Дел хватало, но днем по-прежнему хотелось курить, а ночами она жутко мерзла — с раскаленной печкой, под двумя одеялами, в комнате, в которой дышать было трудно из-за духоты, — она мерзла и долго не могла уснуть. Так долго, что сон, не дождавшись ее, приходил сам, ложился рядом, подставлял плечо, гладил волосы. Обещал, что никогда не оставит.

А с утра курить хотелось еще сильнее…

Понедельник не принес Оливеру обнадеживающих новостей, но и не с пустыми руками явился: лорд Арчибальд передал обновленную информацию об участниках глисетской истории. Архивные данные милорд Райхон уже изучил, теперь же, проведя традиционное совещание с главами факультетов, углубился в чтение свежих материалов. Как и с книгами о династии Вандер-Рутов ничего интересного он в присланных бумагах не нашел, но занял себя на несколько часов.

Нет, если подумать, то и эти сведения можно использовать. Хотя бы для того, чтобы понять, что представляют собой люди, одиннадцать лет назад сообща похоронившие Нелл, чтобы обеспечить светлую память троим ублюдкам.

Отчет о жизни Юлиуса Хеймрика являл собой досье кристально честного человека, а значит, не мог быть правдой. Это Оливер понимал лучше, чем кто бы то ни было. Должность ректора одного из трех в королевстве высших учебных заведений для магов так или иначе сопряжена если не с нарушением правил и законов, то с постоянным лавированием между ними. Вспомнить только, сколько проблем создают студенты. В Глисете же после случившегося с Нелл Вандер-Рут не происходило ровным счетом ничего, да и тот инцидент представили несчастным случаем. Стоило поучиться у глисетского коллеги умению подчищать грязь как за собой, так и за подопечными, но Оливера больше интересовало, что лежит в основе этого умения. Личные способности Хеймрика? Высокопоставленный покровитель? Свои люди в городских службах и в министерстве, по горячим следам правящие сводки происшествий и затыкающие рты недовольным? Все и сразу?

Не найдя ответа, Оливер отложил досье Хеймрика и взялся за справки о семьях погибших демонологов. У лорда Аштона свои аналитики, да и сам вице-канцлер достаточно опытен в подобных вопросах, но спроси он совета у Оливера, тот сказал бы, что наиболее перспективная кандидатура в плане возможного сотрудничества — сестра Джордана Блейна. На момент гибели брата Эмма Блейн уже окончила университет и работала там лаборанткой на алхимическом факультете. По словам Вилберта, ее пустили в госпиталь, когда Джордан был еще жив. Далее в игру вступил ее отец, и девушка вряд ли участвовала в последующей подтасовке фактов, просто держала язык за зубами, а вскоре и вовсе уволилась из университета и десять лет после трагедии прожила в провинции, где устроилась на химический завод. Старший мистер Блейн, теперь уже покойный, был совладельцем крупного металлургического концерна и оставил дочери солидное состояние, но по условиям завещания Эмма могла получить деньги только после замужества. Невелика проблема: мисс Блейн легко нашла бы фиктивного мужа, ограничив размер его вознаграждения за помощь условиями брачного контракта. Но до сих пор не сделала этого. Возможно, из принципа, что свидетельствовало бы о неких разногласиях с умершим родителем. В таком случае и покрывать его лжесвидетельство Эмма не станет, а намять брата ей пообещают не тревожить.

Семью Клауса Эрланда Оливер без острой необходимости предпочел бы не беспокоить. Мало того что глава семейства являлся верховным судьей независимого округа Литвик, так еще и входил в высшее общество Арлона: маг и дворянин древних кровей, состоящий в родстве с правящим королевским домом. Не в близком, как Оливер уже знал из архивов, но все же.

