странно, как гора с плеч свалилась.

В бухгалтерии все уже знали, что Настя — их новая начальница. Все сочли своим долгом поздравить и предупредили, что готовится вечеринка: проводы Софьи и чествование новой Хозяйки. Дома Настю никто не ждал, поэтому такая перспектива весьма порадовала. Немного портило настроение нахальство Кравцова, нарисовавшегося в офисе с самого утра и набившегося на праздник, но что поделать. Разбавит их женское общество — и то хлеб. Работать в эту пятницу никому не хотелось, все суетились, готовились к празднику, поэтому Настя смогла спокойно покопаться в делах, вникнуть во всякие мелочи. Подчиненные заняты, никто не отвлекает. Софья пару раз заглянула в свой бывший кабинет, покачала головой, посетовала на склероз — и исчезла до вечера.

Праздник удался на славу: обильный стол, шампанское, соответствующее настроение. Софья даже растроганно всплакнула. Кравцов был очарователен, дамы веселы — обычная офисная вечеринка. Все это затянулось за полночь, поэтому Кравцов предложил свои услуги в качестве такси. Отказываться причины не было, тем более пробки все уже рассосались, можно домчаться до дома с ветерком.

Кравцовский «ниссан» скучал на стоянке, припорошенный снегом. Видимо, Кравцов провел весь день в казино. Чем он, интересно, занимался? Впрочем, какая разница. Машина вырулила со стоянки и бодро покатила по проспекту.

— Анастасия Павловна, мы провели вместе замечательный вечер — может, перейдем на «ты»?

Боже мой! Можно подумать, что у них было свидание.

— Хорошо. — Настя не стала ломаться. — Но только в нерабочее время.

— Согласен, Настя. Они немного помолчали.

— А сегодня твой муж опять будет караулить в подъезде? — неожиданно спросил Кравцов.

— А тебе не кажется, что это несколько не твое дело? — резковато ответила Настя.

— Хм… а вдруг он драться будет? Лыжами.

— Не будет. — Настя не стала информировать нахала об отсутствии Вани.

— Утешает.

— Я рада.

— Прости, я действительно немного зарвался.

— Немного?

— Ну, сильно. Но все равно — прости.

— Прощаю.

Кравцов ловко вырулил на Ленинградский проспект и сменил тему:

— Настя, помнишь, я приглашал тебя на открытие ресторана?

— Помню.

— Так каков твой положительный ответ?

Настя поморщилась от избитой шутки.

— Я подумаю.

— Это значит — нет?

— Это ничего не значит. Я подумаю. И вообще, тебе следует приглашать на такие мероприятия кого-нибудь… другого.

— Вашего управляющего, что ли? Или начальника службы безопасности?

— Можно вообще никого не приглашать — ведь договор сегодня уже подписали.

— О! Ты думаешь, что я тебя пытаюсь подкупить?

— И это тоже.

— Согласен. Но далеко не только это. Я хочу появиться на мероприятии с самой очаровательной дамой.

— Ты хочешь появиться на мероприятии с финансовым директором «Сапфира» — самого лучшего вашего клиента на сегодняшний день.

— О! Какая проницательность!

— Это очевидно.

— Однако я пригласил не Софью, а тебя. Еще когда ты не была финансовым директором.

— Н-да. Сдаюсь. Я согласна.

Кравцов остановил «ниссан» прямо у подъезда, выскочил из машины, открыл Насте дверь и проводил до лифта. Он бы и до квартиры проводил, но… Настя ловко воспользовалась талантом их лифта закрываться через секунду после того, как пассажир вошел, и оставила кавалера с носом.

Тишина. Пустая квартира. Не надо готовить ужин… Завтра выходной… Можно сидеть в Сети сколько угодно. Можно прочитать побольше записей в дневнике Тагира, можно поговорить с ним самим. Стасе так хотелось сесть за компьютер, что она даже не стала готовить простейшие бутерброды, позвонила и заказала пиццу. Разврат полнейший.

И вот оно, «Тагиричье»…

Сегодня Стася решила все-таки почитать непосредственно дневник Тагира, причем, как обстоятельный человек, планировала начать с начала. Однако благие намерения приказали долго жить, когда она посмотрела на «объем работ»: дневник заведен аж в двухтысячном году, каждый день по нескольку записей… Большая советская энциклопедия просто тускнеет и меркнет. Отлистывая по календарю дни, Настя погрузилась в чужую жизнь. Некоторые записи были, видимо, копиями бумажного дневника…

Год одна тысяча девятьсот девяносто девятый.

Что может уметь человек в свои десять месяцев?

Человек Илья умеет:

• ходить, держась за обе папкины руки, а также бегать;

• ходить, держась за одну папкину руку;

• ругаться — поднимать указательный палец, щуриться и строго говорить «ай-яй-яй»;

• смеяться — раньше издавал нечто вроде визга и затем резко втягивал воздух. Я поймал Илюшку как-то на том, что он внимательно смотрит на смеющихся людей. Когда смеялся я, одновременно боковым зрением чувствовал пристальный взгляд пары глаз где-то в районе шеи — ребенок сидел на руках. Весьма скоро Илюха стал раскатисто хохотать как взрослый, только громче и заразительнее;

• держать бутылочку. Мало того, стоит мне задуматься и опустить ее ниже, она тут же выплевывается, поднимается маленький указательный палец, и из-за бутылочки доносится: «ай-яй-яй». Затем ее обхватывают ручонки и поднимают на должный уровень;

• радоваться жизни. Вот это неописуемо;

• проситься на горшок, который радостно-натужно называется «акакак».

Каждое новое умение человека Илюхи — удивительное, радостное открытие. Мною мира. Мною жизни.

Настя сама не замечала, что плачет. Сын. Маленький мальчик. У него есть сын, а у нее… Это была самая большая ее боль, загнанная так глубоко, что иногда казалось — ее нет. А может, она просто растворилась в крови. А эти строки, эти простые, но такие искренние слова — они просто резали по живому. Ребенок… если бы…

Тишина квартиры внезапно показалась жуткой, какой-то черной и ватной. Враждебной. Опасной.

«Тагир приглашает вас на приватный разговор», — всплыло сообщение чата. Стася смахнула слезу и открыла нужное окно.

— Добрый вечер, Стася!

«Добрый вечер…» Сможет ли она вот так запросто беседовать с человеком, чья жизнь, чье счастье заставило ее плакать?