— Эти сволочи даже не раскаиваются, — показал на них Никодим Петрович, отслеживавший ментальное пространство при помощи одного из своих бесчисленных артефактов. — Им даже не стыдно! Да что же вы за люди такие, а? Или вы чудовища в человечьем обличье?

Стражники угрюмо молчали, они не понимали, в чем они должны раскаиваться. Ну поимел бы девку Лхудо! И что? Они для этого предназначены! Наоборот, возмущались про себя, что обвинитель не понимает простой истины — им приказали. А нанимаясь в стражу они клялись во всем подчиняться нанимателю. Нет, бывают идиоты, которые ради каких-то своих дурацких моральных установок могут не подчиниться, но такие вылетают из стражи, как пробка из бутылки.

— До них просто не доходит, что есть вещи, которых делать нельзя никогда и ни при каких обстоятельствах, — вмешался Уйдо. — Люди низкого морального уровня, способные на любое, самое гадкое преступление. Господин бургомистр, я бы советовал вам выгнать этих стражников, и не просто выгнать, а внести их в черные списки, чтобы не могли найти в вольных городах никакой работы, кроме вычерпывания дерьма. Может тогда до них что-то дойдет.

— Да-да, конечно, — закивал чуть ли визжащий от радости градоправитель, он был неимоверно счастлив, ведь к нему больше не придет ночью инфернальная сущность и не заставит творить мерзости.

— И следите, чтобы в вашем городе изнасилования детей и прочие мерзости стали невозможны, — продолжил старый боевик. — Мы будем приглядывать за Рангедормом, — он переглянулся с многозначительно скалящимся Ильей Петровичем. — Господин Тикхар, насколько я знаю, остается здесь и не позволит вам вернуться к прежнему. И если ему понадобится помощь в этом благом деле, мы ее охотно окажем.

Бургомистр принялся заверить, что никогда и ни в коем случае, на что Уйдо только скептически усмехался — он гнилую человеческую натуру прекрасно знал и был уверен, что немало магистратских чиновников наслаждались тем, что творили, и теперь будут немало расстроены. Их радует только отсутствие сущности, державшей их в рабстве. А когда поймут, что их власть существенно ограничили, будут крайне недовольны и постараются обязательно вернуть прежнее. Ну, на то есть Илья Петрович, он мужик резкий, церемониться со сволочами не станет.

— Пора возвращаться, — Уйдо снова повернулся к Ивану Афанасьевичу. 0 Мне Айтос только что сообщил. Открылся еще один портал, из него вышла девочка лет тринадцати-четырнадцати, с больным маленьким ребенком на руках. Искин заявляет, что нам обязательно нужно на нее посмотреть. У нее какой-то очень редкий и ценный дар.

— Идемте, — кивнул директор. — Здесь делать больше нечего. Илья Петрович, приглашаем в гости! Но, извините, с принесением клятвы.

— Естественно, — кивнул тот. — Безопасность превыше всего.

Вскоре активировался портал на площади, хотя можно было обойтись и без него, маяков по Рангедорму было рассыпано множество. Но зачем? Пусть лучше способность людей из «Доверия» появляться в городе иным способом останется в тайне. Мало ли что. Не стоит чужакам знать слишком много о их возможностях. Вместе со всеми ушел и принесший клятву Илья Петрович, которому очень хотелось погостить среди своих, говорящих по-русски.

Оказавшись в портальном зале станции, Уйдо в сопровождении Ивана Афанасьевича и профессора Маора немедленно отправился в защищенную приемную, где их дожидалась гостья. Им навстречу встала худенькая большеглазая девочка с мышиного цвета волосами. Она смотрела на вошедших мужчин с какой-то отчаянной, горькой надеждой. Профессор при виде ее ауры запнулся, вытаращил глаза и выдохнул:

— Святые боги! Пустотница!