Олдриджи родовитостью похвастать не могли. Но на их стороне стояли капиталы и пресса. Кеннет Олдридж, отец Ирвина, владел земельными угодьями и хозяйствами, на восемь процентов обеспечивавшими потребности Арлона в пшенице, на одиннадцать с половиной — в ячмене. А младший брат «солодового короля», как прозвали Кеннета Олдриджа, был хозяином нескольких газет, и если в финансовом плане со старшим братцем соперничать не мог, то властью обладал, возможно, намного большей — властью над мнением общества. Недаром газетчиков недолюбливают и опасаются. А в последние годы сила печатного слова особенно велика. Бывает, так припечатают, не то что не отмоешься — не поднимешься.

Однако Олдриджи — единственные, в чьей жизни после смерти сына нашлось место странному происшествию. Рождение еще одного сына. Стенли Олдридж появился на свет через десять месяцев после смерти Ирвина, словно «солодовый король», едва узнав о смерти наследника, принялся целенаправленно работать над зачатием нового. Но необычным было не это. Люди лорда Арчибальда откопали договор с коллегией магов крови: Олдридж-старший оплатил подтверждение своего родства с новорожденным. Подозревал супругу в неверности? Или опасался подобных обвинений со стороны родственников, после гибели Ирвина мысленно уже вписавших свои имена в завещание? Но подтверждение маги в любом случае дали: Стенли определенно Олдридж.

Как это использовать?

Да никак.

Оливер отложил очередной лист и взялся за следующий. Целитель, принимавший пострадавших в павильоне. Вилберт говорил, что тот присутствовал при первом допросе и составлении Хеймриком проекции. А через пять лет у доктора случился обширный инсульт. Результат — частичный паралич и полная потеря речи. Ни помочь, ни даже выступить свидетелем этот человек не сможет.

Персонал госпиталя и сотрудники университета, в ту ночь так или иначе контактировавшие с пострадавшими, изначально практически ничего не знали, а после их восприятие наверняка подкорректировали. Оливер выписал на всякий случай их имена и вернулся к Эмме Блейн. Не мешало бы выяснить, на какие средства она живет, раз уж отказывается от наследства. Прощупать окружение. Узнать, в каких отношениях она была с отцом и братом. Знала ли во время работы в университете Нелл…

Оливер набросал первичный план, пробежал глазами и тут же смял со злостью. Он — только наблюдатель. Дело ведут другие.

Лорд Аштон обещал организовать проверку банковских счетов всех фигурантов дела. Получить разрешение на подобное непросто, но для следствия информация может оказаться ключевой. Если выяснится, что родители погибших заплатили за поддержание выгодной им версии не только Нелл, но и Хеймрику, разговор с милордом Юлиусом будет другой. Факт шантажа еще нужно доказать, но и взятка — уже что-то. Хотя прежде глисетского ректора во взяточничестве не подозревали. Это злило, как и общая безукоризненность Хеймрика. Оливера-то подозревали, и не раз! В основном ограничивалось слухами, но однажды было полноценное расследование. С тех пор он даже подарков от выпускников не принимал, только недорогие сувениры, да и те старался брать при свидетелях. А сколько раз приходилось заминать скандалы с участием студентов? В Ньюсби, ближайшем к академии городе, четвертый мэр сменился за время, что Райхон сидел в кресле ректора, и с каждым у него были стычки из-за того, что очередной недомаг что-то там сломал, взорвал, расквасил кому-то нос или наставил рога (чаще в переносном, но как-то раз и в прямом смысле). Иногда и преподаватели отличались. А у Хеймрика во владениях, значит, тишь да гладь?

«Позвонить Джерри», — написал Оливер на новом листе. В конце концов, общаться с родственниками ему не запретили.

После пришлось все же заняться работой. Заметка попалась на глаза уже к концу дня, и милорд Райхон, опасаясь, что до возвращения домой забудет об этой идее, тут же снял трубку.

Глисетский номер ответил мягким женским голосом. Оливер не слышал его несколько лет, но не забыл, как оказалось.

— Здравствуй, Камилла, — поздоровался после заминки.

Такая же пауза на миг повисла на том конце провода.

— Здравствуй, — наконец прозвучало в ответ. Имени она не назвала, но узнала, сомнений не было.

— Рад тебя слышать.

— Взаимно.

Стандартный обмен стандартными фразами — не более.