Найдя очередной провал в пустоту, Хайтара сместила вверх левое воздушное крыло и нырнула в него. За ней плыло четыре большие рыбины, укутанные в обрывок старой сети, и три большие корзины с моллюсками, пойманными и собранными на далеком океанском островке, куда никто из летящих, кроме нее, добраться не мог, силы не хватало. А на ближних островах давно все собрали и выловили, в Сидящем Карлике начинался голод. Рыба ушла, рыбаки безуспешно заплывали все дальше, раскидывая свои сети, но привозили настолько мало улова, что его едва хватало детям. Взрослые давились вареными водорослями, которые позволяли наполнить желудок, но почти ничего не давали телу. Так что сегодня или завтра в селении будет праздник! Жаль только сама Хайтара вряд ли сможет на нем присутствовать, устанет настолько, что просто свалится. Слишком много сил пришлось потратить, чтобы сперва добраться до дальнего островка, а потом добыть еду и доставить ее в Сидящий Карлик.

Одновременно левитировать тяжелые корзины, себя саму и искать провалы Пустоты, сокращающие путь, было неимоверно трудно, и Хайтара не справилась. Обнаружив посреди бесконечного океана никем не населенный пик, девушка отыскала на нем большую пещеру, забилась туда и мгновенно уснула прямо на камнях. Снились ей почему-то всякие ужасы, убитые какой-то тварью мама и папа, раздавленная камнепадом младшая сестренка, пытающиеся спастись от неведомой опасности люди, сыплющиеся с высоты прямо в прибой.

Проспала Хайтара до следующего утра, открыв глаза только с первыми лучами одного из трех солнц родного мира. И тут же обнаружила, что в пещере не одна. Возле небольшого костерка из плавника прихлебывал горячий ягодный отвар незнакомый летящий с жестким, словно вырубленным топором лицом. Он помахал рукой и приветливо улыбнулся настороженной девушке, и эта улыбка сразу изменила его, сразу стало ясно, что это не взрослый мужчина, а совсем еще молодой парень лет двадцати, ну может двадцати двух.

— Привет, меня зовут Тисар, — представился незнакомец. — Я из Серого Лабиринта.

— Тикхара, из Сидящего Карлика, — отозвалась она.

О Сером Лабиринте девушка не раз слышала от других летящих, бывавших там. Одно из самых больших селений мира. Говорят, там живет чуть ли не три тысячи человек. Как только можно прокормить столько народу? Походило легендарное селение действительно на лабиринт, поскольку состояло из многих сотен разбросанных самым причудливым образом каменных островков и пиков, между которыми люди перемещались на лодках — летящих всегда было мало, да и недолюбливали их за то, что умеют то, чего не умеют другие. Поговаривали даже, что надо их на привязи держать, чтобы знали свое место. Но пока, к счастью, это были всего лишь разговоры.

— Будешь отвар даятовых ягод? — предложил Тисар.

— Давай, — улыбнулась Хайтара, обрадовавшись, что не придется самой собирать плавник и разжигать костер. Попить горячего перед последним отрезком пути будет неплохо, она, пожалуй, не стала бы с этим заморачиваться, спеша побыстрее доставить в селение еду.

В котелке, булькающем над костерком, осталось еще около кружки, и девушка принялась с наслаждением прихлебывать горячий отвар прямо из него. И очень удивилась, когда Тисар достал откуда-то кусок хлеба — величайшая редкость на рыбачьих островах — и разломил надвое, протянув половину ей. Но взяла, от угощения отказываться было не принято, это оскорбление, а ей этот парень ничего плохого не сделал. Да и симпатичным он был, встретились бы в другое время, без сомнений отдалась бы. Впрочем, это много времени не займет, можно отдаться. Никто не узнает.

— Что слышно? — поинтересовался Тисар.

— Я давно нигде не бывала, — развела руками Хайтара. — Все время еду ищу на дальних островах. У нас голод, рыба ушла…

— Не у вас одних эта беда, — задумчиво покивал парень. — Даже у нас проблемы, но нам все же легче, на крупных островах Лабиринта мы пшеницу растим, оттуда и хлеб. А рыба да, почти вся ушла. И моллюсков мало стало. А Пьяный Дельфин и Белый Прыгун…

— Что?

— Полностью вымерли. Я сам видел. Люди просто исчезли, даже тел не осталось, только слизь какая-то вонючая везде. Старики говорят, что сначала был голод, а потом сожрала их какая-то тварь. Может рыба и ушла из страха перед этой тварью. Не знаю, но разговоры по островам ходят разные.